возвышение США. Как военный деятель он был одним из активнейших распространителей в мире американского влияния, и идеи «благожелательной, либеральной, великодушной и в то же время крепко стоящей на ногах» Америки были ему близки. Он воевал за эти принципы, теперь ему предстала возможность определять национальную стратегию из Вашингтона. В политике администрации Г. Трумэна генерала не устраивала расточительность, жертвы, понесенные в Корее, и огромные непроизводительные материальные траты, ослаблявшие американскую метрополию.
В поддержке западноевропейского капитализма при помощи «плана Маршалла», перевооружения западноевропейских армий Д. Эйзенхауэр видел те колоссальные расходы, внешнеполитический эффект которых часто не соответствовал объему затраченных американцами денег и усилий. Поэтому главой государственного департамента был назначен кумир правых республиканцев — Джон Фостер Даллес, обещавший еще большие успехи во внешней политике при меньших людских и материальных затратах. Эйзенхауэру и Даллесу претила «любая мысль о возвращении в пределы наших границ, это безусловно повело бы к катастрофе для США» (из письма Эйзенхауэра Даллесу 20 июня 1952 г.).
Во время предвыборной кампании 1952 г. кандидат в президенты от республиканской партии Д. Эйзенхауэр обещал миллионам избирателей распространить принципы, близкие американизму, не только на зависимых от США территориях, но и на территориях, не входивших в сферу их влияния. И Европе, и Азии было обещано «освобождение порабощенных народов». Республиканцы обещали вести более активную, более гибкую политику, чем их предшественники — демократы. Выборы 1952 г. принесли поражение демократам, заведшим страну в корейский тупик. Немалую роль в победе Д. Эйзенхауэра сыграло обещание прекратить войну в Корее, стабилизировать военный бюджет, быть более осмотрительным и избегать авантюр в далеких регионах.
Управление внешней политикой, выработку стратегии взяли на себя в январе 1953 г. помимо Эйзенхауэра братья Даллесы, один из которых, как уже говорилось, возглавил государственный департамент, а второй — Центральное разведывательное управление. Глобальный размах имперских притязаний новой администрации виден уже из инаугурационной речи Эйзенхауэра, произнесенной им 20 января 1953 г.: «Воспринимая защиту свободы, как и саму свободу, в качестве единого и неделимого понятия, мы с одинаковым вниманием и уважением относимся ко всем континентам и народам». Новоизбранный президент спешил сообщить всему миру, что не оставит никого своим вниманием. Для американских политиков слова Эйзенхауэра означали обещание не останавливаться на достигнутых результатах и продолжать проникновение во все новые области «политического вакуума». Это был значительный поворот в стратегической концепции республиканской партии — ее элите было определенно и твердо сказано, что всякие идеи о сокращении обязательств, об определении ограниченной зоны влияния, о возвращении к концепции «крепость Америка» являются химерой и диаметрально противоположны курсу, которым намеревался идти первый президент-республиканец после 20 лет пребывания на этом посту демократов.
На государственного секретаря Джона Фостера Даллеса глубокое впечатление произвела мысль известного английского историка А. Тойнби о том, что без наличия внешней угрозы цивилизации клонятся к упадку и умирают. Следовательно, для сплочения американского общества, для «здоровья нации» было необходимо в прямых, сильных, ясных выражениях указывать американцам, где и кто ограничивает их всевластие в мире. Риторику Даллеса, всегда окрашенную антикоммунизмом и антисоветизмом, нужно рассматривать с учетом вышесказанного. Он не стеснялся в выражениях, не думал дважды, когда не колеблясь называл нейтральность в существующем мире аморальной. Во время первого же телевизионного выступления государственный секретарь показал карту, на которой от Восточной Европы на западе до Камчатки на востоке и Вьетнама на юге очертил территорию «открытых врагов Америки». Явная провокационность, желание обострить международную обстановку, предельно поляризовать мир четко просматривались в заявлениях главы внешнеполитического ведомства США.
Республиканское руководство нуждалось во внешнем «раздражителе», во внешней угрозе, лишь тогда Вашингтон мог объяснить свою претензию на гегемонию более убедительным образом. Сам Даллес признавал: «При проведении наших программ через конгресс мы должны демонстрировать очевидность международной коммунистической угрозы. В противном случае наши программы были бы урезаны». Если бы не было указаний на внешнюю угрозу, союзники «могли бы прийти к мнению, что опасность позади и поэтому нет необходимости продолжать тратить большие суммы на оборону… Страх делает задачу дипломатов легче». В дуэте Эйзенхауэр — Даллес последний оправдывал экспансионистскую политику, выступал в 50-х годах этаким носителем высоких моральных ценностей, непримиримым к варварству не подчиняющегося Америке мира: «Соединенные Штаты не могут быть пассивным созерцателем того, как варвары захватывают и бесчестят колыбель нашей христианской цивилизации…».
Президент, когда его просили более конкретно обрисовать американские интересы в мире, оказывался большим материалистом и называл прежде всего экономические мотивы: «Минимум наших требований — это обеспечить нам возможность свободно торговать с теми областями, откуда мы получаем сырьевые материалы, жизненно важные для нашей экономики». Для страны, которая к началу 50-х годов установила те или иные связи почти со всеми западными странами (по меньшей мере на уровне торговли частных американских фирм и создания их филиалов), такое заявление означало легализацию вмешательства в дела всего капиталистического мира.
Но не только экономические обстоятельства вынуждали Эйзенхауэра проводить имперскую политику. В нем всегда были живы опасения, что основная масса американского населения поймет, что несет ему имперское господство, осознает тяготы платы за имперское преобладание, и у американцев возникнет желание отказаться от поддержки такого курса. И при любом удобном случае президент Эйзенхауэр доказывал, что назад пути нет, что от доминирования, от лидерства не отказываются, что история не простит, если американцы упустят свой шанс на лидерство в этом «хаотическом» мире. Все это потребовало от республиканцев значительных усилий по выработке своей стратегии на ближайшие годы. С этой целью летом 1953 г. была проведена серия встреч стратегов и идеологов республиканцев в «соляриуме» Белого дома. Специально созданные группы специалистов разрабатывали вначале три, а потом четыре варианта политики США во внешнем мире.
