Кристин напряглась. Они что, и в самом деле боятся ее и потому собираются бросить одну в пустыне? Но ведь она натерпелась от них куда больше, чем они от нее: можно сказать, квиты.
Она приоткрыла глаза. Хэнк стоял возле лошади и подтягивал подпругу седла. Джек вытаскивал жестяную банку с жареными бобами из золы вчерашнего костра. А Боб сидел на камне и взирал на Кристин с таким ужасом, словно видел перед собой не женщину, а огромного мохнатого паука.
Она чуть не расхохоталась. Парень явно нуждался в помощи врача, а еще лучше — психоаналитика. Вот только Фрейд явно еще не родился, и психоанализа пока не существует.
— Сколько можно повторять: собирайся! — прикрикнул на Боба Хэнк. — Будешь волынить — оставим тебя с ней.
Боб как ужаленный вскочил с камня и стал на цыпочках пробираться мимо Кристин к своему одеялу. В тот момент, когда он оказался совсем рядом, Кристин сделала молниеносную подсечку и прижала его к земле.
— Итак, вы хотели бросить меня одну на съедение волкам. Так, мальчики? — спросила она с ласковой укоризной.
Хэнк разинул рот от неожиданности, вилка Джека повисла в воздухе, не дойдя до рта, а Бобби проскулил:
— Снимите с меня эту кошку!
— Проклятье! — пробормотал Джек.
— Стыдно, ребята, при одной только мысли о подобном коварстве, — продолжала Кристин тоном ласкового упрека.
— Освободи его, пока он не хлопнулся в обморок, — сказал Джек.
— Ах да, Бобби… Да я ведь пошутила! — Кристин отпустила заломленную руку бедняги, и Боб поднялся с земли.
— Сумасшедшая баба, — злобно проворчал он, отряхиваясь от пыли.
Кристин стала упаковывать походное одеяло.
— И куда же мы направляемся сегодня, мальчики?
Первым заговорил Хэнк:
— Почему бы не отправиться на ярмарку, Джек?
Джек швырнул пустую жестяную банку в сторону леса и пошел к своей лошади:
— На ярмарку? А почему бы и нет? Давай на ярмарку.
Кристин привязала одеяло к седлу Шалуньи. Бандиты взобрались на своих лошадей, и она последовала их примеру.
Они проскакали уже около двух часов, прежде чем взошло солнце. Сосание под ложечкой напоминало Кристин, что ее ужин ограничился горсткой жареных бобов, а завтрака и вовсе не было. Бандиты неожиданно остановили лошадей и начали совещаться.
— И где находится эта ваша ярмарка? — окликнула их Кристин. Ей с самого начала не верилось в праведность их реплик.
— Видите ли, мисс Форд, — сказал Хэнк не оборачиваясь, — для нас ярмарка везде, где есть дорога. Мы обеспечиваем безопасность движения и за это взымаем вполне разумную плату. Те, кто заплатил, спокойно живут себе дальше. Но если кто-то, не дай Бог, упирается… Ясно я объяснил?
От хорошего настроения Кристин не осталось и следа. Итак, они — грабители с большой дороги, нападающие на тех, кто не может защищаться, то есть на самых бедных.
— Как у вас рука подымается отнимать деньги у тружеников? — спросила она возмущенно. — У тех, кто добывает их в поте лица, сам нередко не имея возможности прокормиться?
— Потому и подымается, что мы не хотим вкалывать до седьмого пота и ничего за это не иметь, — осклабился Хэнк.
— Это не оправдание! Особенно если речь идет о детях, которых вы оставили без куска хлеба, о больных матерях, которым нечем заплатить за лечение, об умирающих стариках, у которых вы отняли их похоронные деньги!
— Уж не дожидаетесь ли вы наших извинений, мисс Форд? — съязвил Джек.
— Между прочим, мы ведем себя в нашем якобы бесчестном деле вполне по-джентльменски, — обиженно сказал Боб.
— Святая правда, Бобби! — подхватил Хэнк. — А поскольку оставлять живых свидетелей не в наших правилах, вам, мисс Форд, придется выбирать: либо стать нашим компаньоном, раз уж вы не находите в себе сил покинуть нас, либо наконец уйти — далеко и навсегда.
Хэнк, Бобби и Джек с лицами, обвязанными красными, выцветшими на солнце платками, остановили состав, набитый людьми. Джек держал пассажиров под прицелом и те не смели пошевелиться. Боб собирал деньги и передавал их в окно Хэнку.
Кристин держалась в нескольких ярдах поодаль, не желая быть соучастницей преступления. Помедлив, она круто развернула коня и поскакала к поезду. Все как один обернулись к ней. Машинист паровоза — мужчина с усами — уставился на нее широко открытыми голубыми глазами.
— Я не позволю вам грабить людей! — заявила Кристин и услышала в ответ фырканье Джека, яростное ворчание Бобби и смешок Хэнка.
— Собираешься огреть нас своей сумчонкой по голове? — ощерившись спросил Хэнк. — По-моему, ты зажилась на свете.
Хэнка Кристин не боялась: согласно полученным ею исходным данным, он не может в нее выстрелить. Она намеревалась спрыгнуть с лошади, но тут Джек навел на нее револьвер. Этот парень был по-настоящему опасен, особенно после ее коварного удара прошлой ночью. Взгляд его был холоден и неподвижен, и она решила, что слезать с лошади неразумно.
— И это мужчины?! — фыркнула она. — Неужели такая жизнь может приносить вам радость?
Джек отвернулся от нее и поскакал к вагону, а она заторопилась следом за ним на своей Шалунье. Послышался плач ребенка. Кристин увидела в глубине вагона молодую мать, утешавшую свое дитя. В вагоне находились еще две малышки; они, прижимая к груди кукол, затаили дыхание от ужаса.
— Это невыносимо! Как вы можете спать по ночам после того, как ограбите ребенка? — закричала Кристин оказавшемуся рядом Хэнку. Он потянулся внутрь вагона и выхватил куклу у одной из девочек. Та взвизгнула, бросилась к матери. Хэнк, расхохотавшись, показал куклу Кристин.
— Как видите, леди, нет ничего легче! — Он повернулся к машинисту и натянул ему на глаза шляпу: — Спасибо за послушание, сэр. Сегодня мы сорвали неплохой куш. До скорой встречи.
Кристин ошеломленно смотрела, как Бобби и Хэнк, забрав деньги, садятся на лошадей. Хэнк так упивался собой, что ею овладело страшное подозрение: не вышла ли ошибка? Теперь уж она не могла поверить, что этот парень может быть ее духовным напарником. Он же садист! Возможно, психически больной.
Тихий плач ребенка заставил ее пришпорит Шалунью и, подскакав к Хэнку, вырвать куклу у него из рук, чтобы бросить обратно маленькой девочке. Ей стало вдруг безразлично, не отрезает ли она себе путь к возвращению. Как могла, она исправила хотя бы одну, маленькую несправедливость, а Хэнк… Хэнк Пэриш пусть отправляется ко всем чертям!
Кристин лежала на походном одеяле Льюиса, согреваемая теплом костра, и крепко сжимала револьвер в руке. В десяти шагах от нее расположилась троица, не отличающаяся щепетильностью и человеколюбием. На их доброжелательность рассчитывать не приходилось. Женщина-посланец, втравившая ее в эту историю, в одном по крайней мере не соврала: Хэнк крайне нуждался в коренном изменении своих представлений о морали. После событий сегодняшнего дня Кристин, однако, глубоко усомнилась в том, что подходит для исполнения сей миссии. Этот парень перестал вызывать у нее какую- нибудь симпатию.
Ребра все ее болели, а седалище вообще онемело после бесконечной езды верхом в погоне за невесть кем и невесть для чего. Закрыв глаза, Кристин пыталась побороть нервное возбуждение и заснуть. Утром она надеялась снова вызвать свою небесную покровительницу и выпросить у нее послабление для себя по случаю особой испорченности подопечного.
