записках, и поняла, что отец вовсе не собирается никуда уезжать, что он собирается расправиться с вами. Я рассказала Кристиану, что отец сбежал и преследует вас, он пообещал принять меры. Но, увидев сегодняшнее письмо, я решила, что буду сама следить за отцом, вот и приехала сюда. Как видите, не зря.
— Вы спасли мне жизнь, Николь. Я не знаю… — Настя запнулась.
— Молчите. Я ненавидела вас. Вас и Кристиана, — заговорила Николь глухим голосом. — Достаточно сказать, что у нас с ним все было кончено с того момента, когда вышла эта ваша книга. Ведь это я рассказала ему историю своей семьи. А он открыл мою тайну вам. То, что было моей трагедией, стало для вас средством наживы, источником славы. То, что было моей вечной болью, то, что я всегда скрывала, стесняясь собственной фамилии, вы рассказали всем. Я хотела отомстить Кристиану и вам, потому и продолжала у него работать. Но когда вернулся отец, мне стало страшно. Он был невменяем, готов на все. А я не хотела новой крови, наша семья и так утопает в ней…
Николь встала на колени. Замерев на несколько секунд в нерешительности, она наконец протянула руку и дотронулась до шеи Норбера.
— Кажется, он жив, нужно вызвать полицию и «скорую помощь».
Девушка тяжело поднялась, подошла к телефону. Настя следила за ее движениями, не в силах пошевелиться.
Полиция приехала быстро. Пожилой комиссар, кивком поздоровавшись с Настей и Николь, обошел квартиру, отдавая отрывистые распоряжения своему молодому помощнику. Вызвали бригаду медиков, они унесли Норбера, который, вдруг очнувшись, начал сопротивляться и изрыгать страшные проклятия.
— Комиссар, — Николь, шатаясь, подошла к полицейскому, — позвольте мне поехать с ним. Я его дочь. Я дам все необходимые показания.
— Мадемуазель Норбер лишь защищала меня, — хрипло произнесла Настя.
— Хорошо, езжайте, — коротко бросил комиссар. — С вами будут мои люди.
Когда медики ушли, Настя, как могла подробно, начала рассказывать полицейским, что произошло, как Норбер выслеживал ее, напал и как Николь спасла ее. Когда она стала рассказывать о причинах, по которым Норбер преследовал ее, в холле послышались громкие голоса, шум, и тут же в комнату ворвался Кристиан.
— Что здесь происходит? Почему в доме полиция? С тобой все в порядке? — Он подошел к Насте, попытался обнять ее. Но та резко отстранилась.
— На мадам Лей было совершено покушение, но сейчас она в безопасности, — спокойно произнес за спиной Кристиана комиссар. — А кто, собственно, вы?
— Я Кристиан Роже, литературный агент мадам Лей. У меня был странный звонок от Аманды, то есть от мадам Лей. Я слышал в трубке какие-то крики, вот и поспешил сюда.
— Я, наверное, случайно нажала кнопку на мобильном, пока мы тут дрались, — устало выдохнула Настя.
— Комиссар, — спокойно продолжал Кристиан, — мадам Аманда Лей — известная писательница, нам не хотелось бы, чтобы ее имя мелькало в газетах, тем более, насколько я понимаю, история связана с одним из ее романов. Я ее агент, и мы не хотели бы подавать заявление на господина Норбера.
— Что? — изумилась Настя, но Кристиан крепко сжал ее руку.
— Это ваше право, господа, — ответил комиссар, — что ж, тогда нам нечего делать здесь. Будем считать, что вам крупно повезло, мадам. Я ухожу.
Настя рванулась было вслед за комиссаром, но Кристиан крепко держал ее под локоть. Девушка хотела закричать, но, наткнувшись на ледяной взгляд Кристиана, молча отступила к стене. За комиссаром захлопнулась дверь.
— Стой на месте, лжец и убийца, — произнесла она тихо. — Или я все же закричу!
Глава 20. Конец истории
— Что здесь произошло, Анастази? — сурово спросил Кристиан. — Что это за спектакль?
— Ты убил Виктора Летье и хотел, чтобы Норбер расправился со мной, — четко произнесла Настя. — Ты все знал о Норбере от Николь! Ты знал, что он собирается убить меня.
Кристиан устало вздохнул:
— Именно потому, что я все знал от Николь, я был уверен, что ничего страшного не произойдет. Она этого не допустила бы. Хотя, конечно, я не думал, что все так обернется. Поверь мне, я бы не стал подвергать тебя опасности. Но и лишняя шумиха нам была ни к чему… — Голос Кристиана заметно потеплел. — А насчет Виктора… Это Мадлен успела тебе наговорить? Это сплетни, Анастази, Виктор был моим лучшим другом. — Кристиан снова протянул к Насте руки.
Девушка напряглась, подбородок ее задрожал.
— Ты хотел убить меня, лжец, — прошептала она. — Ты уже убил Аманду, и теперь очередь за мной.
Кристиан несколько мгновений изумленно смотрел на Настю, а потом захохотал.
Девушка в недоумении смотрела на него, ничего не понимая.
— Анастази, — сумел наконец произнести Кристиан сквозь смех, — Анастази, я не мог убить Аманду, потому что Аманда — это я.
Настя присела на корточки, прислонясь к стене.
— Я! Понимаешь? — повторил Кристиан. — Мне надо было сразу тебе все объяснить. Не понимаю, почему я этого не сделал.
— Но ее подписи, контракт. Что все это значит? — Настя попыталась подняться. Кристиан помог ей.
— Пойдем присядем где-нибудь, и я все тебе объясню, — сказал Кристиан.
Настя, шатаясь, прошла на кухню. Там она отыскала в баре бутылку виски, плеснула себе прямо в чашку и выпила. После этого присела за стол.
— Хорошая идея, — сказал Кристиан, наливая спиртное и себе. — Ну а теперь послушай. Когда Виктор умер, я потерял единственного друга. Это действительно был несчастный случай, дикая, нелепая смерть. А потом поползли слухи о нашем якобы несправедливом контракте. Надо же! Я давно предлагал ему переписать договор, у меня даже был готов новый вариант, но у него все руки не доходили подписать его. Когда об этом контракте пронюхали мои замечательные коллеги, началась настоящая травля. Никто не обвинял меня напрямую, но сплетни порой бывают куда эффективнее открытых обвинений. Последние хотя бы дают возможность официально оправдываться, а сплетни липнут к твоему имени как паутина. И вот от меня один за другим начали уходить клиенты, Меня перестали приглашать на литературные тусовки, я становился изгоем…
Настя пристально следила за выражением его лица, и в нем читалась искренняя, неприкрытая боль. Кристиан налил себе еще виски, будто забыв, что Настя сидит рядом.
— Деньги у меня были, — продолжил Кристиан после минутной запинки, — и я уехал в провинцию, не зная, чем заняться. Когда-то я был журналистом, но репортажи, жареные факты меня не привлекали. Я не хотел возвращаться к этой профессии. И тогда я попробовал писать. Я написал книгу о двух друзьях, таких, какими были мы с Виктором. Про их жизнь, как они встретились, как однажды полюбили одну женщину. Вообще-то это был ужасающий коктейль из моей тоски по ушедшему другу, из правды и вымысла. Когда книга была закончена, я показал ее Курбе. Он работает иногда с литературными источниками для фильмов. И каково же было мое удивление, когда, возвращая мне рукопись, он сказал, что она хороша. И даже утверждал, что книга имела бы коммерческий успех, но надо сделать так, чтобы автором была женщина. Женское имя еще больше заинтригует читателя. Так родилась Аманда Лей, а я стал собственным литературным агентом. Я начал все заново, как с Виктором. Снова открыл контору и снова стал обивать пороги издательств с первым романом Аманды. В конце концов мне повезло, одно издательство рискнуло и напечатало книгу. После выхода ее в свет Аманда стала знаменитой, а я стал литературным агентом
