— Как же вы с ней плохо обращались! — сказала Мудрая Женщина. — Вот бедняжка!
— Плохо?! — удивился король.
— Конечно, — подтвердила женщина. — Да, она и сама плохая, и ей надо об этом знать, но виноваты и вы.
— М-мы?! — возмутился король. — Мы ей ни в чём не отказывали!
— Вот именно, — сказала женщина. — Что ещё могло её так испортить? Лучше бы вы дали ей мало, но другого. Ах, да что там, вы слишком глупы, чтобы меня понять!
— А вы очень учтивы! — съязвил король, усмехаясь тонкими губами.
Женщина только вздохнула, а король с королевой молчали от злости. Так прошло с минуту, потом она запахнула плащ, и сверкающее платье исчезло, словно луна за тёмной тучей. Ещё минуту-другую король с королевой молчали — ярость перекрыла путь их словам. Наконец женщина повернулась к ним спиной, но не двинулась с места. Тут король взорвался.
— И эта старая в-ведьма будет учить Р-р-розамунду м-м-манерам?! — возопил он. — Д-да ты на неё посмотри! К-как она с-стоит! С-спиной!!! К-к нам!!!
При этих словах женщина вышла из комнаты. Высокие двери закрылись за ней; и в то же мгновение король с королевой стали браниться, как обезьяны, выясняя, кто виноват в том, что она ушла. Спор их ещё длился (кончился он под утро), когда прибежала принцесса, терзая на ходу несчастного белого кролика. Она его любила, но он не прибежал на её зов, и вот она вырывала клочки шерсти, пытаясь разорвать на части красноглазое длинноухое существо.
— Роза! — вскричала мать, когда дочка швырнула ей кролика в лицо. — Розамунда!
Король поднялся в полной ярости, но принцесса успела выскочить. Он побежал за ней; к его удивлению, её нигде не было. Огромный зал был пуст, но не совсем: прямо за дверью, спиной к порогу, сидела Мудрая Женщина, склонив голову к коленям. Пока король на неё глядел, она медленно встала, пересекла зал и спустилась по мраморной лестнице. Король окликнул её, она не оглянулась и не показала ничем, что его слышит. Вниз она шла беззвучно, и он почти поверил, что по белым ступеням скользит тень.
Что до принцессы, её не нашли. Королева впала в истерику; кролик убежал. Король разослал гонцов — но тщетно.
Вскоре замок затих, и всё стало как раньше. Король с королевой страдали иногда — я же говорил, страна там странная, — но подскочили бы от ужаса, услышав голос принцессы. Все прочие не выжали и слезы. Может, принцессе и хуже, думали они, но им — намного лучше. Что с ней, они иногда гадали, но уж никак не мучились.
Один лорд-канцлер о чём-то догадывался, но был слишком умён, чтобы этим поделиться.
Попросту говоря, Мудрая Женщина унесла Розамунду под плащом. Когда та выбежала, она её схватила и завернула в свой плащ. Принцесса яростно отбивалась и верещала изо всех сил, но отец, стоя в дверях, ничего не заметил, так крепко держала её загадочная гостья.
Какие-то сердитые звуки король услышал и даже подумал, что они напоминают визг его дочери, но раздавались они далеко, и он решил, что дети кричат на улице, за воротами дворца. Так что женщина спокойно пронесла пленницу по мраморным ступеням, по мощёному двору, по утренним улицам, где уже открывались лавки, и вышла на большую дорогу, ведущую на север. И всё это время принцесса билась, визжала — но тщетно.
Когда она слишком устала, чтобы биться и визжать, женщина распахнула плащ, и пленница, ощутив свет, разомкнула опухшие веки. Перед ней было то, чего она в жизни не видела, — не дворец, не город, а широкая прямая дорога, окаймлённая болотом. Испуганная Розамунда подняла глаза; женщина смотрела на неё ласково и строго.
Доброты принцесса не понимала. Ей казалось, что люди бывают добрыми из подхалимства или из страха. Увидев ласковый взгляд, она разбежалась, чтобы боднуть женщину, словно маленький таран. Но плащ сомкнулся и, когда голова коснулась его, оказался твёрдым, как бронза. Принцесса упала на дорогу. Женщина её подняла, снова взяла её на руки, и она уснула, а проснувшись, поняла, что её куда-то несут.
Наконец женщина опять присела, и принцесса увидела, что уже темно, только яркая луна освещает пустынный луг. Испугалась она ещё сильнее, особенно когда подняла глаза на строгое неподвижное лицо. Женщина смотрела на неё пристально и печально. Поскольку принцесса знала жизнь из волшебных сказок, она решила, что это — людоедка, которая несет её к себе домой, чтобы съесть.
Как я уже говорил, принцесса в ту пору была так низка душой, что понимала строгость лучше, чем доброту, страх — лучше, чем ласку. Сейчас она упала на колени, протянула к женщине руки и закричала:
— Не ешьте меня! Не ешьте!
А что ещё делать, если ты низок? Вы только подумайте, когда к ней добры, она брыкается, а вот от страха — падает на колени! Но строгость была из того же источника, что и кротость: женщина знала, что принцессу может спасти одно — если она подумает о ком-то, кроме своей драгоценной персоны.
Не говоря ни слова, женщина взяла Розамунду за руку, подняла её на ноги и повела по лунной дороге. Время от времени, от досады, принцесса пыталась вырваться, но женщина смотрела на неё, и она сама сжимала руку, чтобы только её не съели прямо сейчас. Они шли дальше, а когда ветер отбрасывал к ней полу плаща, ей казалось, что он нежен, словно мягкая шаль королевы.
Через какое-то время женщина запела. Принцессе волей-неволей пришлось слушать — ведь стояла тишина, только шелестели кусты, тихо шуршал плащ да тихо раздавались их собственные шаги.
