Затаенная боль. Дневник психоаналитика

Семнадцатый сеанс

Нянечка рассказывает, что Матиас делает иногда в штанишки. Но при этом он, по ее мнению, научился делать массу новых вещей. «Просто потрясающе, как он хорошо развивается!» — говорит она. Дыхательную кинезитерапию ему теперь делает мужчина, и Матиас реагирует на это совершенно спокойно.

Во время этого сеанса Матиас полон энергии, много говорит и даже не присаживается. Сегодня у нас с ним «технологический» сеанс: я объясняю ему, как пользоваться ножом и ножницами. Я объясняю все это только на словах и не беру в руки эти предметы. Если аналитик не говорит, а делает, показывает, он переводит разговор в область реальности и подменяет собой мать или отца консультируемого ребенка, а это противоречит методу психоанализа.

Я с трудом убеждаю Матиаса оставить мне камушек, который он не забыл принести. Тональность этого сеанса в корне отличается от предыдущих: впервые я почти готова поверить, что на протяжении всего сеанса, без всяких разрывов, вижу перед собой настоящего маленького мальчика.

Восемнадцатый сеанс

Нянечка рассказывает, что последние два дня с Матиасом не все в порядке. Он расквасил себе нос, но доктор по дыхательной гимнастике «ему его немного подлечил». Пока нянечка рассказывает, Матиас безумолку говорит, словно старается заглушить ее голос. Но она продолжает свой рассказ и сообщает, что произошло в детском саду, куда водят гулять ясельных детей. Чтобы проявить свой характер, Матиас наделал в штанишки. А когда она в полдень пришла за ним, но сначала немного погуляла с другим ребенком, Матиас устроил сцену ревности, и опять поранился. Нянечка взяла его на руки и он не шевелился, пока она несла его к врачу. Там он сказал, что у него «бобо», стал звать маму, а потом свернулся клубочком и начал сосать палец. Он согласился, чтобы нянечка покормила его, только когда из столовой ушли все дети. Он довольно быстро заснул, но спал очень беспокойно.

Матиас принес свою символическую плату и вручает ее мне.

Сегодняшнее сообщение нянечки показалось мне очень важным. Как я представляю себе, схожий эпизод произошел в первые же месяцы жизни Матиаса, когда он начал мурлыкать, так как хотел заменить матери кошек, которые в те дни были изгнаны из их дома. Таким способом он надеялся заслужить нежность своей матери. Однако материнской ласки он так и не дождался, зато получил легочное заболевание. Должно быть, он так сильно ревновал мать к кошкам, что даже впал из-за этого в глубокую депрессию. В ту пору он оставался совершенно безутешным, и никто не пытался его утешить. Вспомним, что в такую же безутешную печаль он погрузился во время второго сеанса и не захотел, чтобы его пожалели.

Рассказ нянечки заставляет меня вспомнить прошлое Матиаса и позволяет судить об эволюции, которую проделал мальчик в своем развитии.

Приревновав нянечку к ребенку своего возраста, устроив истерику и поранившись, он вел себя, как младенец, и благодаря этому добился внимания и нежной ласки своей нянечки, которая теперь от него не отходила. Его пожалели, и он этим вполне утешился, чего у него никогда не случалось в общении с матерью.

Пока нянечка излагает, что произошло с Матиасом, я вижу, что он явно доволен собой и непрерывно рассказывает что-то свое.

Когда приходит время прощаться, он отказывается от помощи нянечки и сам спускается по лестнице, ступая очень твердо. и решительно.

По-моему, Матиас сам пожелал заново пережить болезненный эпизод из своего раннего детства, но на сей раз он вышел из него не подавленным, а успокоенным и душевно окрепшим. У него появился позитивный настрой, который так пригодится ему в жизни.

Родители Матиаса получили разрешение забирать его на выходные раз в месяц. А в нашем Центре начинаются летние каникулы.

Девятнадцатый сеанс (после летних каникул)

Нянечка сообщает, что дела у Матиаса идут на лад и каникулы прошли благополучно. Но когда он капризничает и хочет проявить характер, то делает под себя, как это случилось три недели назад. Во время каникул это очень раздражало отца Матиаса. Он даже пригрозился вымазать ему лицо экскрементами, как он это делал с его братьями(!).

Матиас забыл принести свою символическую плату (он ведь не приезжал ко мне два месяца), но хочет, чтобы сеанс продолжался. Когда я прошу нянечку подождать его в зале ожидания (я совсем забыла, что до этого он никогда не оставался у меня один, а сегодня мне показалось, что он вполне на это способен), он тут же принимается вопить, чтобы выразить свой протест, укладывается в коридоре на пол, начинает мурлыкать и сосать большой палец. Я говорю ему:

— Я думаю, ты знаешь, что твоя нянечка никуда не уйдет и после сеанса ты снова увидишь ее. Это когда ты был совсем маленьким, ты не знал, увидишь ли ты снова нянечку, если она отходила от тебя.

Он мгновенно успокаивается, вновь обретает уверенность в себе и спускается вниз, желая убедиться, что нянечка действительно ждет его в приемной. Затем самостоятельно поднимается ко мне и спокойно надевает обувь, которую сбросил в начале сеанса.

Потом он говорит мне «до свидания» и собирается уходить. Я прошу его передать родителям, что приглашаю их прийти ко мне. Он утвердительно кивает головой.

Меня очень удивило, что Матиас до сих пор не переносит разлуки с нянечкой, а я-то думала, что он уже к этому вполне готов. Стоило ему с ней ненадолго расстаться, как он испытал страх, тревогу и вернулся к тому состоянию, когда находился в полной зависимости от матери или временно заменявшей ее нянечки. Я не должна была забывать, что сегодня, после двух месяцев разлуки со мной, он вспоминает и «обретает утраченное». Судя по всему, я недооценила, как болезненно он переживает разлуку. Но в конечном счете он не так уж плохо справился с сегодняшней ситуацией.

Двадцатый сеанс

Когда я спускаюсь за Матиасом, он сам подходит ко мне и, опережая меня, начинает энергично подниматься по лестнице, чередуя ноги и не держась за перила. И он не делает никакого знака нянечке, чтобы та следовала за ним. Оказывается, он не только может один прийти ко мне на сеанс, он способен решить это самостоятельно.

Сегодня я жду и его родителей. Но вскоре выясняется, что его отец — вместо Центра, где я принимаю, в назначенный час пришел в ясли!

Матиас что-то молча рисует, а затем вырезает свой рисунок. После чего он до конца сеанса будет выковыривать пластилин из машинки «скорой помощи». Он открывает ножом заднюю дверцу и с явным удовольствием и силой засовывает туда ножницы, чтобы извлечь прилипший там пластилин.

Я комментирую ему его действия: мне кажется, что пластилин для него — это «кака», что исторгает из него мать, как только он приходит домой. Я не совсем уверена в своей догадке, но не могу найти другого объяснения.

Перед уходом Матиас говорит: «Я принес камушек», — и кладет его прямо в ящик моего стола.

Двадцать первый сеанс

Отец Матиаса пришел один, без матери. Он очень доволен Матиасом. Тот меньше теперь воюет и больше подружился со старшим братом, потому что средний живет «отдельно». Разговаривая со мной, отец, по просьбе Матиаса, достает кусочки пластилина из бутылочки для молока. На прошлом сеансе сам Матиас извлекал пластилин через заднюю дверцу машинки.

— В моей семье, — рассказывает отец, — были трудности с восьмым, с ним все время надо было заниматься. В семье жены было всего двое детей, и она не видела разницы. Матиас стал аккуратным. Он сам просится и все быстро делает. А я совсем погиб, — добавляет он, — я превысил скорость и у меня отобрали права. Будь у меня права, я бы выкрутился, поехал бы в М. (название местности). А еще у меня украли «плей-мобил» (вместо того, чтобы произнести «плейхоум»).

Как я поняла, отец Матиаса очень удручен и совсем не верит в свое будущее. После разговора со мной он спускается в приемную и дожидается там Матиаса.

— Ты принес камушек? — спрашиваю я Матиаса. Он не отвечает и накладывает пластилин в чашку, а затем с помощью ножа извлекает его оттуда. Чашка падает на пол, он слезает со стула, чтобы достать ее. Затем с огорченным видом разглядывает соску для бутылочки и произносит: «дырка». Но пластилин через нее не проходит — это его огорчает. Затем он становится очень активным, говорливым и называет все