Великая русская революция, 1905-1922

Дм. Лысков Великая русская революция 1905-1922

Любая власть есть преступление, она является им автоматически, хочет она того или нет, и те из вас, кто думает иначе, ошиблись адресом. Простите, что повторяю вам тысячу раз говоренные истины: любое сколь угодно благое ваше действие на ответственном посту неминуемо наносит вред части тех, ради кого вы стараетесь. Если вам кажется, что этого не случилось, значит, либо вы невнимательно смотрели, либо человеческое общество изменилось к лучшему, во что позвольте мне, старику, не поверить. Помните: критерием правильности ваших действий будет служить лишь интегральная польза, а критерием оптимальности — минимум человеческих и моральных потерь.

А. Громов «Год лемминга»

От автора

Это длинный и очень сложный разговор о самом противоречивом этапе нашей истории — революции начала XX века. Мы слишком мало знаем о ней, даже если кажется, что все точки над «i» уже расставлены. Достаточно спросить: Почему Ленин называл Октябрьскую революцию буржуазной? Сколько было «опломбированных вагонов» и кто еще проехал в революционный Петроград через Германию? Как Сталин оказался в лагере сторонников Временного правительства?

Эти вопросы лишь вершина айсберга. Под ней — огромная тайна, называемая Русская революция.

Эта книга — вызов стереотипам и идеологии. Попытка разобраться, чем же на самом деле является для нас этот социальный и политический взрыв, переросший в противостояние Гражданской войны — не спецоперация, не заговор, а исторический процесс, пронизанный собственной, подчас крайне жестокой, но единой логикой.

Эта книга — о природе Русской революции и сути советского строя. Доктор исторических наук В. Калашников в одной из своих статей сформулировал: «Желание поменять историческую память народа с «красной» на «белую» не покидает новую российскую элиту. И это желание постоянно превращает историю далекого прошлого в часть современной политической жизни»[1]. В этом — предельная актуализация поставленного вопроса. Но здесь же кроется опасная ловушка — и «красный», и «белый» образы истории предельно идеологизированы и мифологизированы. Подходить сегодня к тем событиям через призму идеологии и искаженного ей понятийного аппарата победителей и проигравших — все равно, что, по меткому выражению исследователя революционной эпохи С. А. Павлюченкова, «формулировать научный взгляд на Древнюю Русь в круге понятий средневековой схоластики и религиозной мистики» [2].

Именно такая историческая битва происходит у нас на глазах. В попытках как очернить, так и обелить эпоху Революции и советского строя, нетрудно вычленить наборы специфических тем, утверждений- заклинаний, которым придается мистическая, всеобъясняющая сила.

Яркий пример — подсчет и пересчет числа жертв эпохи и то, с каким рвением на определенном этапе историки и публицисты взялись за освоение этой новой темы. Финальным аккордом стал выход из под пера ряда западных историков «Черной книги коммунизма», подсчитавшей уже число жертв идеологии, причем по всему миру. В предисловии к ее русскому изданию академик А. Яковлев, архитектор перестройки, занимавший при Горбачеве пост главного идеолога ЦК КПСС, не скрывает, что как минимум в нашей стране имела место продуманная антисоветская кампания: «После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества… Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом». — по революционаризму вообще.

Начался новый виток разоблачения «культа личности Сталина»… с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна…

Быстро дошла очередь и до Ленина: факты его деятельности потрясали людей, ничего не знавших о мегапреступности вождя»[3].

Размышляя о сделанных в «Черной книге…» обобщениях, публицист, редактор литературных программ Би-Би-Си А. Кустарев (Донде) отмечает, «Нам предлагают считать его [коммунизм] «преступным». Но эпоха, обозначаемая в тезисе обвинения как «коммунистическое правление», на самом деле была чем-то иным… это была эпоха революций…

Революция «закладывает новые основы». Эпосы всех народов, включая Ветхий завет, неизменно ставят в начале всех начал насильственный акт. В христианской традиции «Каин убил Авеля»… В русской революции в роли Каина оказались коммунисты. Французская революция обошлась якобинством. Американской революции было достаточно республиканизма. И хотя во всех революциях после русской важную роль играли коммунисты, кровавый характер революций объясняется не тем, что в них участвуют коммунисты, а тем, что они — революции»[4].

Кустарев (Донде) пишет: «Если наука старается отделить понимание от нравственной оценки, то это не значит, что нам следует воздерживаться от этической оценки исторических эпизодов и действующих лиц истории. Но нельзя путать этическую оценку не только с научным объяснением, но и с судебно-правовым заключением. Обвинители коммунизма интонируют свои обвинения в этическом ключе, а артикулируют их почему-то все время в правовых терминах…» [5]

И это действительно так. Известный телеведущий Н. Сванидзе в цикле исторических передач возгласом о преступности системы легко отметает не только любые возражения оппонентов, но и в целом попытки анализа исторических процессов. Миллионы жертв становятся тем самым мистическим все объясняющим аргументом, после которого дискуссия уже просто не подразумевается.

В рамках таких утверждений выхолащивается сама суть революции — как огромного по своим масштабам движения народных масс. Советская историография не уделяла должного внимания февралю 1917-го, по понятным причинам выпячивая на передний план события октября. Сегодня и сам Октябрь нивелируется до уровня банального заговора. Н. Сванидзе заявляет: «Не сам пал капитализм, капитализм в России развивался очень неплохо. И не пролетариат сверг капитализм. А свергла его кучка профессиональных революционеров, приехавших для этого из-за границы и, воспользовавшись смутой и Мировой войной…»[6] — и так далее.

Но должно же быть какое-то объяснение тому факту, что эта «кучка профессиональных революционеров» имела большинство в Советах по всей России?

Уникальное по темпам развитие капитализма в стране на рубеже XIX?XX веков — еще один важный «мистический» тезис, из которого прямо вытекает: в Октябре страна свернула со столбовой дороги цивилизации, пошла по тупиковому пути. Научный руководитель факультета политологии Высшей школы экономики Марк Урнов заявляет: «Россия перед революцией, как известно, развивалась бешеными темпами, создавалась мощная промышленность, вплетенная в мировое хозяйство, и возникали образцовые фигуры российских предпринимателей… Не только крупная промышленность, не только высокие заработные платы… В России никогда рабочие не получали относительно столько при советской власти, сколько они получали при капитализме!»[7]

Картину портит лишь один, зато неоспоримый и очень принципиальный исторический факт: три последовательные революции потрясли страну в первые два десятилетия XX века. Что они представляли собой — заговор? Или, такие объяснения тоже приходится слышать, сытый бунт? История рисует нам