Адъютант генерала Май-Маевского

Я, зная хорошо, что Адамов имел личные счеты с Муратом, передал Адамову о предполагающемся его назначении и посоветовал, как нужно держаться перед генералом и что говорить.

Адамов явился к Май Маевскому и рассказал ему, где он принимал участие в боях. Май-Маевский расспра­шивал Адамова о личности князя Мурата. Адамов указал на ряд случаев грабежей и насилий при Дроздовском;

между прочим упомянул Май-Маевскому, что Мурат любит и ценит Дроздовского, а других генералов, в том числе и Май-Маевского, не уважает. Май-Маевский подписал приказ.

И палач князь Мурат поехал на передовые позиции, где и сложил свою голову.

— Ваше превосходительство, поезд главнокомандующего вышел с последней станции.

Генерал глубоко вздохнул и, повернув ко мне крупно-носое лицо, сказал:

— Капитан Макаров! Сейчас поезд подойдет, позовите ко мне Прокопова и поставьте в известность начальника штаба.

Когда я вернулся, Май-Маевский стоял посреди вагона в парадной форме. Ординарец Прокопов расправлял складки мундира, образовавшиеся от сильно затянутого пояса. В этот момент шумно пролетели мимо окон вагона два огромных паровоза с вереницей вагонов. Паровозы оста­новились, тяжело дыша, отплевываясь белым паром. Май-Маевский вышел к стоящему на платформе почетному караулу.

Из вагонов прибывшего состава сошел Деникин, сопрово­ждаемый генералами Романовским, Врангелем, своим адъ­ютантом, полковником Колташевым и другими штаб-офи­церами свиты. Оркестр грянул встречный марш.

Генерал-лейтенанту Деникину, главному сподвижнику генерала Корнилова, было 54 года. Коренастый, выше среднего роста, шатен, с карими глазами, с большими усами, небольшой бородкой, он напоминал зажиточного помещика. Окончив академию генштаба, Деникин командовал в импе­ риалистическую войну железной дивизией на Карпатах, имел много наград. Он был храбр, но слабохарактерен и честолюбив. После смерти генерала Алексеева Деникин всецело находился под влиянием Романовского, начальника штаба, и генерала Лукомского, который играл решающую роль в особом совещании. После женитьбы Деникин за­нялся семьей и, в общем, мало интересовался фронтом.

Ген. Романовский, крайне несимпатичный, с быстрыми лукавыми глазами, держал себя вызывающе не только с рядовым офицерством, но и с высшими начальниками. Он создал целую сеть интриг вокруг ставки; главным сподвиж­ником его на этом поприще был ген. Лукомский, которому

симпатизировала буржуазия за работу в особом совещании, особенно, по аграрному вопросу.

Генерал-лейтенант барон Врангель по происхождению немец был крупный собственник. Высокого роста, худоща­вый, он неизменно схранял суровый вид. Академию гене­рального штаба не окончил, в империалистическую войну находился в гвардейских частях, расположенных ближе к ставке, и мало участвовал в боях. Но Врангель был храбр, тверд и весьма тщеславен. В погоне за местом Деникина он не брезговал интригами. В Добровольческой армии он находился еще в бытность Корнилова. Деникин назначил Врангеля командующим Кубанской армией. По взятии Москвы белыми барон предназначался в инспекторы кавалерии.

Не доходя трех шагов до Деникина, Май-Маевский оста­новился и отрапортовал:

— Ваше превосходительство, незначительный бой идет в районе Харцызска. В остальных направлениях без пе­ремен.

Деникин пожал руку Май-Маевскому и поздоровался с почетным караулом. Затем пригласил Май- Маевского, начальника штаба и меня к себе обедать. Вагон Деникина состоял из двух небольших комнат, комфортабельно обста­вленных: мягкая мебель, дорогие ковры. В одной из комнат по стенам были развешаны оперативные карты и различные схемы, в другой же стояли два небольшие стола, покрытые белоснежной скатертью. Среди обилия изысканных закусок выделялись графины с водкой, настоенной на лимонах. Дени­кин пригласил садиться за стол. Когда все расселись, он встал с бокалом в руках и обратился к Май-Маевскому:

— Дорогой Владимир Зенонович. Я очень рад поздра­вить вас с новым высоким назначением. Знаю вашу до­блесть, честность и твердость характера, всю героическую борьбу, которую вам пришлось вести в течение нескольких месяцев по удержанию Донецкого бассейна. Родина пове­левает назначить вас на пост командующего армиями. Я уверен, вы с честью выполните возложенные на вас задачи; так же твердо, как и раньше, поведете и выведете ваши доблестные части из Донецкого бассейна на широкую московскую дорогу. По русскому обычаю я поднимаю бокал и пью за ваше здоровье. Ура! Ура! Ура!

Деникин опрокинул бокал до дна и расцеловался с Май- Маевским.

— Да здравствует единая, неделимая великая Россия и ее верные сыны. Ура! ура! ура! — ответил мой на­чальник.

— У р а! — подхватили мы.

Несколько бокалов развязали языки: начались оживлен­ные разговоры. После длинного обеда подали ликеры.

— Антон Иванович, — сказал Май-Маевский, — положе­ние на фронте в данное время не завидное: красные оказывают сопротивление, обмундирования не хватает, по­полнение поступает слабо.

— Полно вам, дорогой, беспокоиться, — перебил Дени­кин:—на этих днях прибывают несколько транспортов с обмундированием, снаряжением и, главное, с танками. Наше счастье, если эти танки окажутся пригодными в боевой обстановке, тогда успех обеспечен. Я их лично не видел, но, по словам союзников, танки производят колоссальнейшее моральное действие на противника. Под прикрытием их мы вышлем конницу Шкуро.

— Кто же будет управлять этими танками? Ведь у нас нет инструкторов, — спросил Май- Маевский.

— Мы условились. Первое время в боях будут участво­вать англичане. А потом, когда наши подучатся управлять танками, мы их сменим.

Все заулыбались. Только Май-Маевский оставался за­думчивым.

— Я хотел сказать относительно аграрного и рабочего вопроса. По мере продвижения, мы обязательно столкнемся с этим явлением.

Сидевший рядом с Деникиным Врангель с злорадной улыбкой ответил:

— Я думаю, пока мы не дойдем до седых стен святого Кремля и не услышим колокола Ивана Великого, эти во­просы решать не будем.

Май-Маевский перебил:

— Необходимо учесть, что большевистская зараза раз­нуздала мужика и засела в голове рабочего. Это наблю­дается в занятых нами местностях.

Врангеля точно передернуло от слов Май-Маевского. Он ответил:

— На случай, если эта сволочь, темная масса взбунтуется, у нас есть молодая гвардия (молодой гвардией назывались части корниловцев, марковцев и дроздовцев). Пушки, пу­леметы и снаряды пришлют союзники.

Видя, что разговор между Врангелем и Май-Маевским может обостриться, генерал Романовский вмешался:

— Владимир Зенонович, Антон Иванович разрешил вам формировать Белозерский полк, но без ущерба для осталь­ных частей. Необходимо подтянуть Шкуро, ограничить его самостоятельность.

Май-Маевский утвердительно кивнул головой. Деникин встал с кресла.

— Но довольно об этом, поедемте на фронт, посмотрим, что там делается,— предложил Деникин.

— Антон Иванович, зная, что вы поедете на позицию, я приготовил паровоз и два вагона. Всем поездом ехать не рекомендуется: не вполне исправные дороги,— доложил Май-Маевский.

Через несколько минут паровоз с двумя вагонами дви­нулся на фронт, на станцию Харцызск.

На фронте было затишье, изредка слышалась ружейная перестрелка. Генералы прошли вдоль фронта редкой цепи лежавших рядами бойцов. Появление целой группы золо­топогонников привлекло внимание красных. Вспыхнула густая перестрелка, затрещали пулеметы. Один из свиты Деникина был убит наповал, смертельно ранило стрелка из цепи; схватившись руками за раненый живот, он бес­смысленно смотрел на Деникина, бормоча бессвязные слова. Генералы, не взглянув на раненого, продолжали обход фронта. Только Май-Маевский сказал одному из штаб- офицеров.