Сейчас вы проводите нас в гостиницу, я хочу отдохнуть после сумасшедшей ночи в этом поезде. Кстати, как вас величать?
— Андроний Велибрус, к вашим услугам, — попытался изобразить почтительный поклон толстячок, но вышло у него это по-клоунски неуклюже и забавно.
Ника все-таки сдержала невольный смешок и кивнула на замершего за её плечом мужчину:
— Это мой поверенный в делах, Мишель. Все деловые переговоры будут идти только в его присутствии, а еще лучше — просто с ним в мое отсутствие…
— Какие переговоры, королева! — воскликнул толстячок, масляно поблескивая небольшими глазками и вновь раскидывая руки. — Мы заранее, заранее согласны на любые условия!!! Что вы, что вы… одно только ваше присутствие украсит наш фестиваль, сделает его незабываемым и респектабельным…
Девушка сдержанно хмыкнула, лесть ей, конечно, нравилась в любом, даже таком неприкрыто- неуклюжем виде, но ведь не ранним же утром на выщербленном асфальте провинциального перрона, да еще и при полном отсутствии публики.
— Мне нравится ваш деловой подход, Андрон, — сказала блондинка, изящно и непринужденно отстраняясь от собственного чемодана. — Давайте продолжим в том же духе, но уже в гостинице. Надеюсь, в вашем городе имеются приличные апартаменты?
— Лучшая гостиница в вашем распоряжении, — заверил её толстячок, прижимая руки к сердцу, но почему-то даже не думая подхватывать ручку чемодана. — Любой номер — для вас, какой изволите…
И он завертел головой, будто ожидая кого-то и — точно — из подземного перехода появился коренастый, мощный мужик в деловом костюме, сидящем на нем, как седло на корове.
— Быстренько, быстренько, Виталик, — отчаянно замахал руками толстячок. — Прими багаж у наших дорогих гостей и — к машине, к машине…
Не обращая ни малейшего внимания на окружающих, ни слова ни говоря, даже не поздоровавшись для приличия, названный Виталиком легко, будто спичечный коробок подхватил объемный чемодан Ники и резво зашагал обратно к переходу, видимо, других путей к привокзальной площади здесь не было. А вот поверенный Ники свой небольшой чемоданчик, больше похожий на модный нынче канцелярский «кейс» изрядного размера, носильщику не доверил, а понес сам следом за перестуком двух пар каблуков: мужских толстячка и женских, фантастических по высоте, блондинки.
Идущий рядышком с Никой толстячок, казалось, не закрывал рот ни на секунду, восторгаясь блондинкой, своим городком, прелестями провинциальной жизни и слегка, как бы походя, завидуя жизни столичной с её разнообразием, и только оказавшись в тоннеле подземного перехода, Мишель сообразил, что вся словесная мишура встречающего предназначена лишь для того, чтобы хоть немного прикрыть собой грязь в углах, едва заметное освещение подземелья и резкий, устоявшийся годами запах собачьей, кошачьей и человеческой мочи, царивший в переходе. Грязноватой, запущенной была и привокзальная площадь, большая, но пустынная, наверное, не только в этот ранний час. В дальнем её уголке стоял старенький, с облупившейся краской бортов автобус, добирая в свое чрево припозднившихся с выходом из вагонов пассажиров поезда, возле остановки красовалась, в духе нового времени, похожая на сказочный, игрушечный теремок палатка, правда, закрытая ставнями, изукрашенными довольно-таки абстрактными народными орнаментами. Еще одна машина — старинный североамериканский «бьюик» с огромной мордой капота и зализанной задней частью, выпуска, наверное, двадцатилетней давности, красовался совсем рядышком у выхода из вонючего подземелья. Именно к нему, следом за необщительным Виталиком и устремился толстячок, обрадованный тем, что приехавшие гости ни слова не сказали про ущербность местного тоннеля, будто и не заметили провинциальной грязи и специфических запахов.
Загрузив чемоданы в багажник, и устроив Мишеля на переднем, рядом с водителем Виталиком, сидении, толстячок расположился вместе с Никой сзади. И тут же, едва автомобиль тронулся с места, с назойливостью прожженного гида, принялся трещать о местных достопримечательностях, заключавшихся, прежде всего, в старинной крепости, сохранившейся едва ли не в первозданном виде аж с самого раннего Средневековья. Впрочем, чтобы не обижать интересный все-таки в своей истории городок, надо заметить, что посещать его и пожить здесь, вдали от суеты и вечных интриг метрополии, любили многие оставившие свой след в имперской истории люди.
Изредка деликатно позевывающая Ника откровенно не обращала никакого внимания ни на городские прелести, ни на восторженные отзывы о них Андрона все те двадцать минут, пока автомобиль неторопливо, по столичным, конечно, меркам, добирался от вокзала до гостиницы. А вот Мишель внимательно разглядывал улицы, по которым их провозили, будто сверяя их нынешнее состояние с уже имеющимися в памяти впечатлениями, оставшимися после посещения городка в недавнем прошлом.
Здание, к которому доставили гостей, оказалось спрятанным в маленьком, коротком переулочке- тупичке, отходящем от центральной городской площади, украшенной махиной средневековых, тщательно, но давненько отреставрированных и уже изрядно обветшалых городских ворот и громадой современного здания единственной, как думал ранее Мишель, местной гостиницы. Но, как оказалось со времени его последнего посещения городка, маленький двухэтажный особнячок в тупике превратился во второй временный приют для особо почетных или просто денежных гостей города. И приют этот резко отличался от общей провинциальности и старинной патриархальности города. Это и Мишель, и Ника почувствовали сразу же, едва ступив за порог гостиницы. В маленьком вестибюльчике, оформленном в модном нынче стиле «техно», не было ни обязательных когда-то пыльных пальм в кадках, ни громоздкого барьера-стойки, за которой скрывались гостиничные администраторы со времен, наверное, византийских постоялых дворов. Изящные журнальные столики с миниатюрными телеэкранами на них, громоздкий, представительный диван в черной коже, вьющиеся по стенам синтетические, но отлично сделанные лианы, оживленные кое- где и живыми цветами в небольших горшках. И небольшая, вовсе не бросающаяся в глаза дощечка с полутора десятком гнезд для ключей, обустроенная в уголке. Возле дощечки сидела на тонконогом, незаметном глазу стульчике тут же вскочившая при появлении гостей девушка в очень короткой юбчонке и белоснежной блузке с фирменной вышивкой названия гостиницы над левым небольшим кармашком.
— Доброе утро! Я так рада видеть вас в нашем городе!!! Милость прошу… — прощебетала девушка, но её служебный восторг приостановил Андрон, резко скомандовавший:
— Багаж давайте сразу в номер, — и пояснил Нике и Мишелю: — Трехкомнатный люкс для милейшей дамы и однокомнатный вам, господин поверенный…
— Стоп-стоп!!! — возразила, казалось бы, до сих пор совершенно не слушающая толстячка блондинка. — Какой-такой отдельный однокомнатный номер? Что за чудеса? Вы свою провинциальную щепетильность бросьте, тоже мне квакеры нашлись… Мишель будет жить в моем номере, и вовсе не потому, что мы будем спать вместе, а просто — мне так удобнее, и я так хочу. Кстати, надеюсь, вторая кровать в трехкомнатном люксе имеется?
Простейший, казалось бы, вопрос ввел в минутное замешательство не только имеющего к гостинице косвенное отношение Андрония, но и девушку-администратора. Казенная восторженная улыбка сползла с её лица, она побледнела, покраснела, тихонько ойкнула, ухватившись рукой за подол своей юбчонки, но все-таки через минутку скомкано пояснила:
— Нет… кровать одна, но там есть два диванчика, очень удобных, хотя мы можем, если желаете, переоборудовать и доставить вторую…
— Не надо ничего доставлять, — барским жестом оставила девушку Ника. — Мишель прекрасно расположится на диванчике, это же вам не на голом бетонном полу в гараже…
Блондинка слегка повернулась к сопровождающему её поверенному и хитренько подмигнула ему, мол, помнишь, как оно было в тот раз? Во всяком случае, иначе истолковать её движение вряд ли было возможно.
— …значит, договорились, вещи — в мой номер, — скомандовала девушка и с упрямой, чуть ехидной лаской обратилась к Андрону: — А вы уж будьте так добры, расскажите местным репортерам, особо интересующимся моей личной жизнь, что с Мишелем я не сплю, а просто делю один номер, нам так удобнее и привычнее.
Ошеломленный неожиданным, пусть и таким незначительным нарушением некоего негласного регламента и тем напором, с каким это нарушение совершила Ника, толстячок послушно кивнул, в глубине души, конечно, понимая, что своим поведением блондинка в очередной раз дает повод к и без того уже многочисленным сплетням о себе.
