что… эта правда… ужасна!
– Все! Хватит! Я уже слышала ужасную правду про гибель жены, детей и горячо любимой матери. Вещи твои я соберу сама.
Артемий вдруг неожиданно сдался.
– Хорошо. Собирай. Я надеюсь на твою честность… И… надеюсь, что тот фотоаппарат ты тоже не забудешь мне положить.
Марина усмехнулась. Вот что его сейчас волнует больше всего!
– Фотоаппарат, который мне мама на день рождения подарила?
– Мне, к сожалению, твоя мама таких подарков не делала! Так что… прошу простить! Пусть он будет вечной памятью о наших прожитых годах.
– И даже не обо мне, а о годах, – вздохнула Марина и пошла собирать вещи мужа.
Некоторое время Артемий стоял у нее за спиной и не мог поверить, что жена действительно решила избавиться от такого подарка, как он. Сегодня он ее совершенно не узнавал – что с ней произошло? Ну, узнала про Оксанку! Да, а кто мог ей про нее трепануть? Блин, узнать бы, руки оборвать!.. Да в конце концов, что случилось-то? Ну завел на стороне интрижку. Артемий не виноват, что эта дурында Оксанка сразу станет рожать детей. Он этого не желал. И сейчас ему вообще по фигу, есть у него дети или нет. Он честно говорит – детей не любит. Чего от него все ждут-то? И ведь как хорошо жилось, что этим бабам надо? А теперь куда? Жанна, стервочка еще та, к себе не зовет. В последнее время и звонить перестала. Да и вообще – он вчера сам позвонил, так у нее такой голос был, будто она жабу проглотила. Эх, хороша баба! И квартира у нее есть, и деньги, и себя подать умеет. С такой точно не ляжешь телевизор смотреть. Но… блин, как не вовремя этот скандал. Все отчего-то так и валится на голову. То Оксанке алименты подавай, то Жанка капризничает, то Маринка… Сейчас вытурит, и куда? Блин, хоть в петлю!
Марина неторопливо собирала его вещи, стараясь ничего не забыть. Тряпки она сложит в эту здоровенную сумку, а если что надумает вывезти, пусть, только уже сам и на своей машине. И куда он повезет все это добро, ее не касается. Пусть в гараже ночует или в гостиницу тащится, ей теперь все равно. Как-то вдруг все перегорело, и осталась лишь усталость. И еще желание – поскорее бы он ушел и все кончилось.
Марина заметила, что Артемия возле нее нет. Неужели потихоньку сам вещи тащит? Да пусть он забирает этот фотоаппарат! Она вошла в спальню, чтобы сказать мужу, что он может брать все, и вскрикнула! В центре комнаты на маленьком пуфике стоял Артемий, и на его шее был затянут пояс от халата. Пояс привязан к люстре, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что собирается сделать привязанный мужчина.
– Тема!!! – кинулась к мужу Маринка.
Супруг резко повернул голову, пуфик вывернулся и… Ой, лучше бы не видеть всего этого! Марина резко дернула пояс, тот оборвался, а вместе с ним и люстра. Всеми своими висюльками она грохнулась на голову несчастного Артемия, и тот дико заорал от испуга.
– Темочка! Ты что придумал? Ты…
– Сдурела совсем! – визжал муж. – Меня этой махиной едва не пришибло!
– Ты чуть не повесился! Зачем ты это сделал?
– С тобой повесишься, как же! Блин, ну все же тихо-мирно было. Я уже и узелок завязал. На кой черт ты люстру-то грохнула? Ты же знаешь, как я боюсь электричества.
– Тихо-тихо-тихо… – прижала его голову к своей груди Маринка. – Тихо… успокойся… сейчас все пройдет…
– Не пройдет, – капризным тоном произнес Артемий. – У меня не пройдет. У меня вообще все… только начинается. Так и знай: я все равно жить не буду.
Маринка перепугалась не на шутку. Это уже была не игра. Артемий не хотел ее напугать, он действительно решил повеситься. Но что его заставило свести счеты с жизнью? Значит, она не разобралась в человеке и сейчас из-за нее он чуть не погиб!
– Тема… Темочка… ну что случилось? – гладила она его по голове. – Пойдем отсюда. Расскажи, что произошло? Кстати, у меня где-то коньячок был, остался с праздников.
Они сидели на кухне, перед каждым стояла маленькая рюмочка и уже пустая бутылка из-под коньяка. Марину сегодня даже коньяк не взял, зато Артемий сидел перед ней размякший, по его щекам струились слезы, и он вытирал их Маринкиным фартуком.
– Не хочу я так больше, понимаешь? – говорил он. – Меня никто не понимает. А я… ну да, я такой как есть! Так я и не стараюсь казаться лучше. А меня никто не любит.
– Ну что ты говоришь? – успокаивала его жена. – Тебя я люблю, мама любит… Оксана… Она тоже тебя любит.
– Не любит!
– Любит!
– Она только прикидывается хорошей. А сама? Зачем ей рожать приспичило? А вот теперь ей мои алименты вынь да положь! А я не хотел никаких детей! Она родила.
– Да разве это плохо? – вздохнула Маринка. – Вот подрастет Иннокентий, станет взрослым парнем, ты его будешь учить машину водить, он тобой гордиться станет, друзьям своим про тебя рассказывать.
– Нечего про меня рассказывать! Что я – Анна Семенович? – пробурчал Артемий и снова смахнул слезу. – Нет мне места на земле. Какой-то я не такой уродился.
– Нормальный ты уродился.
– Думаешь, я ничего не вижу? Не понимаю? Вот все детей хотят, люлюкаются с ними, а я не хочу. Ты вот тоже.
– Ладно, хватит обо мне…
– Не хватит! – воскликнул муж. – Думаешь, я не вижу, какая ты хорошая? Ты умница! Ухаживаешь за мной, а я… Я тебя не достоин!
Маринка вытаращила глаза. Такого она отродясь от мужа не слышала. Эк его люстрой-то!
– Я вообще… – продолжил супруг изливать душу. – Не мужик я, а сплошная аномалия. Мать в интернат засунул…
– Заберем, подумаешь – проблема!
– Да не могу я ее забрать! Я не сегодня завтра с жизнью собрался покончить, куда ее потом? Фиг куда устроишь!
– Да что тебе дались эти счеты с жизнью? Прекращай!
– Не прекращу! А потому что нет мне места среди вас! Я кругом виноватый! Вот ты – такая хорошая, такая…
– Ты по второму кругу пошел?
– Не перебивай! Я говорю, ты такая замечательная, а я, мерзавец последний, взял и влюбился в твою сестру! И как после этого жить? Куда ты веревку сунула? Дай, я снова вешаться буду!
Марина не сразу поняла, что ей сказал муж, а когда поняла, не поверила своим ушам.
– Ты хочешь сказать… Ты в Жанку влюбился?
– В нее, – виновато кивнул Артемий и заревел уже в голос: – Я-я не могу-у та-ак больше-е-е… Я уже весь измучился-я, а она… она не люби-ит меня!
– Да не переживай ты так, она у нас никого не любит, – несла полную ахинею Марина. – Как же тебя в Жанку-то… А чего не в Оксану? Хорошая такая, молоденькая совсем.
– Да не хочу я хорошую, мне тебя хвати-ило… в смысле, у меня ты е-е-есть… А Жанка… она больше не приде-ет… ты с ней поссорилась, и она больше никогда…
Марина не знала, что делать. Ей еще не приходилось утешать ревущих мужиков.
– Тема, давай ее к нам в гости пригласим? – предложила она. – Жанка всегда любила к нам в гости приходить.
– Да-а? А ты куда денешься? Она же при тебе на меня и не взглянет!
Марина пожала плечами. Ну куда ей, в самом деле? И при ней… при ней точно у Темы с Жанкой ничего не получится… Блин! О чем это она думает?! Что несет? Плюнуть на них обоих, послать к едрене фене, уехать и… вернуться, а потом труп Артемия с веревки снимать? Нет, она такого не перенесет и всю жизнь себе не сможет простить.
