неизвестный штамм смертельного вируса. Техногенные катастрофы стали происходить все чаще. Разрушения на химических предприятиях, взрывы на атомных станциях, аварии на военных объектах сделали планету радиоактивной. Изменили состав атмосферы… В этих условиях началась борьба за наиболее благоприятные для выживания участки Земли… В Войне за Землю люди применили весь имеющийся на тот момент арсенал оружия, включая высокотехнологичные его виды. Война продолжалась несколько лет и лишь усугубила экологическую катастрофу, истребив две третьих населения планеты. Вместе с Войной ушло понятие государственности, наступили анархия и хаос. Люди лишились огромных культурных ценностей, утратили веками наработанные технологии, потеряли коммуникации и связь… На смену Войне пришли междоусобицы, голод, болезни. Все это в купе с неблагоприятной для обитания окружающей средой с каждым годом уменьшает популяцию людей. И если такое положение вещей сохранится, то придет время, когда на Земле не останется разумных существ.
— Вы так рассказываете будто сами являлись свидетелем всего произошедшего, — сказала Ли.
— Нет. Что вы! Я родился уже после Войны. В моей доме сохранились кое-какие материалы о боях на материке. Будучи жадным до знаний, я стал живо интересоваться не только историей апокалипсиса, но и историей всего человечества. Поиск материалов заставил меня пуститься в странствия по городам. Электронные носители информации к тому времени изжили себя. Приходилось отыскивать чудом сохранившиеся книги и публицистические издания. Со временем в поселениях людей регресс дошел до такой степени, что подобных мне ученых стали винить во всех произошедших бедах и гнали прочь. Так я прибился к группе археологов… Эти люди не выказывают агрессии, делятся со мной едой, разрешают писать. Я же в свою очередь помогаю им раскапывать города, в которых ищу сохранившиеся книги.
— Зачем вам все это нужно? — спросила Ли.
— Нужно — что?
— Ваш труд… Вы его не считаете бесполезным?
— Не считаю, — насупился Вячек. — Вы, барышня, находитесь в темноте своего невежества. Посему живете сегодняшним днем. А я смотрю в будущее. И работаю ради того чтобы сохранить для следующей цивилизации знания и печальный опыт человечества.
— Не слишком то я верю, что нам на смену придет новая цивилизация, — сказала девушка, вспомнив слова Тана, говорящего об одухотворенных существах, которые якобы рано или поздно появятся в этом мире.
— Главное, что я в это верю. Тем и живу.
— Среди археологов вы слишком уязвимы, Хват, — сказал Тан. — Если вы продолжите с ними скитаться, то боюсь, рискуете не донести до потомков свои труды.
— В ваших словах есть доля истины, — печально улыбнулся летописец.
— Я предлагаю вам отправиться вместе с нами в Оазис. Там вы сможете в безопасности заниматься своей научной работой.
— Ваше предложение весьма заманчиво, хотя я слышал, что в Оазисе правит бал некий Рурк, археологи считают его узурпатором и держимордой. Я не знаю, как он и его люди воспримут меня.
— Рурк многим обязан мне и Циклопам. Думаю, он согласится оказать мне небольшую услугу и разрешит вам остаться в городе.
— Да это было бы славно… Только где я буду доставать книги?
— Книги можно будет выменять у тех же археологов. Просто следует намекнуть им, что такие вещи можно не только использовать для розжига костров, но и выгодно обменять.
— На что же я их обменяю? — продолжал сомневаться Хват.
— У вас будет, на что их обменять, — твердо пообещал Тан. — Уж поверьте мне.
— Спасибо, Тан! — растрогано сказал летописец. — Я весьма вам признателен и просто не знаю как вас благодарить.
— Благодарить будете потом — когда окажетесь за стенами Оазиса. А сейчас готовьтесь в дорогу. Как только мой товарищ почувствует себя лучше, мы тронемся в путь.
Между тем боевой товарищ Тана все еще прибывал в забытье. Лежащего в кузове Ката Громилу лихорадило целый день, но к вечеру жар спал, пульс участился, дыхание стало ровным. Ночью он пришел в себя и попросил воды. Тан, находившийся подле тела трансгена, поднес к его пересохшим губам поилку и поинтересовался, как чувствует себя больной.
— Я в порядке, — прохрипел Стэн. — Давай мне ствол и говори, кого надо убить.
— Никого убивать не надо, просто лежи и набирайся сил. Утром тронемся.
— В Оазис?
— Нет… Сделаем крюк… Надо бы навестить Роквэльских пиратов.
Глава 8. Капитан Блад
Утром в заваленный оружием кузов Ката понабилась куча народу. Сначала залезла Ли. И, осмотрев раны трансгена, сказала, что на нем все заживает как на собаке. Потом пришел Хват и притащил с собой несколько стоп макулатуры да неподъемный чемодан с вещами. Отчего в кузове стало, не развернутся. Благо у Чона имелся свой отсек. Парнишку принес Тан, который отсыпал археологам горсть патронов и тоже залез в кузов.
Наконец, покатили. Кат держал курс на восточное побережье материка — к расположенной неподалеку от Роквэла старой военно-морской базе, где хозяйничали люди, называющие себя корсарами. Драйвер объезжал ухабы и как мог, старался вести машину мягко, дабы не причинить страданий своему напарнику. Но Кат все равно трясло, и Стэн чувствовал от каждого сотрясения острую боль в свежих ранах. Он крепко сжал зубы, стараясь не выдать страдание своей плоти. Но это ему не особо удавалось сделать. Громила стал все чаще ловить на себе озабоченные взгляды Ли.
Девушка чувствовала некую вину перед трансгеном и всю дорогу вела себя не естественно. Эта неестественность с выражалась в том, что Ли стала все чаще говорить Громиле добрые слова, от чего тот совсем растерялся.
— Помнишь, Стэн, того трансгена Грифона? — спросила Ли.
— Помню, конечно, — кивнул Громила.
— Меня давно терзает вопрос — почему он стоял и ждал? Почему бандиты пошли на переговоры, а не уничтожили нас сразу?
— Грифон — он этакий честный дуэлянт, — принялся объяснять. — Он коллекционирует микрочипы Циклопов. Но у него, как ни странно, есть свой кодекс чести. И если я правильно понял, то согласно этому кодексу — убить Циклопа он должен в честном поединке, а не из-за угла.
— Мне кажется, он просто душевно болен.
— Мы все в той или иной мере больны.
— Возможно ты прав, — вздохнула Ли.
Невольным свидетелем разговора был Хват. Окинув странную парочку внимательным взглядом, летописец вдруг решил почитать Чону сказки. Из вороха своей макулатуры он извлек ветхую книжицу, залез к парню в пенал и начал мусолить покрытые плесенью страницы.
Сказка называлась 'Красавица и чудовище'. Хват читал с выражением и Чон слушал его раскрыв рот. Ли тоже навострила уши. Хотя делала вид, что сказка ее не интересует.
— Элиза нашла чудище, лежащим на поляне, — читал Хват. — Существо умирало, обхватив своими безобразными руками алую розу. Девушка бросилась к большому телу чудовища, обняла за ужасную шею и заплакала. ' Ты встань, пробудись мой любезный друг — причитала Элиза. — Нет без тебя мне жизни'. Продолжая плакать, она поцеловала чудище в щеку. И тут небо очистилось от темных туч. Выглянуло солнце. А чудовище на глазах превратилось в прекрасного принца.
Стэн поймал на себе взгляд девушки, глаза которой были на мокром месте. Эко как ее проняло. Еще немного и разревется. Благо Хват перешел к другой сказке про Белоснежку и гномов. Там уже умирала Белоснежка, а принц ее целовал.
Тан сказки, судя по всему, не любил. Поэтому покопался в кипах книг и извлек из них томик
