проветриться, Фреска, может раздобуду что-нибудь поесть.
— Здорово! Можно мне присоединиться? Можно?
Парень не был даже на колесах.
— А кто сказал, что я куда-то собралась? — спросила Макс, пытаясь не улыбаться, но не выдержала.
Фреска усмехнулся в ответ, ковыряя большим пальцем ноги, вылезающим из порванного кроссовка, ковровое покрытие. Она знала, что он в нее влюблен с того момента, как встретил год назад, когда присоединился к Клану.
Будучи с Муди в течении почти шести последних лет, Макс была старейшиной, главным лейтенантом Мудмена и лучшим вором в Клане («Мастер забытого искусства грабежа», говорил Муди), что было не малым подвигом, учитывая, что все двадцать восемь членов клана были опытными уличными ворами.
— Что, Фрес, — спросила Макс — Хочешь прогуляться?
Фреска зажег сигарету и начал трястись.
— Макс, это было бы… это будет превосходно. Всю ночь ждал, когда ты вернешься!
Она кивнула:
— Муди и я должны уладить несколько вопросов… Потом мы можем идти, окей?
— Я буду ждать прямо здесь, — пообещал рыжеволосый.
Муди, спокойно стоявший все это время (Фреска тоже был его любимчиком), полел вперед. Не дойдя до двустворчатой двери в зал, он открыл боковую дверь слева и начал подниматься по лестнице, направляясь в комнату Макс, которая когда-то была аппаратной киномеханика.
Макс удивилась, почему они идут именно туда. Муди обычно обсуждал дела в своем собственном кабинете, в котором раньше был офис управляющего. Не то, что бы она никогда не заходил к Макс… но это казалось необычным.
Но и Сердце Океана было необычной добычей.
Высокий мужчина в черном повернул ручку и вошел в комнату, будто она принадлежала ему, не ей. Дверь Макс всегда была заперта. Жизнь в здании, полном воров делало замки необязательными, если не абсурдными. Но все равно Макс знала, что сможет справиться с любым, кто проникнет в ее комнату.
Девушка проследовала за своим наставником в скромную комнатку, и он закрыл дверь позади них. Кроме офиса и жилых комнат Муди, эта оклеенная клеенкой комната была самой большой частной комнатой в здании. Неисправный проектор был заброшен в угол, разрушающийся музейный экспонат, не достойный учреждения, которое только что ограбила Макс. Из окошка в стене был виден зал, где спала большая часть Китайского Клана.
Там внизу находились ряды кресел, за исключением первых шести, которые были давным-давно удалены и заменены предметами, лучше удовлетворявшими потребности Клана: раскладушками, сооруженными на скорую руку перегородками, маленькими походными кухоньками и другими предметами, разбросанными по огромному залу в маленьких жилых закутках. Киноэкран с символикой Китайского Клана на огромном граффити, до сих пор доминировал на стене за сценой, с которой Муди обращался к своим потертым, но надежным войскам.
Аппаратная, не смотря ни на что, была самой большой комнатой, когда-либо принадлежавшей Макс. Ее ранние воспоминания запечатлели барраки Мантикоры, комнатку, которую они делили с Люси, и яму в земле, едва достаточную для одного человека, в Гриффин Парке.
Десять на шестнадцать, с собственной ванной, комната казалась Макс огромной, все для нее одной. Естественно, ванна казалась бы ей большей роскошью, если бы водопровод работал на более регулярной основе. Театр был заброшен из-за трещин в потолке после землетрясения, и даже был намечен городом на снос, до тех пор, пока кто-то не украл заказ на работы и, учитывая все другие проблемы города, Манн казалось затерялся в этой неразберихе.
Водоснабжение, и без того нерегулярное в Голливуде, работало в театре еще реже, особенного после того, как Муди дал зеленый свет на местные власти и представителей сетей водоснабжения.
Кровать Макс, спасенная из разрушенного старого Отеля Рузвельта через дорогу, была роскошным королевского размера ящиком на полу с матрасом сверху. Походный фонарь, трофей со времен жизни в Гриффин Парке, стоял в голове кровати рядом с небольшой стопкой книг, главным образом научной литературы (из областей, которым Муди хотел обучить ее), и томиком в мягком переплете с загнутыми углами «Приключений Гулливера», единственного романа, который у нее был, также подаренным ей Муди. Ее новый мотоцикл Кавасаки Нинзя 250 был прислонен к стене. Также в комнате было кресло, тоже прихваченное с развалин Отеля Рузвельта, оно примостилось около проэкционного окошка. Другая ее собственность, маленький черно-белый телевизор, стоял на крохотном столике слева от кресла.
Муди глянул вниз на книги.
— Снова путешествуешь к лиллипутам, Максин?
Муди прекрасно знал, что Максин не было ее настоящим именем, но это было эффектное прозвище.
Она улыбнулась:
— Ничего не могу с собой поделать — я как парень.
Ее наставник захихикал:
— Ты и Гулливер, ваши жизни не так уж и отличаются, знаешь ли.
— Да, я замечала.
Муди усадил свое долговязое тело в кресло, Макс осталась стоять.
— Ну, Максин… задание — это было сложно?
Макс рассказала о вечере, стараясь избегать мелодраматичных описаний, Муди все же был впечатлен.
Встряхнув головой, он сказал:
— Кафельников будет… разочарован тобой.
— Я надеюсь, что он не знает, кто сдал, что план безопасности у него. Этот предатель будет умирать медленно, готова поспорить.
— Очень медленно… Но наш русский друг мог хорошо разглядеть тебя, знаешь ли.
— И как он меня узнает? Я никогда не встречалась с этим парнем.
— Ты недооцениваешь свою славу в определенных кругах.
Макс нахмурилась:
— Каких кругах? Я ничего не знаю об этих «кругах».
Руки Муди лежали на подлокотниках кресла так, как если бы это был трон, а он был королем (последнее было в сущности верно). Он приподнял бровь:
— Ты думаешь, что другие кланы не общаются между собой? Что эти… нечеловеческие подвиги остались незамеченными?
— Меня это не волнует — сказала она, пожав плечами.
— А должно бы. Ты создаешь им определенные проблемы все эти годы, не так ли?
Улыбка медленно растянула полные губы Макс:
— Девочки должны делать то, что должны.
Взгляд Муди, казалось, был направлен вовнутрь.
— Этот план много значил для Выводка. Они рассчитывали заполучить ту безделушку, что лежит у тебя в кармане. И они примут это поражение близко к сердцу. Кафельников будет долго и тщательно искать, кто же навредил ему.
Наконец она вытащила ожерелье из кармана.
— Эту старую штуку?
Глаза Муди стали почти такими же большими как камень.
— Бог мой, Максин… От него даже дыхание перехватывает.
Макс поднесла камень к тусклому свету и долго изучала его.
— Это довольно круто, я думаю.
Пожав плечами, она передала его.
— Довольно круто… — повторил Муди, забирая камень. — Если они выйдут на нас… а это случится… У нас появится настоящий враг.
