1941. Козырная карта вождя. Почему Сталин не боялся нападения Гитлера?

Теперь остановлюсь на истории устранения одного из главных большевистских революционеров – Льва Троцкого. И не потому, что мне – упаси Бог! – его жалко, а в качестве наглядной иллюстрации почерка советских спецслужб. Напомню, что сказал по этому поводу Берия, привезший Судоплатова на встречу с И.В. Сталиным в марте 1939 года: «По словам Берии, закордонная разведка в современных условиях должна изменить главные направления своей работы. Её основной задачей должна стать не борьба с эмиграцией, а подготовка резидентур к войне в Европе и на Дальнем Востоке» (там же, с. 105). Позже высказался и сам вождь: «Затем Сталин посуровел и, чеканя слова, словно отдавая приказ, проговорил: «Троцкий, или как вы его именуете в ваших делах, «Старик», должен быть устранён в течение года, прежде чем разразится неминуемая война...Без устранения Троцкого, – продолжал Сталин, – как показывает испанский опыт, мы не можем быть уверены, в случае нападения империалистов на Советский Союз, в поддержке наших союзников по международному коммунистическому движению. Им будет очень трудно выполнить свой интернациональный долг по дестабилизации тылов противника, развернуть партизанскую войну». И ещё одна фраза, которая, по моему мнению, отражает «утилитарный» подход Сталина к убийствам других людей: «В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Если с Троцким будет покончено, угроза Коминтерну будет устранена» (там же). Иными словами, «Нет человека – нет проблемы!».

Что ж, «сказано—сделано»! Выгнанный из СССР в 1929 году создатель Красной Армии, помыкавшись в Турции, Норвегии и Франции, к 1937 году осел в Мексике. В двух словах опишем план операции «Утка», разработанный замначальника разведки НКВД П. Судоплатовым и его помощником – легендарным диверсантом Эйтингоном. Последний, в частности, «настоял на том, чтобы использовать тех агентов... которые никогда не участвовали ни в каких операциях против Троцкого и его сторонников (прим. автора: иными словами, не были «засвечены», работая на СССР). В соответствии с его планом необходимо было создать две самостоятельные группы. Первая – группа «Конь» под началом Давида Альфаро Сикейроса, мексиканского художника, лично известного Сталину, ветерана гражданской войны в Испании... Вторая – так называемая группа «Мать» под руководством Каридад Меркадер. Среди её богатых предков был вице-губернатор Кубы, а её прадед являлся испанским послом в России...» Её среднего сына – Рамона Меркадера – и решено было внедрить в окружение Троцкого. Ещё одна значительная подробность: «Эйтингон считал, что его агенты должны действовать совершенно независимо от наших местных резидентур в США и Мексике. Я с ним согласился...» (там же). Это означает, что высочайшая важность операции диктовала и чрезвычайный уровень секретности в ходе её подготовки и проведения. 23 мая 1940 года состоялась первая попытка покушения: в предрассветные часы, воспользовавшись знакомством с одним из телохранителей Троцкого, члены группы Сикейроса ворвались на территорию его особняка и изрешетили из автоматов дверь в его комнату. Но... группу постигла неудача: Троцкий вовремя спрятался под кроватью. Был убит лишь его охранник Харт, «поскольку знал Григулевича и мог нас выдать. Инцидент закончился арестом Сикейроса, что дало хорошее прикрытие для продолжения действий Григулевича и Меркадера, всё ещё не знавших о существовании друг друга. Покушение сорвалось из-за того, что группа захвата не была профессионально подготовлена для конкретной акции. Эйтингон по соображениям конспирации не принимал участия в этом нападении. Он бы наверняка скорректировал (!) действия нападавших. В группе Сикейроса не было никого, кто бы имел опыт обысков и проверок помещений и домов (!). Членами его группы были крестьяне и шахтёры с элементарной подготовкой ведения партизанской войны и диверсий» (там же, с. 116). В общем, осечка вышла: недалёкие пейзане, пролетариии и свободные художники оказались не на высоте и в отсутствие мастеров квартирных обысков (те, видно, были шибко заняты на родине мирового пролетариата) провалили порученное им дело.

Пришлось приводить в действие план «Б» и подсылать к Троцкому аристократа Меркадера с ледорубом. Впрочем, когда Троцкий читал принесённую товарищем Рамоном статью, он слегка повернул голову и удар не стал смертельным. «Представьте,– признавался Меркадер впоследствии, обедая с Судоплатовым и Эйтингоном в начале 1969 года в московском ресторане Дома литераторов (прим. автора: том самом – из «Мастера и Маргариты»), – ведь я прошёл партизанскую войну и заколол ножом часового на мосту во время гражданской войны в Испании, но крик Троцкого меня буквально парализовал» (там же, с. 121). Тут, конечно, сбежались жена и охранники и не дали красному аристократу воспользоваться пистолетом. Но – слава коммунизму! – Троцкий таки скончался на следующий день в больнице. Схваченный Меркадер, как и было условлено, поведал полиции версию о том, что убил главного сталинского врага из-за ревности, пристрастия убиенного к средствам, пожертвованным «на дело» и... потому что «Троцкий пытался уговорить войти в международную террористическую организацию, ставившую своей целью убийство Сталина и других советских руководителей» (там же). Последняя подробность в очередной раз говорит о весьма своеобразном чувстве юмора «верного последователя Ленина»...

Подлинное имя Рамона Меркадера, действовавшего под именем канадского бизнесмена Фрэнка Джексона, стало известно лишь через шесть лет – когда в 1946 году на Запад сбежал очередной коммунист-интернационалист, приходившийся, кстати, родственником Фиделю Кастро. Меркадер так никогда и не признался, что убил Троцкого по приказу советских спецслужб: он всегда подчёркивал личные мотивы содеянного. Финал истории: отсидев двадцать лет, он прибыл в СССР, где его наградили Звездой Героя и назначили... старшим научным сотрудником Института марксизма-ленинизма в Москве, дав ему генеральскую пенсию и четырёхкомнатную квартиру. В середине 70-х товарищ Рамон переехал на Кубу, где стал советником Фиделя Кастро: уж и не знаю, какого рода советы он мог давать кубинским товарищам – как пользоваться ледорубом?.. Там он и скончался в 1978 году. Тело его было тайно доставлено в Москву и похоронено на Кунцевском кладбище под именем Героя Советского Союза Лопеса Рамона Ивановича.

Важно привести и следующее свидетельство бывшего главного диверсанта НКВД: «все тайные ликвидации... политических противников Сталина, Молотова, Хрущёва в 1930–1950 годах осуществлялись по приказу правительства... Практика тайных ликвидаций политических противников и агентов-двойников была неприятным, но неизбежным атрибутом «холодной войны» и авторитарного правления. Она регламентировалась специальным решением не партийных органов, а правительства, объявленного в приказах как по линии органов Госбезопасности, так и военной разведки» (там же, с. 451). Иными словами, Судоплатов даёт понять, что, скажем, для ликвидации Троцкого ему было недостаточно устного приказа вождя, а потребовалась бумага, подписанная Молотовым (являвшимся в то время официальным главой этого самого правительства). Уж и не знаю, нашёл ли кто-нибудь следы подобного документа в Особой папке, но тот же Судоплатов упомянул о том, что, помимо НКВД, Разведупра (военная разведка) и Коминтерна, в СССР существовала ещё одна спецслужба – «так называемая спецслужба при председателе Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б)» (там же, с. 395).

«История этого самостоятельного разведывательного подразделения, – делится совершенно секретной информацией П. Судоплатов, – существовавшего при руководстве советского правительства в 1930–1950-х годах, остаётся своеобразным «белым пятном» в нашей истории. Однако отдельные факты и ссылки в ряде документов на существование других разведывательных органов, помимо военной разведки и НКВД—НКГБ, подтверждают его существование» (там же, с. 396). Откуда Судоплатов вообще узнал о его существовании? Он, в частности, упоминает о том, что его доверенный подручный – непосредственный организатор убийства Троцкого Эйтингон – «координировал действия» с «её сотрудниками» в ходе тайных операций в китайской провинции Синьцзян против восставших казахов и уйгуров. «Поручение, – свидетельствует Судоплатов, – было настолько секретным, что я был проинформирован о нём как непосредственный начальник Эйтингона лишь в самых общих чертах...» Координация эта осуществлялась через «работника аппарата Сталина», у которого в Китае имелась тайная сеть агентов (там же).

По-видимому, о той же спецслужбе говорится и в книге Виктора Суворова «Самоубийство»: «У Сталина три независимые друг от друга разведки: Первое управление НКГБ, ГРУ Генерального штаба и личная сталинская разведка, спрятанная под двумя вывесками – «Секретариат т. Сталина» и «Особый сектор ЦК ВКП(б)». Между этими структурами – жестокая конкуренция» (с. 239). Почему меня так заинтересовала информация о существовании подобной спецслужбы, о которой никогда не слышали даже большинство экспертов? Дело в том,