«Виртозов» любят, почитают,
Но слышна претензия молвы,
Что они, увы, предпочитают
Выступать подальше от Москвы.
Презрев рогаток изобилие,
Сумел взойти на пьедестал.
Такая черная фамилия,
А сказки светлые писал!
Аж со школьной парты я
Помню этот клич:
«Есть такая Партия!» -
Восклицал Ильич.
И, багров, как клюква,
Шибко знаменит:
«Есть такая Буква!» -
Леонид кричит.
Дороги Гумилева (венок сонетов)
1
Поэту предначертаны судьбой
И «вечный бой», и вечная забота,
В рассвет и полночь – адская работа,
Бессрочный опыт над самим собой.
Как много жизней уместить в одной?
И превзойти хоть в чем-то Дон Кихота?
Не потеряв столь зыбкого оплота,
Быть вечно призываемым трубой?
«Я, верно, болен: на сердце туман,
Мне скучно все, и люди и рассказы,
Мне снятся королевские алмазы
И весь в крови широкий ятаган».*
В каком благом найти ориентире
Особые дороги в этом мире?
--------------------
*«Сонет», 1911
2
Особые дороги в этом мире
Волнуют гумилевское чело…
Здесь Анненский и Царское Село,
И диспуты в директорской квартире,
И Всадник Медный в Северной Пальмире,
И от камина бьющее тепло.
А время так размеренно текло
И нежилась «душа в заветной лире».
«И отвечала мне душа моя,
Как будто арфы дальние пропели:
Зачем открыла я для бытия
Глаза в презренном человечьем теле».*
Все впереди: могучий Нил в Каире,
Дешевый чай в полуденном трактире.
---------------------------
* «Душа и тело», 1919
3
Дешевый чай в полуденном трактире
И над Курой свисающий карниз,
Задумчивый и праздничный Тифлис,
Глаза друзей горят в грузинском пире.
Здесь шашлыки томят в бараньем жире,
И на Мтацминде древней смотрит вниз
Могучий и замшелый кипарис –
Как будто в тоге, в царственной порфире.
А во дворах горланят петухи,
Мешая спать поэту на рассвете.
И первые недетские стихи
В «листке тифлисском»,* утренней газете.
И жизнь влечет, и прямо пред тобой
Волшебный месяц в дымке голубой.
