кровати. Он был предельно возбужден, и Эванджелина почувствовала: этой ночью не будет никаких любовных игр, никаких нежных слов, никаких ласк. Он был намерен немедленно взять то, что ему требовалось.
И это напугало ее. Она не верила, что сможет удовлетворить такого человека, как Остин Блэкуэлл. Ведь он был такой сложный, с такими неистовыми страстями… Ей хотелось понять этого загадочного человека, но она знала: он никогда не откроется ей полностью.
Однако сейчас он нуждался в ней, и она знала лишь один способ помочь ему.
Пристально глядя на любимого, Эванджелина протянула к нему руки.
Глава 26
Остин взобрался на кровать и тут же привлек ее к себе, прижимая к своему крепкому плечу. Обнимая Эванджелину, он страстно целовал ее, заставляя стонать от возбуждения.
Когда же его пальцы проникли в ее лоно, она вскрикнула и тут же почувствовала, как жаркая влага увлажнила ее бедра. Взяв лицо Остина в ладони, она прижалась губами к его губам, затем провела языком по его небритому подбородку. Остин не издал ни звука. Вытащив пальцы, он развел ее бедра, потом приподнялся над ней и тут же вошел в нее стремительным толчком.
Эванджелина снова застонала от наслаждения. А Остин, закрыв глаза, начал двигаться. И он по- прежнему не издавал ни звука. Эванджелина извивалась под ним, полностью отдаваясь ему. Внезапно он открыл глаза, и она увидела в них муку. Она обвивала его руками, едва удерживаясь от слез. Она любила этого человека, сильного и нежного. И очень доброго за внешней надменностью. Ей страстно хотелось сделать его счастливым, но она не знала, как это осуществить.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Я люблю тебя.
Он застонал, снова закрыв глаза. Потом, содрогнувшись, излил в нее свое семя. После чего принялся покрывать ее лицо поцелуями.
А потом он приподнялся, выходя из нее, и тут же, обессилев, рухнул рядом с ней, тяжело дыша, как будто проплыл много миль и наконец достиг берега.
Остин долго лежал без движения, уставившись блестящими глазами в балдахин кровати.
Эванджелина, опираясь на локоть, привстала.
— Остин… — прошептала она.
Он молча посмотрел на нее. Выражение печали на его лице разрывало ей сердце. Она коснулась его лица.
— Мой любимый…
Он перекатился на бок, прижал ее к себе и крепко обнял. Через некоторое время, так и не сказав ни слова, он заснул.
Когда над городом уже встало солнце, Эванджелина уснула, чувствуя себя в безопасности рядом с его крепким теплым телом. Его руки защищали ее, хотя его слезы увлажняли ее плечо.
Ее разбудили легкие поцелуи. Эванджелина пошевелилась, гадая, где же она. Ее прикрывало колючее шерстяное одеяло, а голова покоилась на мягкой подушке. Рядом с ней лежал Остин, большой и теплый.
— Доброе утро, — прошептал он. — Сегодня день нашей свадьбы.
Эванджелина зевнула и села в постели. Кто-то раздвинул портьеры, и солнечный свет заливал комнату.
— Боже, который час?
— Десять утра.
На его спокойном лице сияла улыбка. Все эмоции прошлой ночи исчезли. «Уж не выдумала ли я их?» — гадала Эванджелина.
— Когда состоится церемония?
— В два часа. Я все организовал.
Конечно, он все сделал. Но ей нужно было подготовиться.
— Мне надо вернуться к миссис Милхаус. Она хочет переделать платье, в котором я буду выходить замуж.
— А чем плохо то, в котором ты была вчера? Ты в нем такая красивая…
Она посмотрела на него с сожалением:
— Мужчине этого не понять.
— Да, очевидно.
Она закусила губу.
— Остин…
— Хмм?..
— Как ты поступишь с бумагами?
Он погрустнел:
— Я еще не решил. Они еще в моем письменном столе?
— Да. Я подумала, что было бы слишком опасно брать их с собой.
— Так и есть. — Он привстал, опираясь на локоть. — Если ты еще когда-нибудь попытаешься спасать меня подобным образом, я точно запру тебя в подвале. В цепях. И буду бросать тебе корки хлеба.
— Я так боялась за тебя… Если бы я не пришла, он мог бы тебя убить.
— Мог бы.
Она сжала кулаки.
— Ты говоришь так, будто это не важно. Ведь ты мог умереть!
— Тогда бумаги попали бы в руки важных чиновников. Я оставил инструкции Уиттингтону — на случай если бы со мной что-то случилось. Он позаботился бы о тебе. Все было бы хорошо.
Она схватила подушку и ударила его.
— Хорошо?! Все было бы хорошо?! Ты был бы мертв, себе на радость! А я осталась бы одна! Ты эгоистичный… надменный…
Он выхватил у нее подушку.
— Я подумал, что ты будешь рада отделаться от меня. Ты ведь искала любые аргументы, чтобы не выходить за меня замуж.
Эванджелина откинула простыни и выбралась из постели. Затем встала, подбоченившись.
— Ты ничего не понимаешь. Я не хочу, чтобы ты умирал.
Казалось, Остин задумался. А Эванджелина вдруг поняла, что она совершенно голая.
Она вытащила свою рубашку из кучи вещей на полу и поспешно ее надела. Лежать с ним голой казалось ей самым естественным делом, но сейчас она вспыхнула от стыда, и ей захотелось немедленно убежать.
Остин смотрел на нее с веселой улыбкой, Эванджелина же, надев корсет, пыталась застегнуть его, но никак не могла найти крючки и ужасно злилась.
Тут Остин тоже встал, и Эванджелина затихла. Обнаженный, в лучах утреннего солнца, он был великолепен. Тени подчеркивали его скульптурные мышцы, а солнце освещало завитки темных волос у него на груди. Боже милостивый, она выходит замуж за этого мужчину! Но если все пойдет так, как она задумала, то она может лишиться его!
Остин молча протянул ей очки. Когда она надела их, он взял ее за плечи и повернул спиной к себе. Быстро и ловко он застегнул ее корсет. Затем поднял с пола лиф, надел на нее и застегнул крючки. Дальше последовали ее юбки — Остин одевал ее, как куклу. Потом он велел ей сесть на обтянутое дамастом кресло у камина, встал на колени, все еще голый, и натянул ей на ноги чулки до самых бедер. Выпрямившись, он поцеловал ее в висок.
