Сиксто не ответил. Куч наблюдал за его лицом, губы его слегка кривились в довольной ухмылке. Папа, казалось, был сконфужен и не знал, улыбнуться ему или нахмуриться.
— Все в порядке? — снова спросил Зип.
Ответа не последовало.
— Все в порядке, — кивнул он. — Обсуждение закончено.
Куч ухмыльнулся. Он был рад, что дисциплину восстановили именно таким образом. Значит, пора действовать.
— Какой наш первый шаг, Зип? — бодро осведомился он.
— Для начала мы должны выяснить, в квартире ли еще Альфи. Папа, ты и Сиксто позаботитесь об этом. Пройдите по коридору и послушайте у двери. Если он там, вы его услышите. Потом возвращайтесь и доложите мне.
— А как мы доберемся до него, Зип? — спросил Куч.
— Нам нужно только выманить его в коридор.
— Но как?
— Я не знаю. — Он помолчал, размышляя. — А разве у него нет приятелей? Папа, например, может позвать его, притворившись кем-то из его дружков.
Куч недоверчиво хмыкнул:
— Альфи одинокий волк.
— Должен же быть кто-то, кому он доверяет, кто-то, с кем бы ему хотелось поговорить… Эй! — Он щелкнул пальцами. Лицо его оживилось. Если он когда-то и выглядел готовым заплакать, то только не сейчас. — Конечно, — продолжил он, — мы уверяем, что хотим быть друзьями, понимаете? Вот наша история. И если в нее поверит посредник, то он сможет сообщить об этом Альфи. Тогда Альфи выйдет в коридор и — бам!
— Да, но кто, Зип? Кто будет посредником? Кому поверит Альфи?
Зип улыбнулся от уха до уха.
— Чайна, — ответил он.
Глава 15
В коридоре дома, где жил Альфредо Гомес, Сиксто вдруг понял, как он должен поступить. Возможно, в нем уже давно зрело решение, он только не отдавал себе в этом отчета. Но теперь понимал, что остановить преступную затею отказом участвовать в ней не получится. Для того чтобы предотвратить убийство Альфредо Гомеса, нужно нечто гораздо большее, чем просто присутствие на улицах большого числа полицейских. Он осознал, что должен перейти на другую сторону и что, как только он на это отважится, ему придется защищаться. Он был, возможно, слишком юн для того, чтобы сделать выбор, который сохранил бы чужую жизнь как его собственную. Но деваться было некуда — он оказался на перепутье и сделал свой выбор. Он должен действовать в соответствии со своим характером и убеждениями. Для Сиксто иного решения быть не могло. Выбор этот был частью его самого, как его рука.
— Папа, — прошептал он.
— В чем дело? — протянул тот.
— Сядь. Я хочу с тобой поговорить.
Мальчики уселись на ступеньках, ведущих на первый этаж. В коридоре было темно и тихо. Большинство обитателей этого дома высыпали на улицу наблюдать за осадой. Но, даже зная, что подслушать его некому, Сиксто шептал. А поскольку шепот штука заразная, Папа шептал тоже. Сидя бок о бок в темном коридоре, мальчишки разговаривали.
— В чем дело? — снова спросил Папа.
— Папа… это… это все ошибка.
— Что — ошибка?
— То, что мы собираемся сделать. С Альфи.
— Зип говорит…
— Папа, пожалуйста. Послушай меня. Пожалуйста.
— Я слушаю, Сиксто.
— Убивать Альфи неправильно, Папа.
— Неправильно? Но Зип…
— Это неправильно! Папа, послушай… послушай, тебе нравится здесь? В этом городе?
— Да.
— Мы приехали сюда… здесь здорово… здесь лучше. Мы не хотим быть такими, как Пепе Миранда!
Папа смущенно медлил с ответом, потом проговорил:
— Пепе Миранда — самое замечательное из всего, что здесь происходит.
— Нет, Папа. Нет. Нам за него стыдно.
Папа помотал головой. Мягко, как отец, объясняющий что-то своему любимому сыну, он накрыл ладонью ладонь Сиксто. А потом очень убедительно заговорил:
— Нет, нет, это ты ошибаешься, Сиксто. Он — самое замечательное, что мы здесь видели.
— Папа, он убивает людей! — возмутился Сиксто, вырывая свою руку.
— Да. Он храбрый.
— Папа, это не…
— Он храбрый человек, — настаивал Папа. — Он продырявил тех полицейских, и он…
— Это не храбрость! Он плохой! Его не волнуем ни ты, ни я, только он сам. Он плохой, он бесчестит наш народ.
— Нет, Сиксто, — медленно покачал головой Папа и вдруг заговорил по-испански.
— Не говори по-испански! — потребовал Сиксто. — Мы здесь, и мы говорим по-английски. — Он помолчал. — Папа, ты понимаешь, что я говорю?
Папа ответил по-испански.
— Нет! Не говори на испанском!
— Почему я не могу говорить по-испански? — возмутился Папа.
— Папа, послушай меня, — в отчаянии упрашивал приятеля Сиксто. — Мы не должны убивать Альфи.
— Конечно, должны, — закивал Папа.
— Нет. Нет. Мы убьем его, и это будет ошибка. Мы совершим большую ошибку. Как Зип. Как Пепе.
— Зип купил мне мороженое, Сиксто, — сказал Папа.
— Папа, он плохой.
— Зип? Плохой?
— Да, да.
— И Пепе?
— Да, и он тоже.
— Нет, — возразил Папа, глядя на приятеля исподлобья. — Зип говорит, он хороший.
Сиксто начало трясти. Он не хотел ходить с этого козыря, но он видел, что Папа непрошибаем, так что ничего другого не оставалось.
— Папа, ты думаешь, я хороший?
— Да.
— А я сделал бы что-нибудь плохое?
— Нет. Не думаю.
— Папа… — Он сделал глубокий вдох. — Папа, тот, кто позвонил в полицию… и сказал им, где Пепе… это… это был я. Я им позвонил.
В коридоре наступило молчание. И Сиксто сейчас же почувствовал, что совершил ужасную ошибку,
