монахами и монахинями, с монастырской жизнью. Самый лучший, надежный вариант – приехать в монастырь без формальностей, без всяких драматических решений на некоторое время – неделю, две, три, месяц, – пожить, помолиться, регулярно исповедоваться, причащаться Святых Даров, познакомиться с монастырской жизнью. Потом можно повторить то же самое в другом монастыре, или в том же самом, но в другое время года, потрудиться на разных послушаниях. Тем самым вы приобретете бесценный опыт, и духовный, и практический, который поможет вам определить ваш дальнейший жизненный путь. Помните, что жизнь богаче написанных слов.
Будут спрашивать вас:– Наверное, это грех, но я порой испытываю к себе ненависть, хочется убежать от самой себя, чувствую бессилие, впадаю в уныние… Сейчас я живу только одним желанием: поскорее уйти в монастырь.
– Да, вы правы, это грех. А грех – это болезнь, а болезнь надо лечить, а лечение зависит как от природы болезни, так и от личности больного, и происходит не вдруг, и желания ваши следует рассматривать и проверять, не повлияла ли на них эта болезнь греха. Подумайте-ка и сравните: немалое число ваших сверстниц имеют такое же, если не более сильное, желание выйти замуж! В браке самом по себе нет абсолютно ничего плохого – но разумно ли такое желание как движущая сила в жизни? Так же и монастырь.
В монастырь, как и в брак,
– Идут ли в монастырь пожилые, больные физически люди, матери с маленькими детьми?.. Ведь истинная вера приносит такую радость, какую не приносит ничто мирское!
– Глубочайшей ошибкой было бы думать, что монастырь гарантирует вам «истинную веру», а жизнь вне монастыря эту веру уничтожает. Разве в монастыре – христианство первого сорта, а в обычном приходе – второго? Можно и вне монастыря восходить к Небу, а можно и в монастыре двигаться в обратном направлении.
На практике, когда к монастырской жизни обращается молодежь, или даже люди постарше, но свободные, одинокие, не обремененные болезнями, они легко распоряжаются своей судьбой: знакомятся с монастырями, где-то задерживаются, где-то не задерживаются… А каково другим – тем, кто болен, у кого дети? Сколь часто попадают они в разные, весьма неприятные ситуации, чтобы не сказать ловушки. Поэтому конечно возраст, физические силы, болезни, и особенно родительский долг, следует очень серьезно принимать в расчет, когда речь заходит о монастыре.– В одном из монастырей я слышал проповедь о том, что монашеская жизнь непременно должна быть полна обид и скорбей, что подтверждается словами Игнатия Брянчанинова: «Тот, кто идет в монастырь, идет на страдания, на муки, идет вместе со Христом страдать на Кресте». Дескать, пока тебя не истопчут ногами, ты не монах. Получается, в монастыре чем хуже – тем лучше?
– Так получается лишь у тех «духоносных старцев» и «благочестивых матушек», кто скользкими словами и красивыми цитатами прикрывает свою лень, лицемерие и безответственность.
Людей кормят отбросами? Хорошо, пусть лучше попостятся. Переполненные кельи? Пускай смиряются друг перед другом, пооботрутся. Кто-то переутомился, болен? Никаких врачей, пускай терпят и не жалуются. Скандалисты, лицемеры и стяжатели, особенно в начальственных должностях, не дают остальным спокойной и мирной жизни? Так лучше этого вообще ничего не придумаешь, просто идеал монастырской обстановки!
Заметьте, что подобным «духовным руководителям» неизменно предоставляется и особое питание, и удобная просторная келья, и достаточный отдых, и разнообразная медицинская помощь.
Цитата из святителя Игнатия ровно ничего не объясняет и не подтверждает. В самом деле,
Школа христианской жизни учит нас перенесению скорбей, и наоборот, скорби становятся для нас средством духовного воспитания и взросления. Но никогда и ни при каких обстоятельствах в христианской жизни не должно быть места безучастию к скорби тех, кто у нас в подчинении, за кого мы отвечаем, кто доверился нашему руководству.
Каждый христианин должен спокойно, терпеливо переносить боль и скорби, выпадающие на его долю. И в то же время каждый христианин – особенно же тот, кому доверена ответственная должность, – должен душу свою положить за ближнего, делать добро и побеждать зло.– Нужно ли вообще в наши дни монашество? Ведь монашеские традиции потеряны, духоносных наставников, как говорил еще Игнатий Брянчанинов, больше нет…
– По мере того как прибавляется на Руси монастырей, скитов и подворий, прибавляется и критических голосов о монашестве и монашеской жизни. Критикуют нас и люди малосведущие, и попросту враждебно настроенные, но критикуют нас и опытнейшие церковные авторитеты, и сами мы себя критикуем более других. Особенно достается женскому монашеству: иные пастыри вообще «не благословляют» девушек и женщин искать монашеского пути, присоединяться к монашеским общинам… Что ответим на критику?
Кто бывал на Кавказе, в Карачаево-Черкесии, у того в душе остается неизгладимый образ. Над буйной щедростью красок и форм горного ландшафта – над всеми хребтами, пиками, ледниками, перевалами, осыпями и моренами, над ущельями, реками и озерами, лесами всех видов и скалами всех пород, над землей и водой, словно над всем миром, – уходят в синеву неба сияющие белоснежные склоны. Это Эльбрус.
Впрочем, у тех, кто всерьез смотрит на жизнь, захватывающая красота Эльбруса не вызывает удивления. Они понимают, что гора-исполин создана Господом для нас с вами – не просто напомнить нам о генеральном направлении нашего земного пути, но и зримо, наглядно убедить нас в достижимости нашей цели. Восхождение к небу – ногами, с рюкзаком и ледорубом или хотя бы глазами, – служит образом нашего реального восхождения к Небу.
Издали Эльбрус видится единым монолитом, но вблизи заметно, что у горы две вершины. Обе ведут в небо, но одна повыше, а другая пониже. На обе сразу подняться невозможно: в некоторой точке надо сделать выбор – куда идти. Если будешь топтаться в сомнениях и нерешительности, не попадешь ни туда, ни сюда, так и останешься внизу.
Чудны дела Твои, Господи! Можно ли с большей ясностью показать нам наши земные судьбы?.. Вначале мы все вместе движемся вверх, преодолевая собственную слабость и сопротивление грехов, но наступает момент, когда наши пути расходятся. Кто-то держит путь на Восточную вершину, кто-то – на Западную: кто-то выбирает брак и семью, кто-то – безбрачие и монашество. Для одних этот жизненно важный выбор очевиден с молодых лет в силу их физического и эмоционального устроения, а для других становится итогом многолетних мучительных поисков.
Сразу возникает вопрос: разве нет третьего пути? Разве нельзя быть православным и двигаться к небу, не вступая в брак, не уходя в монастырь?
Можно. Мы видим вокруг себя множество людей, не имеющих семьи (или потерявших ее) и не присоединившихся к монашеским общинам, которые дают нам образцы истинного Православия, – и да благословит их Господь! Тем не менее наша аналогия остается справедливой: ведь она показывает нам судьбу в православном ее понимании, то есть план, замысел нормальной жизни человека. Ну, а жизнь вне брака и вне монашества оказывается тем или иным отступлением от нормы, от стандарта.
Речь идет не о «дефекте» или «ущербности» человека, а об особенных, неблагоприятных условиях его жизни в результате гибели семьи (развода, раннего вдовства) или болезни, травмы. Господь помогает таким людям найти свое решение для их жизненной ситуации, но это вовсе не значит, что все прочие могут следовать подобным примерам.
Жизнь вне брака и вне монашества по самой своей природе оказывается неустойчивой. Человек постоянно испытывает сомнения и недоумения: не открывается ли ему в очередном знакомстве шанс для создания семьи? не ведет ли его очередной житейский поворот к монашеству? В результате, по слову Писания, он
Устойчивость же порождается верностью (а верность, заметьте, тождественна вере, и лингвистически и по существу). Как бракосочетание, так и монашеский постриг – это, прежде всего и главным образом,
