люди не появляются так рано. Это раз. А два…
Что же будет вторым? Ах да! Два — это то, что к Корнелии никто на сегодня не записывался.
Значит, она имела полное право еще часок-другой поваляться в постели. Ее бизнес — ее дело. Разве не так?
«Так, так, только успокойся», — произнес внутренний голос. Он беспокоился о том, чтобы мысли Корнелии не встали на привычные рельсы, не покатились по наезженной колее раздумий. Он знал, что подобные размышления могут испортить Корнелии настроение на весь день…
Приятный завтрак был окончен. Пора было мыть посуду, собираться, выходить из дома.
Корнелия старалась растянуть этот процесс. Она отправилась в душ, пускала попеременно то холодную, то горячую воду, пока наконец полностью не почувствовала себя бодрой, свежей и готовой к подвигам.
На очереди была прическа, макияж и выбор одежды.
Корнелия долго расчесывала свои длинные, почти до талии, волосы, абсолютно прямые, с мягким блеском. Светлые. Очень светлые. Сколько людей вокруг (главным образом, конечно, это были женщины) восхищалось природной блондинистостью Корнелии. Ей завидовали, мастера в салонах красоты уговаривали не стричься, собирались вокруг, обсуждали редкий цвет волос девушки.
Если бы они знали, как саму Корнелию утомило… нет, не повышенное внимание со стороны окружающих. Ее внешность, ее вид в зеркале. Корнелию раздражал цвет стопроцентно выгоревшей пшеницы. О, почему эта роскошная грива не угольно-черного цвета? Почему, в конце концов, она не переливается всеми оттенками меди?
Ладно, Корнелии хватило бы и одного медного оттенка, если бы он принадлежал ее волосам.
Она искренне считала, что ей недостает природных красок. Что она бледная, не всегда приметная, ее тип — чересчур пастельный. Если бы природа хотя бы одарила ее черными или карими глазами… Был бы интересный контраст, гипнотизирующее сочетание. Но… увы. И мать, и отец Корнелии не были смуглыми, даже не обладали карими глазами — что они могли передать дочери по наследству?
Правильно. Прозрачные, словно колодезная вода, и при этом чистые, словно только что умывшееся весеннее небо, светлые голубые глаза.
Подружки Корнелии, с которыми та училась в колледже, частенько недоумевали — вслух — откуда у нее такая страсть к макияжу?
Корнелия частенько захаживала в косметические магазины, прихватив с собой одну из них. Изучала толстые журналы, книги с изобилием красочных иллюстраций, рассказывающие и показывающие, как грамотно и выигрышно наносить косметику.
Корнелия вслух никогда не жаловалась на свою внешность. Если бы она озвучила кому-нибудь свои сомнения, возможно, их развеяли бы доброжелательные окружающие. Никому из них не пришлось бы лукавить. Корнелия была красивой. Красивой бледной девочкой с нежным румянцем, светлокожей и светловолосой. Она никогда не видела себя со стороны. По-настоящему со стороны. Откуда ей было знать?..
Фотоснимки в школьном альбоме, конечно, не в счет. Да и видеосъемки на домашнюю камеру мало что передавали.
Корнелия уставилась в зеркало. Зеркало ничего не отражало, так как было запотевшим. Пришлось краситься на подоконнике, в спальне, водрузив на один его конец большое зеркало, на другой — объемный сундучок с косметикой, и пристроившись между ними аккурат посередине.
Брови, не слишком золотистые, но все же довольно светлые, Корнелия тщательно подштриховывала темно-коричневым карандашиком. Удовлетворившись результатом, она прибегла к помощи расчесочки, чтобы придать бровям завершенную форму.
На подвижное веко легли густые фиолетовые тени. Под брови Корнелия нанесла краску цвета очень молодой листвы. Получилось ярко, но, пожалуй, оригинально.
Ресницы были подчеркнуты двумя слоями коричневой туши. Корнелия вопреки всем законам грамотного макияжа, выделив глаза, никак не могла успокоиться на достигнутом.
Она обвела губы контурным карандашом терракотового цвета.
— Это у меня сегодня терракотовое настроение. Как раз к осенней бронзе на деревьях.
Матовая помада похожего оттенка, а поверх нее — лакомый сверкающий блеск для губ.
Все вместе, по мнению Корнелии, должно было производить неизгладимое впечатление на окружающих.
Свои длинные и светлые волосы она слегка растрепала, подколола пару прядей заколками и решила, что теперь можно и одеться.
Черт, какая досада. Накануне она забыла в стиральной машине свежевыстиранную одежду. И надо же было так опростоволоситься!
Сырыми оказались практически все более-менее плотные джемперы, кардиганы, пара джинсов.
Не может же она отправляться на работу в летнем сарафане, который еще вчера был актуальным, но теперь продувался насквозь промозглым ветром?
В отчаянии Корнелия обшаривала платяной шкаф.
В углу шкафа одиноко гнездился шоколадного цвета твидовый костюм.
У Корнелии с этим костюмом были связаны не самые лучшие воспоминания…
Что, неужели ей не остается ничего иного, кроме как вырядиться в эту несчастную коричневую тряпку и отправляться ловить такси?
Черт, черт, черт.
Но это была единственная сухая и относительно осенняя одежда в шкафу.
Кучка шифоновых маек, юбок ультракороткой длины и легких шортов никуда не годилась…
Да, но этот шоколадный цвет! Мрачнее, конечно, что-то изобрести можно, но довольно сложно.
Как же маму угораздило преподнести дочери такой вот подарок? Костюм для вручения дипломов в колледже… С ума можно сойти!
И ведь было не отвертеться. Мать основательно подошла к вопросу. Заехала с Корнелией в обувной магазин, присмотрела дочери туфли — правда, на каблучке, с пряжками, но цвет был все тот же — скучный, непраздничный. Корнелия тогда даже и не догадывалась, что туфли покупаются специально под костюм. Еще куда ни шло — надеть эту обувку под веселые синие джинсы или, скажем, с желтым вискозным платьем.
Но нет…
Незадолго до выпускного мать с торжественным (Корнелия скорее окрестила бы это выражение «похоронным») выражением лица вручила дочери коробку в поблескивающей бежевой оберточной бумаге.
Корнелия радостно распотрошила пакет.
Но вместо предполагаемого невесомого наряда, какого-нибудь
Вы читаете Неизменный жребий
