— Конечно, буду молчать.
— Если что, старшие у меня заберут и ещё выпорют. А такой медальки у меня нет. Те все не волшебные, а эта — волшебная, да?
— Ну, можно сказать и так, — усмехнулся Седой Охотник. — Когда-нибудь у тебя будет и такая. Как заслужишь, так и получишь.
— Какой вы умный! Я вас люблю даже больше Ульи!
Возвращались уже почти затемно. Перед самым хутором Заноза таинственно приложил палец к губам, потом схватил Седой Охотника за руку и потащил в заросли орешника, который чудом вырос в этом болотистом месте. Приподняв камень под одним из кустов, мальчик достал свёрток.
— Вот, видите?
Белый Охотник с удивлением рассмотрел вещицы. Это не были дешёвые бляшки или монетки, как он думал: два медальона из серебра, один серебряный позолоченный, а один из золота — и все такие же, как у него. На медальонах тоже были соколы и мечи-кладенцы. Только у двух серебряных и золотого на обороте гладко — как и на его медальоне — а на реверсе четвёртого, позолоченного, изображена голова волка.
— Откуда они у тебя?
Заноза испуганно посмотрел на него:
— Достал…
Седой Охотник невольно взял в руки позолоченный медальон, тот так и лёг ему в ладонь.
— Это ведь дорогие вещи, а они так просто не достаются.
— Ну, ладно, — решился Заноза. — Через болота есть прямой путь, два дня пути можно скостить. Но из чужаков никто его не знает. Наши старшие не любят, чтобы чужаки по болотам шлялись. А я соглашался и проводил. Вот мне и платили.
— Ладно, — сделал вид, что поверил, Седой Охотник. — Но откуда вот этот медальон, с волком на реверсе?
Заноза долго мялся.
— Приходил тут один, — сказал тихо. — Странный был, страшный немного, наши его прогнали. Но я его провёл, и он дал мне подарок.
— Украл у него? — строго спросил Седой Охотник, но мальчик возмутился:
— Я не ворую! Отец бы меня выпорол, ой-ёй!
— Этот медальон старинный и принадлежал тому, кто охотится на чудищ, кто оберегает людей от нечисти.
'Это особенный медальон, я слышал о таком, — думал он. — Моя висюлька — всего лишь пропуск, что-то вроде грамоты или разрешения на постой. А этот — вещь действительно сильная, может быть, волшебная. Он бы мне пригодился, наверное'. Но вслух этих слов Седой Охотник не сказал.
Заноза пожал худенькими плечами:
— Разве тот, кто убивает чудищ, оберегает людей? Старшие говорят по-другому.
— Они ошибаются. А медальон… Продай мне его.
— Не дам. Он мой, и я его не украл.
— Я этого не говорю. Я хочу его купить.
— Нет!
— Тогда давай поменяемся. Ты возьмёшь мой, а я — твой. Согласен?
— Ну, не знаю, — Заноза взвесил их в руках. — Мой тяжелее. И красивее.
— А я расскажу всё твоему отцу! — разозлился Седой Охотник.
Мальчик понурил голову и зло сверкнул глазами:
— А обещали не говорить. Никакой вы не рыцарь.
— Послушай, я не скажу, не скажу… — опомнился Седой Охотник. — Ну, ты совсем глупый, посмотри: мой медальон золотой, а твой только позолоченный, он дешевле, значит, хуже.
Заноза недоверчиво покрутил головой:
— Хуже?
— Пойди и спроси, у кого хочешь, что дороже: серебро или золото?
Мальчик улыбнулся:
— Я и сам знаю, что золото. Ладно, меняемся. Только вы не скажете отцу о моих медальках? Вы уже раз передумали.
— Я никому не скажу! — 'Глупый, да кто же о таком сокровище будет болтать? Только такой ребёнок, как ты'.
Когда они подошли к дому, Христофор сидел на пороге, курил трубку и попивал зелено вино из фляжки. Из-за спины его сердито бормотала Елена:
— Крышу собирался починить… колесо… забор…
'Вот дура, — подумал Седой Охотник. — За обедом он пил наливку, теперь — зелено вино. Какая может быть крыша? Шею свернёт'.
— Молчи! — буркнул жене Христофор. — Гость в доме, какая починка? Гостя угощать и развлекать нужно!
— Гость купаться пошёл, а дождь опять пойдёт и…
'Вот настырная тётка! Правильно говорят: ума нема — считай калека. Только не себя, а других до калечества доведёт'.
— Тихо! — за Христофора можно было не бояться. — Гость в доме — это праздник! Пошла бы и цветов нарвала.
Елена ушла, но не за цветами, а в дом и хлопнула дверью.
Христофор поднял взгляд на Седого Охотника:
— А-а-а, вот и вы, сейчас мы с вами попро…
Хозяин посмотрел на кувшин возле полупустой фляжки, приоткрыл рот, заморгал, взял кувшин в руи и перевернул. Изумление его было неподдельным:
— Пусто? Тут же был полный кувшин!
Точно был. Второй из двух больших кувшинов, которые стояли на столе за обедом. Похоже, Христофор 'оприходовал' почти всю наливку.
— Кто-то украл. Кто украл наливку?
Перехватив лукавый взгляд Занозы, Седой Охотник вспомнил, как точно так же возмущался сегодня утром. Ему стало смешно и неловко.
— Да кто же мог украсть? — сказал он. — Тут никого нет. Разве что… оборотень?
— Не-е, — с громадной убеждённостью протянул Христофор. — Наш оборотень наливку не крадёт. Были б котлеты или конфеты — другое дело. Это воры. Воры. Грабители. Я ходил за табаком, а они ука-ра- ли.
— Как же украли, если кувшин остался?
— А первый кувшин где? Руки ворам поотрубаю! — Христофор вскочил на ноги, вытащил из-под крыльца топор. — Поймаю и отберу!
Луна освещала его рассерженное лицо, лунный свет заблестел на топоре, когда он взмахнул им и ринулся вперёд.
— Куда вы? Там оборотень! — предупредил Седой Охотник.
Конечно, не его дело было успокаивать пьяных болотных жителей и гоняться за ними. Но хозяин, и так не слушал его, кинулся вперёд, может быть, на свою погибель. Человек-волк, если был поблизости, не мог даже мечтать о лучшей добыче! Поэтому Седой Охотник, прихватив пистолеты и саблю, последовал за Христофором.
Это был одновременно нелепый и жутковатый путь. Над самой землёй мерцала дымка, тени невысоких деревьев выглядели, как изогнутые когти, ухали совы, пронзительно вопила какая-то птица, орали лягушки, но Христофор перекрикивал их всех:
— И р-раз! Отдай кувшин! И дв-ва!
— Христофор, это дерево. А кувшин дома.
— П-пустой!
— Вот набросится на вас оборотень.
