13 причин почему

рюкзаке кошелек, но сейчас это не имеет никакого значения. Важно другое: его поступок — его ужасный, отвратительный поступок — это не что иное, как результат твоих действий, Алекс. Кроме того, об этом сопляке будет еще одна история, так что пусть пока его имя останется секретом.

Вздрагиваю. Что могло случиться в этом магазине из-за списка Алекса? Нет, я не хочу этого знать, и я не хочу видеть Алекса ни завтра, ни когда-либо еще. Ни Алекса, ни Джастина, ни этого Болвана Джимми.

Боже, кто еще втянут во все это?

Он ногой открыл дверь в «Голубую каплю»:

— Привет, Уолли!

Он сказал это настолько высокомерно и в то же время настолько естественно. Уверена, он уже не в первый раз обращается к Уолли так, словно выше его.

— А, Ханна, привет, — обратился он ко мне. — Не заметил тебя.

Я говорила, что стояла перед прилавком прямо напротив входа? Меня сложно было не заметить. Я одарила его улыбкой, нашла деньги и положила их в морщинистую руку Уолли. Уолли никак не отреагировал на вошедшего, не улыбнулся, не подмигнул, как он обычно приветствовал меня.

Сворачиваю за угол и иду в направлении «Голубой капли». Удивительно, как меняется город, достаточно только повернуть: позади остались дома, в которых, очевидно, живут представители среднего класса, — не слишком большие, не слишком модные. А впереди — более бедная часть города, здесь дома стоят почти впритык друг к другу.

— Привет, Уолли, угадай, что я хочу тебе сказать.

Я ощутила его дыхание прямо за своей спиной. Я повесила рюкзак на крючок около прилавка, чтобы было удобнее застегнуть молнию. Уолли смотрел, как я пытаюсь справиться с молнией. И в этот момент стоявший позади меня парень шлепнул меня по попе и сказал:

— Это лучшая задница среди новичков старшей школы, Уолли. И ее обладательница стоит прямо здесь — в твоем магазине!

Хех, да, я могу представить массу парней, которые поступили бы так же.

Было ли мне обидно? Нет. Но это не так уж важно, потому что вопрос в том, имел ли он право так поступить? И ответ, я надеюсь, очевиден не только для меня.

Я убрала его руку и отвесила ему пощечину. Неплохо получилось. Думаю, девушки, вам есть чему у меня поучиться.

И в этот момент Уолли вылез из своей раковины и издал звук. Нет, его рот по-прежнему оставался закрытым. Все, что он сделал, это пощелкал языком, но даже это меня удивило.

Вот она — неоновая вывеска магазинчика «Голубая капля».

* * *

В такое время в этом квартале открыты всего два магазина: «Голубая капля» и напротив нее — «Кино днем и ночью». «Голубая капля» нисколько не изменилась с тех пор, когда я видел ее в последний раз, — грязная витрина, на стенах и дверях та же реклама пива и сигарет.

Когда я вошел, прозвенел звонок, точно такой, как описывала Ханна. Придерживаю дверь, чтобы она не захлопнулась.

— Могу вам чем-нибудь помочь?

Даже не глядя, я понимаю, что это не Уолли. Но почему я разочарован? Я ведь пришел не для того, чтобы встретиться с Уолли. Продавец снова обращается ко мне, на этот раз громче:

— Чем могу помочь?

Не могу заставить себя посмотреть в сторону прилавка, потому что я непременно увижу там Ханну. В самом конце магазина стоят холодильники с напитками, и, несмотря на то что мне совсем не хочется пить, я иду к ним. Открываю дверцу и беру первое, что попадается под руку, — апельсиновую газировку. Затем прохожу к кассе и достаю кошелек. Прямо передо мной стойка с конфетами, теми, которые так нравились Ханне. У меня начинает подергиваться глаз.

— Это все? — спрашивает продавец.

Я ставлю газировку и смотрю вниз, потирая глаза. Боль начинается где-то над глазами и проникает вглубь, за брови.

— Там, за вами, есть еще, — говорит продавец. Он, очевидно, думает, что я разглядываю конфеты.

Я беру шоколадный батончик и кладу его рядом с напитком. Затем достаю несколько долларов и расплачиваюсь.

Дзинь-дзинь!

Он возвращает мне пару монет, и я замечаю пластиковый бейджик, прикрепленный к кассе. На нем написано «Уолли».

— Он все еще здесь работает?

— Уолли? — спрашивает продавец. — У него дневная смена.

Когда я выхожу, колокольчик звенит снова.

* * *

Надеваю рюкзак на плечо и собираюсь уходить. Проходя мимо, я вроде даже шепчу что-то вроде извинения. Я уже видела впереди дверь, когда он схватил меня за руку и повернул к себе. Он назвал меня по имени, а когда я посмотрела ему в глаза, то поняла, что он не собирается шутить. Я попыталась вырваться, но он держал меня очень крепко.

Напротив, через дорогу, мигает неоновая вывеска «Кино днем и ночью». Я знаю, о ком говорит Ханна. Я уже видел этот трюк с захватом рук. И каждый раз, когда это происходит, мне хочется схватить этого мерзкого типа за шиворот и не отпускать, пока он не освободит девушку из своей хватки. Но вместо этого я каждый раз притворяюсь, что ничего не замечаю. Да и какой, собственно, от меня толк. Он в разы сильнее меня.

Затем это ничтожество отпустило меня и положило руку мне на плечо.

— Это просто игра, Ханна. Расслабься.

Хорошо, давайте проанализируем, что только что произошло. Я думала об этом всю дорогу домой, наверное, поэтому и не запомнила, какую конфету купила в тот день.

Я сижу на тротуаре перед «Голубой каплей», рядом стоит бутылка апельсиновой газировки, шоколадный батончик лежит на коленке. У меня совершенно нет аппетита. Тогда зачем я все это купил? Только ли потому, что Ханна покупала конфеты в этом же магазине? И почему это так важно? Я сходил к месту, отмеченному первой звездочкой и второй. Мне не нужно ходить всюду, куда она велит, и делать то, что она говорит.

Сначала его слова — потом его поведение.

Утверждение номер один: «Это просто игра, Ханна». Перевод: «Твоя задница — это моя игрушка. Ты, наверное, думаешь, что твоя задница принадлежит только тебе, но это не так. По крайней мере, когда все знают, что она у тебя такая клевая. Так что позволь всем вдоволь с ней наиграться».

Я начинаю качать шоколадку на колене.

Утверждение номер два: «Расслабься».

Перевод: «Да ладно, Ханна, все, что я сделал, это потрогал тебя, хотя ты мне ничего подобного не предлагала. Если тебе так хочется, ты тоже можешь потрогать меня».

Теперь давайте поговорим о его поведении.

Первое: он схватил меня за попу.

Интерпретация: позвольте мне заметить, что этот парень никогда не трогал меня раньше. Что же изменилось? Мои брюки были самыми обычными. Не слишком облегающие. Конечно, они сидели довольно низко, и, возможно, это привлекло его внимание к моим бедрам. Но он схватил меня не за бедра, а за задницу.

Я начинаю понимать, что Ханна хочет сказать. И от этого у меня в животе образуется огромная