услышала голос Кейна:
— А вас, мисс Эванс, я попрошу остаться.
Сильвия замерла на месте. Ах, если бы она могла не послушаться и выйти вместе со всеми, но ведь Кейн был ее начальником, и она не посмела ослушаться его в присутствии посторонних.
Дверь захлопнулась необыкновенно громко. Сильвия не хотела разговаривать с Кейном, она помнила, какое воздействие оказывали на нее его слова и даже сам голос. Боже, куда же подевалась новая Сильвия? Чтобы немного собраться с духом, она положила ногу на ногу.
— Не хочешь ли объясниться?! — рявкнул Кейн.
Она судорожно вдохнула воздух, затем очень медленно его выдохнула и наконец взглянула на него. Его глаза, казалось, были готовы просверлить ее.
Она промурлыкала:
— А ты не догадался?
Он резко встал, не заботясь о состоянии своей одежды. Она благоразумно смотрела только на верхнюю часть его тела.
— Хочешь, чтобы я поднял тебе зарплату?
Она продолжала глядеть на него, невозмутимо улыбаясь.
— Сильвия, к чему столько усилий? Чтобы просто позлить меня?
Ее темные брови поднялись в насмешливом удивлении.
— Что ты имеешь в виду?
— Новая прическа, этот костюм.
Сильвия удивленно распахнула глаза.
— Да он висел у меня в шкафу уже сто лет.
— Врушка!
— Простите?
— Да у тебя до вчерашнего дня не было таких вещей, — усмехнулся Кейн. — Хочешь, я скажу тебе, из-за чего этот сыр-бор?
— Пожалуйста, просветите меня, господин профессор, — презрительно ответила она.
Кейн подошел к ней еще ближе, и первой ее мыслью было отступить подальше, но она собрала все свое мужество и осталась на месте. Она смотрела на свою туфлю и пыталась вспомнить, какой сильной и уверенной она была всего несколько минут назад. Но сейчас, когда он стоял так близко, что она чувствовала его запах, ощущала тепло его тела, новая Сильвия куда-то смылась, и ей приходилось защищаться самой.
Краска залила ее лицо, а в области солнечного сплетения разгорался пожар. Она опять ощутила, как тогда в воскресенье, что между ними пролетел электрический заряд, да и по всему кабинету искрило.
— Я думаю, ты хочешь, чтобы я влюбился в тебя, — сказал Кейн тихим хриплым шепотом, почти касаясь губами ее уха. — А потом ты меня отошьешь. Правда?
Сильвия пыталась думать, хотя это была почти непосильная задача, ведь он был совсем рядом. В комнате стало ужасно душно… Неужели кондиционер не работает? Она почувствовала, как капельки пота скатываются по ее шее. Сильвия уже было открыла рот, чтобы во всем чистосердечно признаться, когда неожиданно в ее голове зазвучал голос Мьюриел:
— Остановись! Вспомни, что он сделал с тобой. Вспомни, как он соблазнил тебя, чтобы выведать у тебя все секреты. Вспомни, как он заставил тебя поверить себе…
— Не говори ерунды, — сказала она голосом новой Сильвии, ставя его на место. — Я просто развлекалась. Очень жаль, что ты не понял юмора. Я думала, что ты в этих играх ас.
Снисходительно посмотрев на нее, Кейн сказал:
— Значит, я прав, и это месть?
— Месть — какое дурацкое слово.
— Но очень точное.
— Ну если тебе так нравится, называй как хочешь.
— А ты бы как это назвала?
Сильвия встала, теперь ее грудь почти касалась Кейна. Кроме того, она подвинула колено немного вперед, слегка прикасаясь бедром к самой независимой части его тела.
— Я бы сказала так — я сравняла счет. У меня некоторое преимущество. Ведь я играю на своем поле.
Он все еще смотрел на нее, и в его глазах было что-то, что напомнило ей о том, о чем знали только они двое.
— А что случилось с прежней Сильвией? Она еще вернется? — тихо спросил он.
— Она осталась в Сан-Франциско.
— Сильвия, я все время думаю о тебе, — произнес он и дотронулся ладонью до ее щеки.
Его ласка заставила ее на секунду забыть обо всем на свете. Все тело Сильвии ожило, она закрыла глаза, вспоминая, как он касался ее…
Когда Сильвия открыла глаза, он все еще смотрел на нее. В его глазах она увидела отражение своей собственной жажды. Но она увидела в них и боль. Откуда она? И что значит?
Она отступила назад, стараясь отодвинуться от Кейна, но он поймал ее за руку, притянул назад так, что между ними не осталось расстояния.
— Сильвия, чувствуешь, что ты делаешь со мной? Но на твоем месте я был бы осторожнее.
— А то что?
— А то я могу показать, что я могу сделать с тобой.
9
Сильвия растеряла всю свою решимость и смелость. Находясь рядом с Кейном, она оставалась беззащитной перед огнем, горящим в его глазах, и властью, звучащей в его голосе. Она почувствовала себя глупым и беспомощным ребенком, который вздумал играть во взрослые игры.
— Отпусти меня, — попросила она.
Кейн ничего не ответил, но еще крепче прижал ее к себе. Его губы слегка приоткрылись, и в смятении Сильвия поняла, что сейчас он ее поцелует. Если это произойдет, ей придется выбросить белый флаг. Она могла сделать лишь одно, чтобы оставить победу за собой, но нужно было действовать быстро.
Она собралась с духом, и ее рот впился в его губы. Она почувствовала прикосновение его сильных бедер к своим, и словно электрический разряд пробежал по ее телу, заставляя содрогнуться. Сильвия воплотила в этом поцелуе все свои желания, которые Кейн разбудил в ней. Она хотела напомнить Кейну о той ночи, когда она была Золушкой, а он — ее Прекрасным Принцем. Она целовала его так, как будто могла разбудить от долгого сна и освободить от железной брони расчетливости.
Ответ был мгновенным. Его руки обвили ее, прижимая к груди, рот жадно раскрылся, а язык, лаская, проникал все глубже и глубже. Кейн был побежден. Этот ошеломляющий поцелуй поверг его в бездну, где ничего не существовало, кроме ее чувственных горячих губ. Все его здравые мысли превратились в кашу, а его решимость покончить навсегда с Сильвией была смята превосходящими силами противника.
Кейн так хотел ее, что не мог говорить. Она стояла перед ним с влажными приоткрытыми губами, глаза ее были широко распахнуты и излучали желание и женскую силу, которой он был не в силах противостоять. Он сознавал, что она может сделать с ним все, что захочет. Если Сильвия попросит, он выпрыгнет из окна, бросится под поезд, остановит пулю на лету — все, что угодно, лишь бы заполучить ее в свои объятия и в постель.
Кейн всегда смеялся над людьми, которые становились рабами своих сексуальных потребностей. Он называл их бесхребетными слабаками. Теперь он знал, что у него нет шанса выиграть у нее эту битву. Его неистовый голод становился все настойчивее с каждым днем. С самого начала он понимал, что за всем этим стоит что-то большее, чем просто физическое желание.
