застрелен.
(Обрыв связи.)
На следующей пленке говорил другой оператор, но я не стал протестовать. Если уж суд решил прослушать звонки, не было смысла впустую тратить время и заставлять обвинение приглашать еще одного свидетеля, чтобы тот предоставил вторую запись.
Теперь Эллиот звонил с мобильника. Он стоял на улице, и на заднем плане слышался шум волн.
Запись 2. 13:24. 05/02/07
На второй пленке Эллиот не только возмущался отсутствием полиции, но и презрительно упомянул о немце. Не важно, что эта интонация не имела отношения к вопросу о его виновности. Обе записи подкрепляли тезис обвинения о том, что Уолтер Эллиот — высокомерный тип и ставит себя выше закона. Хорошее начало для Голанца.
Я не стал допрашивать оператора, тот все равно ничем не помог бы защите. Следующим свидетелем обвинения был Брэндан Мюррей, водитель патрульной машины, прибывшей по звонку. Голанц полчаса во всех подробностях разбирал прибытие полиции и осмотр места преступления. Особое внимание он уделил рассказу Мюррея о том, что говорил и как себя вел Уолтер Эллиот. По словам Мюррея, подзащитный не проявил никаких эмоций, провожая их в спальню и подводя к кровати, где находилась мертвая жена. Он хладнокровно переступил через ноги лежавшего в дверях мужчины и указал на обнаженный труп.
— Он сказал: «Это моя жена. Я уверен, что она мертва», — сообщил Мюррей.
Свидетель показал, что Эллиот несколько раз заявлял о том, будто он никого не убивал.
— Тут есть что-либо необычное? — спросил Голанц.
— Ну, мы ведь не расследуем убийства, — ответил Мюррей. — Это не наше дело. Я не спрашивал мистера Эллиота, кто их убил. Он сам это повторял.
К Мюррею у меня тоже не возникло вопросов. Я включил в его в список свидетелей и при желании мог вызвать позже. Меня больше интересовал следующий свидетель обвинения — Кристофер Харбер, напарник Мюррея, недавно служащий в полиции. Я подумал, что, если кто-то из копов может допустить ошибку, которая сыграет на руку защите, в первую очередь следует рассчитывать на новичка.
Харбер выступал короче, чем Мюррей, — от него требовалось лишь подтвердить показания напарника. Он слышал то же, что и Мюррей. Он видел то же, что и Мюррей.
— Всего пару вопросов, ваша честь, — произнес я, когда Стэнтон спросил про перекрестный допрос.
Если Голанц допрашивал свидетеля, стоя у кафедры, то я даже не поднялся с места. Отвлекающий маневр. Я хотел, чтобы присяжные, прокурор и свидетель решили, будто я просто придираюсь к показаниям и пытаюсь за что-нибудь зацепиться. На самом деле речь шла о ключевом моменте в стратегии защиты.
— Вы недавно поступили на службу, офицер Харбер, не так ли?
— Да.
— Вам уже приходилось выступать в суде?
— В деле об убийстве — нет.
— Только не надо нервничать, хорошо? Что бы вам ни говорил мистер Голанц, я не кусаюсь.
В зале раздались смешки. Харбер покраснел. Это был высокий белобрысый парень с короткой стрижкой, принятой у полицейских.
— Значит, подъехав к дому с напарником, вы увидели, что мой клиент стоит перед крыльцом. Так?
— Да.
— И что он делал?
— Просто стоял. Ему сказали, чтобы он нас ждал.
— Прекрасно. Какими фактами вы располагали, когда прибыли на место?
— Мы знали лишь то, что сообщил диспетчер. Что человек, Уолтер Эллиот, позвонил из дому и заявил о двух убийствах. О двух трупах в доме.
— Вы когда-нибудь раньше выезжали по таким звонкам?
— Нет.
— Вы боялись, нервничали, были на взводе?
— Ну, адреналину прибавилось, конечно, хотя в общем мы вели себя спокойно.
— Выйдя из машины, вы достали оружие?
— Да.
— И наставили его на мистера Эллиота?
— Нет, я держал его опущенным.
— А ваш напарник тоже вынул пистолет?
— Да.
— И направил его на мистера Эллиота?
Харбер замялся. Я люблю, когда свидетели обвинения начинают колебаться.
— Не помню. Я не глядел в его сторону. Я смотрел на подзащитного.
Я кивнул, словно это что-то объясняло.
— Вы заботились о безопасности, верно? Вы даже не знали, кто этот человек. Только слышали, что в доме два трупа.
— Именно так.
