И к возлюбленному смело
Выйди, вшивая Памела!
Я к собратьям не ревную:
Камни колешь ты киркой,
Так коробку черепную
Я вскрываю день-деньской.
Дух чесночный, некрасивый
Отдалит любой визит,
Для элегии плаксивой
Лук глаза мои слезит
О семье, о сыне помни!
Суп для мужа не забыт?
Как в гранит каменоломни,
Вгрызся он в семейный быт.
Солнце, щурясь то и дело
На людскую толчею,
Ты стекольщика одело
В блузу яркую свою.
Выкликая заголовки,
В снег и в оттепель горласт,
Без труда, проныра ловкий,
Свежий выпуск вам продаст.
Вмиг разденет взгляд веселый,
Ткань оценит и покрой,
И в толпе иду я голый,
Словно бог или герой.
Записка Уистлеру
Не улиц безобразный вой,
Не смерч, что для толпы буффонит,
Когда, как сор по мостовой,
Он шляпы сорванные гонит,
А вихрь, закутанный в муслин,
Плясунья, нимфа, чьи колени,
Развеивая желчный сплин,
Вздымают пену просветлений.
Насмешек, остроумья шквал,
По истинам избитым выстрел,
Он целый мир очаровал,
Он и тебя задел, Уистлер,
Как шуткой, колкой, но смешной,
Подолом юбки кружевной.
Романсы
Ни привычного причала
Ни плывущих лебедей
Где вода бы заключала
Отражения людей
До закатного виссона
Не дотянешься рукой
Медный отблеск полусонно
Догорает над рекой
Но отброшенным батистом
Промелькнули два крыла
Опереньем золотистым
Птица воду рассекла
Красотою обжигая
Ты в реке плыла нагая
Тишиной неудержим,
Голос, вверенный Надежде,
Показавшийся чужим
Небу и лесам и прежде
