Вместо ответа Джоан только горько усмехнулась.
— Ну хорошо, пойдем со мной. — Джордж направился в кабинет.
Джоан молча последовала за ним.
— А как Дэвид отнесется вот к этому? — Он подошел к шкафу, достал оттуда несколько листков бумаги и протянул их ей.
Она не без волнения стала читать, а Джордж наблюдал за ней.
— После того как Натали открыла мне глаза на вас с Дэвидом, я провел расследование, и вот какой интересный факт обнаружили мои детективы. Мне кажется, Дэвид вряд ли об этом знает. А если узнает, я думаю, ты догадываешься, как он себя поведет.
Джоан была не просто удивлена тем, что удалось обнаружить Джорджу, она была опрокинута. То, что она хотела забыть все эти годы, о чем даже боялась вспоминать, выплыло наружу.
Сквозь туман, который окутал ее, она услышала голос Джорджа:
— Подумать только, оказывается, ты не всегда была официанткой. Если Дэвид так живо отреагировал на то, что ты одну ночь провела с мужем, представляешь, что будет, когда он узнает…
Джоан перебила его:
— Да, я была проституткой. — Ей с трудом удалось перевести дыхание. — Я навсегда хотела бы вычеркнуть это из своей памяти, но, видно, не получится. Обязательно найдется тот, кто мне об этом напомнит. — С полными слез глазами она в упор посмотрела на Джорджа. — Ты прав, Дэвид должен об этом узнать. Хотя, я думаю, он и так уже принял решение. И оно не в мою пользу. — Неожиданно Джоан как-то нехорошо усмехнулась. — А ты, значит, готов простить меня? И тебя не смущает, кем была твоя жена?
Джордж не мог понять, куда она клонит, поэтому осторожно ответил:
— Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Мне добавить нечего. Все зависит только от тебя.
— Нет, ты ошибаешься, от меня уже ничего не зависит. Я только хотела об одном тебя попросить…
Джордж с надеждой посмотрел на нее.
— Разреши мне самой сказать Дэвиду об этом. — Она кивнула на бумаги.
У него сжалось сердце — в ее голосе прозвучала такая обреченность. И тут Джордж впервые засомневался в правильности своих действий. Он хотел любыми путями заставить Джоан остаться с ним. Главное, чтобы она была рядом, а остальное постепенно придет — понимание, а может, и любовь. Но сейчас он начал понимать, что с помощью силы он сможет обладать только телом, но ее душа навсегда останется ему неподвластной. Сможет ли он жить с этим и не сгореть от собственных чувств, которыми не с кем будет поделиться?
Он посмотрел в глаза Джоан и увидел пустоту. Больше ничего не сказав, он взял бумаги и разорвал их, а потом стремительно вышел из кабинета.
15
Даже не замечая, что погода испортилась и небольшой ветер готов превратиться в неистовую бурю, Джоан сидела на берегу и завороженно смотрела, как волны уничтожают замки из песка, построенные ее сыном. Вот так же время неумолимо слизывает с ее жизни все лучшее, что было в ней, оставляя только отчаяние. Но в отличие от песка она способна еще спутать карты надвигавшейся стихии и не будет безропотно подчиняться чьей-то воле. Ее взгляд скользнул по лодкам, покачивавшимся вдоль берега, крепчавший ветер словно звал их в открытое море. Джоан, помедлив только для того, чтобы отвязать одну из лодок, решительно прыгнула в нее и схватилась за весла. Сжав зубы и не обращая внимания, что приходится тратить неимоверные усилия, чтобы оторваться от берега, она гребла с неистовостью фанатки.
Вдруг чей-то голос позвал ее, и она неохотно оглянулась. Джордж уже стоял по колено в воде и продолжал двигаться по направлению к ней, с усилием преодолевая сопротивление воды. Срывающимся голосом он крикнул еще раз:
— Джоан, вернись!!!
Она была всего метрах в двадцати от берега, когда поняла, что все попытки победить океан оказались тщетными. Тогда она встала во весь рост и, повернувшись лицом к Джорджу, закричала во весь голос, перекрывая ветер и шум волн:
— Я прощаю тебя, береги сына! — С этими словами она бросилась в бушующий океан.
Джордж не задумываясь последовал за ней. Поднявшиеся со дна ил и водоросли мешали разглядеть что-либо, и, когда, казалось бы, он готов был в отчаянии броситься вслед за Джоан, он неожиданно задел ее ногой. Сделав последний рывок и вложив в него все свои силы, он вытащил Джоан на поверхность. Подоспевшие люди помогли им оказаться на берегу.
Когда Джоан пришла в себя, она встретилась взглядом с Джорджем. Он склонился над ней, следя за каждым вздохом. А потом бережно положил ее голову к себе на колени.
— Зачем ты это сделала? Зачем? — Он готов был повторять это как безумный снова и снова.
— Я не могу больше стоять между вами, — произнесла она одними губами и снова провалилась в спасительную темноту.
Джордж подхватил Джоан на руки и понес в дом, прижимая к себе. Только когда на остров приехал врач и, осмотрев Джоан, сказал, что ее жизнь вне опасности, он немного расслабился.
После случившегося они почти не разговаривали. Каждое утро Джордж заходил к Джоан в комнату, справлялся о здоровье, спрашивал, не надо ли чего, и, потихоньку прикрыв за собой дверь, удалялся. Ее односложные ответы, отсутствующий взгляд говорили сами за себя. Даже присутствие ребенка не оживляло Джоан. Казалось, океан навсегда забрал ту часть ее души, в которой неизменно жили счастье, радость и, главное, неуемная жажда жизни. Это была уже другая Джоан, по-прежнему горячо любимая, но другая, и именно он сделал ее такой.
Джордж ждал только одного — когда она окончательно поправится. Он перестал задавать себе бесконечное число раз вопросы о том, как он мог допустить, чтобы человек, которого он любил больше всего на свете, именно из-за него попытался расстаться с жизнью. Теперь он просто смиренно ждал выздоровления, так как точно знал, что будет делать дальше. Он слишком дорого заставил заплатить самого дорогого ему человека за свое самолюбие и не хотел, чтобы эта плата стала еще дороже.
И уже через неделю доктор радостно сообщил Джорджу:
— Вы знаете, физически ваша жена уже здорова, но морально… — При этих словах доктор скептически покачал головой и продолжил: — Везите свою жену на материк и ничего не бойтесь, ей сейчас просто необходимо общество и только положительные эмоции.
Джордж спокойно посмотрел эскулапу в глаза и твердо ответил:
— Я знаю, что ей поможет.
— Ну вот и славно. Всего доброго.
Доктору оставалось только откланяться, он справился с телесным недугом, но душа человека была неподвластна ему. Проводив его, Джордж отправился к себе в кабинет. Он налил себе немного коньяку и медленно выпил его. Казалось, сейчас он решал для себя что-то очень важное, об этом говорили сдержанность движений и задумчивый взгляд. Затем он, по-видимому все же приняв окончательное решение, взялся за телефонную трубку и, когда ему ответили, озвучил его:
— Ты можешь забрать ее.
— Что случилось? — На другом конце трубки явно забеспокоились. — Если с ней что-то случилось, я тебя из-под земли достану.
— Достанешь-достанешь, — усмехнулся Джордж. — Я повторяю — ты можешь забрать ее. — Посчитав, что этого достаточно, он положил трубку. Затем, захватив с собой довольно внушительных размеров конверт, Джордж направился к Джоан.
Она встретила его только поворотом головы, на миг отвернувшись от окна, около которого наверняка,
