профессора Корморана о счастье подсказывали ему, как лечить пациентов, не знающих счастья. Они с профессором не виделись, у них была большая разница в возрасте, и тем не менее между ними установились на расстоянии дружеские отношения.
— Вы его знаете, — сказал Гюнтер, вынимая из папки фотографию профессора Корморана.
— Конечно.
— Недюжинный ум.
— Да.
— Ученый, каких мало.
— Полностью с вами согласен.
Гюнтер глубоко затянулся сигарой, словно для того, чтобы успокоиться. Гектору почудилось, что он в ярости.
— Он работал для нас, — подала реплику Мари-Клер.
— По проблеме счастья?
— Нет, любви.
Мари-Клер объяснила, что большая фармацевтическая лаборатория профинансировала новые исследования любви, а поскольку профессор Корморан — специалист с мировым именем по эмоциям, он легко перешел от счастья к любви, так как и то и другое представляет собой сложную смесь чувств. Гектор заинтересовался, потому что профессор никогда не говорил ему об этих новых исследованиях.
— В договоре был пункт о конфиденциальности, — пояснила Мари-Клер, — обязательной для него и для всей его команды. Он работал вместе с учеными нашей лаборатории.
Краем глаза Гектор поглядывал на Гюнтера, который безостановочно затягивался сигарой, будто пытаясь успокоиться.
— Вы разрабатывали какое-то лекарство?
— Помните, что вы сказали сегодня утром? Что нельзя влюбиться в того, в кого хочешь? Что не удается сохранять любовь к человеку, которого хотелось бы по-прежнему любить? Мы ищем решение этой проблемы.
Гектор был потрясен:
— Лекарство, которое поможет влюбиться в выбранного человека? Или сохранить влюбленность, если этого хочешь?
Мари-Клер не ответила и посмотрела на Гюнтера, словно спрашивая, о чем можно рассказать.
Гюнтер вздохнул.
— Догадались, — подтвердил он.
Гектор принялся размышлять обо всех последствиях такого препарата для жизни людей. А если подмешать это человеку без его ведома?
— Мы из-за него в такое дерьмо вляпались! — неожиданно произнес Гюнтер.
Странно было слышать от Гюнтера такие грубые слова. В этот момент Гектор окончательно понял, что тот ужасно зол на профессора Корморана.
Гюнтер отхлебнул коньяка, потом сделал знак Мари-Клер — пусть продолжает описывать ситуацию.
— Наши команды довели до ума три вещества с разными эффектами. Профессору Корморану поручили исследовать их воздействие на любовные чувства здоровых добровольцев. Но мы не знали, что он самостоятельно изменил формулы, которые мы ему предоставили, и втайне привлек к работе химика из своего университета. В результате полученные результаты относились к модифицированным продуктам, а не к нашим исходным веществам.
Гектор подумал, что профессор всегда казался ему слегка тронутым — и вот подтверждение!
— И какими были результаты?
— Многообещающими, — ответила Мари-Клер.
Гектор почувствовал, что больше она ничего не скажет.
— Мы вляпались из-за него в полное дерьмо, — повторил Гюнтер.
По его голосу было слышно, что две порции коньяка сделали свое дело.
Мари-Клер объяснила, что в один прекрасный день профессор стер с твердых дисков компьютеров все последние данные и исчез вместе с образцами новых переделанных составов.
— А химик?
Мари-Клер снова посмотрела на Гюнтера, и тот утвердительно кивнул.
— Химик сошел с ума, — сказала Мари-Клер.
— Сошел с ума?
— Мы думаем, что он решил протестировать одно из новых веществ на себе. Теперь его мысли бессвязны. Его… увезли в лечебницу.
— Ну что за мерзавец, — сказал Гюнтер, приступая к третьему бокалу коньяка.
Мари-Клер продолжила свой рассказ. Исследования, посвященные любви, уже обошлись лаборатории в сотни миллионов долларов и вот-вот должны были привести к конкретным результатам, когда великий профессор исчез. Конкурирующие компании разрабатывают ту же тему, то есть идет нечто вроде гонки со ставками в миллионы долларов.
Наступила тишина. Гюнтер и Мари-Клер пристально глядели на него, и у Гектора возник вопрос. Он был почти уверен, что знает ответ, но все-таки задал его:
— А зачем вы мне все это рассказали?
— Чтобы вы его отыскали, — сказал Гюнтер. — Необходимо найти профессора Корморана.
Гектор летит на Восток
Кто вы такие, чтобы претендовать на приручение любви? Под предлогом облегчения страданий вы намерены навязать рабство. Кондиционер для чувств — вот ваша цель. Профессор Корморан вам не помощник, профессор Корморан устремлен к горизонтам, которые вам неведомы, потому что вы хотите закармливать весь мир своими пилюлями, вот и все. Профессору Корморану, главное достоинство которого доброта, жаль вас.
Профессор Корморан действительно изменился, он теперь говорил о себе в третьем лице почти во всех письмах к Гюнтеру и Мари-Клер. Может, неожиданный эффект новых веществ, которые он увез?
Гектор сложил письмо и посмотрел на стюардессу, подходившую к нему с шампанским. Он обрадовался, так как действие шампанского было ему знакомо. К тому же на стюардессе был симпатичный восточный наряд — длинное платье с разрезом сбоку поверх шелковых брюк. И, как вы догадались, она и сама была с Востока, потому что Гектор направлялся в страну — ближайшую соседку Китая, где отыскались последние следы профессора Корморана. Поскольку эта страна много лет назад была захвачена Гекторовой, он надеялся встретить там немало людей, говорящих на его языке. Надо сказать, что Гектор не отличался особыми способностями к языкам, к тому же восточные языки — не самые легкие: говорить на них трудно, а писать еще труднее.
Однако стюардесса говорила только по-английски. Она спросила Гектора, летит ли он в ее страну как турист или по делам, и Гектор ответил «турист», подумав: интересно, как бы эта девушка среагировала, признайся он, что его цель — поиски сумасшедшего ученого.
Болтовня со стюардессой и шампанское оказали благотворное воздействие на Гектора, поскольку позволили ему не думать о Кларе.
Перед поездкой он долго разговаривал с ней. Точнее, он начал с вопросов, пытаясь выяснить, почему Клара так часто грустит. Вначале Клара твердила, нет, ничего подобного, она совсем не грустная, это все выдумки Гектора. В конце концов она призналась, что по-прежнему очень любит Гектора, но не совсем уверена, влюблена ли она в него по-настоящему, как раньше. Гектор выдержал удар вполне прилично: если ты психиатр, то привык принимать что угодно со спокойным лицом, хотя иногда чего только не
