морали и тащить под венец с какой-нибудь очередной красавишной. Все же, как здорово, что родители Славки умудрились подарить дитю квартиру. А вернее, она просто осталась Славке от бабушки. И ведь ничего страшного, если двум людям так хорошо вдвоем… И почему родители упрямо не хотят про Славку даже просто слышать? Точно – фиг поймешь.
Глава 4
На следующий день Иван Михайлович унесся к себе на работу гораздо раньше жены. Вообще, они всегда уходили вместе. Правда, жена всегда опаздывала – в самый последний момент ей нужно было то срочно перекраситься, то надеть другое платье или же срочно переделать прическу. И Иван Михайлович терпеливо ждал, потому что ему, собственно, торопиться было некуда. Даже если он и опаздывал, его члены кружка терпеливо ждали.
Но сегодня он просто не мог видеть, как жена наводит макияж. Мазнет по ресницам кисточкой и замрет, сидит возле зеркала изваянием – оценивает. Ивана Михайловича просто тянуло на работу.
– Маша, – раздраженно торопил муж, – давай уже побыстрее! Сколько ж можно?
– Ты сегодня какой-то не такой. Что с тобой, любимый? – не шелохнулась Мария Адамовна. – Что, опаздываешь к молоденькой красавице?
– Кто? – от неожиданности взвизгнул Иван Михайлович. – Кто тебе уже доложил? Она только вчера пришла!
По вытянувшемуся лицу жены он вдруг понял, что сказал ужасную глупость. Но было поздно.
– Не поняла-а-а. – У супруги округлились глаза. – Я вообще-то просто так сказала… А получилось, в самое яблочко?
– Машенька, ты все не так поняла, – заюлил Иван Михайлович. – Тут же…
– А ну-ка пойдем, – рванула супруга за рукав Мария Адамовна. – По дороге все расскажешь!
– Мария Адамовна, – выскочила из комнаты Надежда. – Вы с работы-то сразу домой. Не задерживаться мне. У меня ужин стынет.
– Как скажешь, дорогая, – перекосилась мадам Коровина и вытолкала мужа за дверь.
Они шли пешком, и разговор был совсем не легким для Ивана Михайловича.
Если честно, эта шальная мысль посетила его еще ночью, когда бедная супруга не знала, куда деться от назойливой Наденьки. Но… мысль как-то не определилась, потому что Иван Михайлович быстро заснул. Зато вот сегодня, как он так глупо влип, пришлось кое-что додумать, кое-что домыслить и… А вдруг прокатит?
– Можешь мне ничего не говорить, негодяй! – сурово, на весь квартал отчитывала супруга Мария Адамовна. – Одну, значит, не знаешь, как из дома вытурить, а к другой сам из дома бежит! Я уж про Андрея вообще молчу! Но ты-то, старый пень, куда?
– Машенька, – пытался утихомирить жену Иван Михайлович. – Ты все не так поняла.
– Да все я поняла! Пень ты трухлявый!
– Нет, не пень… Вот скажи – тебе хочется избавиться от этой Надежды, пропади она пропадом?
– А при чем тут Надежда? – не сразу поняла Мария Адамовна. – Ты чего ее-то сюда приплетаешь?
– При том! – даже остановился Иван Михайлович. – Ты, Маш, меня послушай. Только не ори сразу! Сначала я внесу свои предложения, а потом…
– Если к нам в дом приволокешь еще какую-нибудь бабу, убью! Даже не начинай!
– Да кого я когда приволакивал?! – чуть не заплакал супруг. – Главное, «еще какую-нибудь»! Да я, кроме тебя, вообще никого не приволакивал в этот родительский дом! А Кукла, это вообще для Андрюши!
– Поздно спохватился, дорогой. Наш сынок вырос уже для кукол-то!.. – фыркнула Мария Адамовна и вдруг насторожилась. – Или… погоди! Ты сейчас о какой кукле заговорил?
– Маша, – обиженно дернул кадыком Иван Михайлович. – Или ты меня немедленно выслушаешь, или… Или я уеду к отцу! На дачу!
Вечером Надежда опять встретила их кашей. На сей раз манной. Причем девушка, видимо, еще не до конца освоила приготовление этого сложного блюда, потому что даже издали было видно, какие здоровенные комки наполняли каждую тарелку.
– О господи!.. – обреченно выдохнула Мария Адамовна. – Этой каши я не перенесу.
– И хоть бы кусочек маслица бросила, да, Машенька? – тихонько прошипел Иван Михайлович.
– И где же наша спасительница? – повернулась к мужу госпожа Коровина.
– Будет, – неуверенно кивнул супруг. – Но, попозже. Надо, чтобы все было… натурально.
– Вы чего там шепчетесь? – выскочила в прихожую Наденька. – Идите мыть руки и за стол. Я кашу еще полчаса назад поклала.
– Так она еще и холодная? – охнула Мария Адамовна.
– Ничего, – отмахнулась Наденька. – Вон, баба Нюра слопала, даже не ерепенилась сегодня. Понравилось, наверное. Зато сейчас с чистой совестью отдыхает у себя в комнате. Я разрешила.
У Марии Адамовны терпение было не резиновое.
– Деточка! – повысила она голос. – А с чего это вы взяли, что можете нам что-то разрешать или не разрешать? Пока еще мы тут хозяева! И вот я, к примеру, не собираюсь есть это… эту отраву! Я ее и в детстве-то никогда не ела! А чтобы меня взрослую заставить! Да не родился еще тот человек!
– Да! – веско поддержал жену Иван Михайлович.
– Ну, смотрите, – недобро усмехнулась Наденька. – Я хотела как лучше.
Мария Адамовна прошла в комнату царицей. Да, пусть это была не самая большая победа в ее жизни, но ведь все же победа! Глядишь, они и сами смогут избавиться от этой навязчивой нахалки!
В кухню Коровины принципиально не пошли, а сели в гостиной, расположились на диване и включили сериал.
– А у нас сегодня кино? – тихонько вышла из своей комнаты Элеонора Юрьевна. – Я ужасно соскучилась по кинофильмам. Машенька, включи другой канал, у меня там…
И в этот миг Машенька заорала резаным поросенком.
– Что случилось? – кинулся к жене Иван Михайлович. – Маша! Тебя ударило током?
– Да каким током! – взревела Мария Адамовна, выскакивая из комнаты.
– Это я, – весело пояснила Наденька. – Поклала ей за пазуху кашу, которую она есть отказалась. Мне всегда так в детстве делали, чтоб я чужой труд уважала. Уж ежели сварили для тебя кашу, так ешь и не ерепенься.
– Кто запер ванную?! – кричала Мария Адамовна, пытаясь прорваться в санузел, чтобы смыть с себя скользкую, мерзкую кашу.
– Я, – снова ответила Наденька. – Я специально закрыла и защелочку сломала, а то – что же за воспитание такое? Только вас кашей обмазала, а вы уже и вымылись! Надо немного в каше походить.
– Я убью тебя, гадина! – кинулась на девчонку Мария Адамовна, но в это время в прихожей зазвонили.
Иван Михайлович кинулся к двери, и в прихожую вплыла прекрасная девушка, с огромной, нелепой сумкой.
– Папа! – со слезами на глазах воскликнула девушка и кинулась на шею Ивану Михайловичу. – Как же я по вас… по вам… по тебе скучала!
Женщины раскрыли рты, но Мария Адамовна тут же вспомнила утренний разговор с мужем и, стараясь не обращать внимания на манную кашу, принялась радостно улыбаться.
– Мама! – кинулась девушка теперь к Элеоноре Юрьевне. – И по…
– Это не мама, – криво улыбнулся Иван Михайлович и вытолкал вперед Марию Адамовну. – Вот мамочка. А там бабушка Нюра.
– Мамочка! – ничуть не смутилась девушка. – Как ты похорошела! Это все тот крем, который я тебе подарила, да? Ты просто стала на десять… Нет, на одиннадцать лет моложе!
– Душенька! – светилась Мария Адамовна от счастья. – А уж мы-то как рады!
– Простите, – ничего не понимала Элеонора Юрьевна – ее забыли поставить в известность. – Я совсем не вижу без очков… А ты кто, добрая девушка?
– Я? – удивленно моргнула сказочными ресницами красавица. – Бабуля! Ты меня не узнала? Да я же жена вашего Андрюшеньки!
