— Этот клуб раньше был ничего так, а сейчас, конечно, не то.
— Да, — сказал я, бесцельно осматривая зал. — Вначале все хорошее.
Отступил, чтобы прошли девушки.
— А мы могли бы созвониться, Анвар? — он снова переложил коктейль из руки в руку.
Я едва не выпустил Ее из своих глаз, это Она уже кривила в этой ухмылке мои губы. Это Ее безвольный характер капризничал во мне. Конечно, он был дорого одет, от него дорого и тонко пахло, он был уважителен.
— Нет… у меня нет телефона.
— Простите, — кто-то задел меня плечом.
— Возьмите, это моя визитка. Позвоните, хорошо?
— Хорошо.
Она взяла его визитку, опустила ее в задний карман джинсов. Очень громкая музыка.
Я пошел в туалет. Здесь было тише. Замешкался и чуть было не вошел в туалет для женщин, уже протянул руку, чтобы толкнуть дверь. Какой-то парень резко шагнул на меня из темноты, я отшатнулся. Это был я — в большом зеркале. И после этого мне стало страшно. Мочился и дрожал. Я не знал, где я нахожусь, и кто я, и что меня ждет, и на улице такие холодные, безденежные и безысходные пространства.
Я подошел к тому бармену и сел на маленький стульчик.
— Отдохни.
— Что, простите?
— Не устал жонглировать?
— Я не… жонглирую… я… микширую.
— Меня это раздражает.
— Извините?
— Я говорю, что меня это раздражает.
— Да? Чем же, простите?
— Тем, что это может ёбнуть меня по голове.
— Простите, музыка, я не слышу. Что вам?
— Пива.
— Какого?
— «Афанасий».
— Закончилось. Есть «Будвайзер». Дринк?
Я пошел к другому брезгливому бармену, и он налил мне пива. Денег почти не осталось.
Выпил и пошел танцевать. Танцевал, как все. Потом вдруг побежал и бегал по кругу изо всех сил. Бегал и смеялся, будто кто-то гнался за мною. Потом я стал маршировать, как солдат в армии, мне было все равно. А когда оглянулся, то за мной маршировало еще несколько пьяных парней. Я начал танцевать в присядку, и они тоже. Потом мы снова маршировали и отдавали друг другу честь. На всякий случай подошел охранник. Я устал, взял стул и танцевал, сидя на стуле. Охранник забрал у меня стул. Я попросил у него прощения. Отдал свитер гардеробщику, вернулся и снова во весь дух побежал по кругу, иногда меня заносило. Я бегал и бегал. Из кухни вышли работники в белых халатах и смотрели на меня. Потом я стал ловить световые круги и зигзаги на полу. Потом я танцевал специально не в такт, очень медленно, как идиот. Сел на пол и прыгал на заднице. Охранник сказал, чтоб я встал. Он стоял, чуть склонившись, прижав руки к паху, и чувствовал свое превосходство надо мной. Я встал и сел у колонны. Помахали рукой девушки. Я понял, что они машут мне. Пошел к бармену.
— Можешь налить мне обычной воды бесплатно?
— Нет, — подумав, сказал он.
Я замер и смотрел на него. Он натирал бокалы. Я пошел в туалет и напился из крана. Вернулся, мне снова помахали девушки у стены. Я подошел к ним и что-то сказал в тему. Они оказались очень молоденькими. Потом одна из них, которую я не заметил, пригласила меня, и мы танцевали с ней медленный танец. Она спокойно держала ладонь на моем мокром плече.
— Ту девушку, которая у стены сидит, зовут Юля, — сказала она.
— А-а.
— А это танцуют Ванька с Таней, они влюблены. Мы учимся вместе.
— А где?
— …ский… нный… тут… риста.
Целое поколение юристов подрастает или туристов.
— А еще с нами была Лена, она очень красивая, но она ушла.
— Я-асно.
Я не прижимался к ней из-за своей мокрой майки.
— А ты кто?
— Драматург… Пьесу пишу.
— А-а, а мы думали, что ты под наркотиками.
— Нет, просто настроение хорошее.
— Очень хорошее, — засмеялась она. — Даже слишком. Я ни разу такого не видела.
— Будешь пить?
— Нет, что ты?!
Танцевать с ней было приятно и тяжело. Она всякий раз замирала и напрягалась, будто ей что-то мешало свободно двигаться.
— Слушай, а может ты «Бейлис» попробуешь?
— А что это?
— Это типа молочного коктейля.
— A-а, можно попробовать, немножко.
«Что я делаю, зачем я стою в этой очереди? А хрен тебя знает, Анвар. Да, это я. Так-так, подло, конечно».
— Слушай, нальешь пятьдесят грамм «Бейлиса» за эти вот часы, и «Афанасия»?
Часы Серафимыча в чужих руках. Он открыл крышечку, прикрыл, бросил их под прилавок и пошел наливать.
— Прикольно, он мне что-то напоминает, — облизнулась она, как котенок.
— Что?
— Не знаю… А у нас папа совсем не пьет.
— Молодец, сила воли есть.
— Нет, он только в молодости пил и всё.
— Яа-асно.
— Все! Этот «Бейлис» по вкусу, как «Чупа-Чупс» точно, я вспомнила!
Я засмеялся.
— Правда-правда, попробуй!
— А как тебя зовут?
— Света.
— А меня Анвар.
— Анвар? А ты не похож на азербайджанца.
— А я не азербайджанец.
— A-а, просто я не очень люблю азербайджанцев.
Она так нежно пахла парфюмом, но прекрасен был только ее личный, тончайший и чистейший запах юной девчонки, наверное, запах горького миндаля. Совсем еще детские, девчоночьи губы, как бы подернутые тонко влажно-блестящей кожицей. Нежная желтоватая кожа рук, гладкие, словно бы полированные пальчики. Эти руки еще ни разу не держали мужской член. Не было на них этого отпечатка знания, всегда так явно заметного, ощутимого даже обонянием, наверное, и того, будто проступающего сквозь поры, коричневого налета.
Её компания ушла. Потом мы снова танцевали медленный танец, и она снова напрягалась в моих
