нормально развиваться роману. И делает свои дурацкие замечания: «Мама! Влюбляться в твоем возрасте глупо! Поздно!» У нас с Олей у обеих трудное детство! Мама мне: «Рано тебе влюбляться!» А я ей: «Поздно тебе влюбляться!»
Агате стало смешно, она хмыкнула и повернула кепку козырьком назад:
– Ты, Точка, считаешь, что без отца лучше?
– Лучше! Раз в сто двадцать! Воспитывает, главное дело! Задает бестактные вопросы об отметках!
– Точка, а жука отпустишь?
– Может быть. Но не сразу. Игра есть игра, победа моя, правда?
– Твоя, твоя, Точка.
– Ой! А где же Синепузый? – она разжала кулак, там было пусто.
Салат кричал не своим голосом:
– Улетел! Уполз! Убежал!
– Салат, ты вопишь, как маленький, – возмутилась Точка.
– В каждом взрослом живет ребенок, – сказал противный голос откуда-то сверху. Они подняли головы – это был жук. – Люди не взрослеют, они стареют.
– Синепузый! – обрадовалась Агата.
– Совершенно другой жук, – важно отозвался Синепузый, – из семейства зелененьких, из отряда умных, из вида хитрых насекомых.
Агата никогда не играла в такую потрясающую игру. Даже не слышала о такой! Даже пес Степа с котом Барсом прекратили свою философскую беседу и смотрели на экран из-за плеча Агаты.
По экрану теперь летали десятки жуков: зеленых, синих, золотистых. Но красивее всех была стрекоза. Воздушная, легкая. Прозрачными крыльями она была похожа на балерину.
– Это Анюта! – кот Барс пристально смотрел на экран зелеными глазами, – я первый догадался! Анюта балетная!
Пес тоже догадался:
– Анюта! Привет! Сейчас прибежит Лидка Князева, спорим?
– Не буду спорить, – отмахнулся кот, – не знаю, при чем здесь Лидка?
– Лидка преследует Анюту балетную повсюду. Две причины: Лидка хочет перенять легкую походку – это раз. А вторая причина – обычная ревность. Где Салат, там и Князева. Тем более, если близко Анюта.
– Догадливый ты, Степа.
– Собака вообще умнее кошки, это известно.
Барс замахнулся на пса Степу лапой с острыми когтями. Они немного подрались, но быстро помирились. Причин было две: пес и кот были друзьями – это раз. А второе – на экране появилась Лидка Князева с криком:
– Салат! Я тебя нашла! Своим умом вычислила!
– Ума палата, – засмеялся Салат и добавил ни к селу ни к городу: – Теплое молоко с пенками! Бр-р-р! Манная каша с комками! Вчерашняя овсянка! Ненавижу с детского сада!
Бессмысленные выкрики иногда радуют больше, чем умные разговоры, все зависит от настроения и от возраста – подростки обожают дурачиться. И все стали показывать свою глупость:
– У нее и мама Ру! И папа Ру отстойный!
– А полностью – Рубашкины!
– Или Румянцевы!
– Или Ручкины!
– У них сто фамилий, а игра без названия!
– Игра без названия!
И тут вдруг Точка возмутилась:
– Есть название! «Коза-стрекоза»!
Никто не обратил внимания, но Агата обратила. Повернула сингапурскую кепку козырьком вперед и кое о чем вспомнила.
30. Точка исчезает навсегда
Сначала все шло обыкновенно – девчонки ругались.
– Ты ехидная, у меня от твоего ехидства чешутся пятки, – сказала Надя-Сфинкс Лидке Князевой. – А с тех пор, как у тебя Салат, ты вообще обнаглела, Князева.
– Ничего я не обнаглела. Салат говорит, что я нежная и тонкая, а моя наглость – защита от чужой наглости. Салат лучше знает.
Они немного поспорили без азарта, вяло. Потом постепенно вошли в раж, обозвали друг дружку козой, лохушкой, тупой кошелкой. «Тупая кошелка» особенно задела Лидку Князеву, это было непонятно и совсем обидно. И Лидка толкнула Надю, а Надя – Лидку. И они подрались. Девчонки их не разнимали, а болели, как на матче. Время от времени кто-нибудь выкрикивал:
– Давай, давай, Сфинкс!
– И ты, Князева, бей, не стесняйся, ты такая нежная и деликатная!
Мальчишки тоже поглядывали на эту схватку, но не вмешивались. Только Барбосов сказал в сторону:
– Драться не умеют, а лезут. Кусаются, щиплются, царапаются – дуры.
Тут появился человек, который умеет прекратить любой скандал, любую драку – школьный режиссер Вадим Вадимович.
Он сказал:
– Хотел вас обрадовать, есть новость. Но вы не умеете вести себя корректно, то есть тактично. Ну-ка немедленно прекратить безобразие! – Это он девчонкам. – А вы смотрите, как в театре! Бездарный спектакль, никчемные впечатления. – Это он мальчишкам.
Он говорил тихо, а всем хотелось услышать. И они перестали шуметь, толкаться и выкрикивать всякую чушь.
Вадимыч продолжил:
– В пятницу – праздник. Весь ваш класс будет участвовать.
– Ура! – грохнул шестой «Б».
– И танцы?
– Конкурс красоты? – спросила Лидка Князева.
– Конкурс причесок! – крикнул Барбосов, он недавно побрился наголо.
– Конкурс – кто самый стильный?
– Самый модный!
– Самый крутой!
Вадимыч опытный педагог. Он держал паузу. Дал им накричаться, поэтому любопытство разгорелось еще сильнее. И тогда он совсем тихо сказал:
– Праздник этикета. Интересно?
– Да! – они не совсем поняли, но это не имело значения.
Вадимыч объяснил:
– Этикет – это правила поведения.
– На дороге? – спросил мотоциклист Барбосов.
– Всюду. В гостях, на стадионе, на Лунном бульваре. Как разговаривать в метро. Как отвечать на вопросы на улице. Или не отвечать незнакомым людям. Вести себя красиво, никого не задевать ни локтем, ни словом. Есть этикет мобильного общения, этикет компьютерного ЖЖ. Никого не шокировать и не огорчать – главная задача. Вот зачем этикет.
Агата подумала: «Разве это получится, никого не задевать?»
Леха буркнул:
– Потанцуем на празднике, а там разберемся.
Режиссер Вадим Вадимович сказал:
– Праздник – это всегда прекрасно. Хотя у всякого праздника есть два серьезных недостатка, всего два. Кто ответит какие?
– Какие два недостатка? – закричали вокруг.
– Я не знаю!
– Никаких нет недостатков!
Вадимыч засмеялся:
– Ну как же? Праздник бывает не каждый день – это главный минус. А второй: праздник рано или поздно кончается. Как правило – рано. Так считает ваш шестой «Б».
– Да! – весело вопил шестой «Б». – Всегда – рано! Нечестно! Не успеешь разгуляться, а уже все, иди домой!
– Так устроен мир, – туманно пояснил Вадимыч, – не нравится – не приходи.
Все, разумеется, пришли.
Гремела музыка на всю школу. В зале вдохновенно танцевали девчонки, а мальчишки тоже танцевали, но лица их были равнодушные.
Вадимыч в элегантном сером костюме стоял на сцене. Оксана Тарасовна дежурила в дверях зала. Она – завуч. Ее задача – не пускать на праздник посторонних. Но посторонние все равно проникли в зал и отплясывали вместе со всеми. Артем, Точка Ру, Валентин-Константин.
– Как они сюда попали? – Оксана Тарасовна суетилась, – я же не отходила от двери! И в окно влезть они не могли – третий этаж!
– У каждого свои маленькие секреты, – это сказал Валентин-Константин, повернул вокруг себя свою Анюту балетную, а потом совершенно случайно задел Анютой Оксану Тарасовну, завуч отлетела в угол и закричала свое любимое сердитое слово:
– Опять?!
– Извините, – Валентин-Константин подал Оксане руку, легко поднял ее, – вам очень катит это платье, подходит к глазам, к бровям, к щекам. У вас, Оксана Тарасовна, отличный вкус.
В сторонке Анюта балетная прижимала к губам кружевной платочек, она сдерживала смех, и правильно поступала: в правилах поведения, которые Анюта читала вчера, было сказано: «нельзя обижать человека насмешкой, колкостью, намеком». Для некоторых шестиклассников – это трудная задача. Но кто сказал, что соблюдать этикет легко?
На сцене был накрыт столик, любой желающий мог посидеть, сделать бутерброд с сыром, съесть мандарин, попить воды. Еще там были сосиски, печенье, шоколадка. Стакан, бутылка воды, тарелочки, вилки, ножи.
Вадимыч предложил:
– Кто умеет ловко управляться с вилкой? Ложкой? Стаканом?
Оля в синем костюмчике смело поднялась на сцену, за ней – Артем, на плече у него, как всегда, сумка, из которой выглядывала усатая мордочка крысы Гертруды. Крыса довольно противная, но Артем ее любит и таскает всегда с собой.
Оля и Артем сели за стол. Зал танцевал, но не спускал с них глаз. Оля взяла мандарин, аккуратно очистила, корки положила на тарелку, отломила дольку, положила в рот. Другую – в рот Артему, третью – крысе.
Потом Артем схватил сосиску рукой, откусил половину, а другую сунул в сумку – Гертруде. Он удивленно поднял брови: почему хохочет зал?
Вадим Вадимыч – опытный режиссер, он видит, что Артем играет придуманную им самим роль. Вадимыч начинает аплодировать, зал – тоже. Потом Вадимыч предлагает:
– Кто еще хочет показать свое знание этикета? В любой области. Этикет общения по телефону. Или, например, этикет танцевального вечера, дня рождения…
– А этикет конкурса красоты можно? – закричал Леха.
– Можно, – засмеялся Вадимыч, – а перебивать старших можно?
Леху смутить трудно, но тут он смутился и от этого нагрубил:
– Старшие – начальники! Родители – начальники! Младших тоже нельзя перебивать!
Потом Леха прошелся по сцене, как манекенщик, – медленно и грациозно. Так казалось самому Лехе. На самом деле он шагал неуклюже, вразвалку, руки болтались не в такт походке. Это от смущения.
Все танцевали, но ждали ответа Вадимыча на Лехино не совсем этичное заявление.
Вадимыч сказал:
– Извини, Леха, если я тебя чем-нибудь обидел. Я этого не
