почему внезапно исчезла его любовница. Как он это делал, Лилит не могла представить. Как объяснял исчезновение? А блузка, что случилось с блузкой?
— Так… Что же мне теперь делать? — спросила она, потрясенная свалившейся новостью. — Я же должна появиться откуда-то.
— Ну, скажем, с другой яхты. Как ты на это смотришь? — Он взглянул на видневшиеся в море парусники. — Иногда богатые люди заплывают сюда на своих яхтах, хотя, — он пожал плечами, как бы говоря, что такое происходит нечасто, — когда я ловил рыбу, не видел ни одной.
— Значит, я как инопланетянка, — пробормотала она. — Женщина-инопланетянка, которая ничего…
— Успокойся, красавица. — Его голос внезапно стал низким, а лицо излучало уверенность и решимость. — Есть разные способы выйти из положения. И мы найдем выход.
— Мы? — Она повернулась и посмотрела в черные, блестящие глаза. — Ты мне поможешь?
Лилит сразу же поняла, что допустила ошибку. Зря она надеется, что кто-то позаботится о ней. Во всяком случае, этот человек совсем не годится. Его длинные ресницы прикрыли глаза, а голова покачивалась из стороны в сторону.
Боже, какая же она дура! Ведь ждала, что он ответит совсем другим движением, к которому она привыкла. То, что Хосе так покачивает головой, означает не отрицание, а согласие. Этот жест вселил в нее надежду.
— Поможешь? — прошептала она, отказываясь верить. — Ты поможешь мне вспомнить, кто я такая?
Тогда появится не Лилит Осборн. Лилит, прежняя, ушла навсегда. Женщина, которую он отыщет, будет совсем, совсем другой...
— Я помогу тебе, красавица. — Спокойный голос прервал ее мысли. — Но сначала выслушай, что я собираюсь сказать.
— Что-то важное? — спросила Лилит упавшим голосом.
— Ты спрашиваешь таким тоном, будто тебя собираются пытать.
— Но ты все откладываешь и откладываешь, — отозвалась она. — Хорошо, я готова ко всему.
— Ты меня не совсем понимаешь, девочка. — Глаза у него вспыхнули. — То, что я откладываю, касается только меня.
— Но почему? К чему ты клонишь? — Она посмотрела на него, вновь почувствовав замешательство. — Что ты сделал?
— Я еще этого не сделал. Ничего не сказал полиции и не хочу никому говорить, что ты находишься у меня.
5
— Я же на самом деле не существую. — Лилит поежилась под горячими лучами солнца, стоявшего в зените. — Ни там, — она кивнула в сторону берега, — ни тут. И никто не узнает, — добавила девушка, в первый раз пугаясь реальной опасности, — если ты выбросишь меня за борт.
— Вернуть тебя в море, из которого вытащил? — Хосе улыбнулся столь абсурдной мысли. — Днем тебя сразу же извлекут из воды, красавица. Может, даже те самые рыбаки, которые нас видели.
— Ох, о них я совсем забыла, — произнесла Лилит с воодушевлением, почувствовав, что у нее отлегло от сердца. — Они знают, что я существую, правда?
— Однако ты меня еще опасаешься, — заметил он вполне серьезно. — Да и себя тоже, как мне кажется.
— Неужели заметно? — Она машинально тряхнула головой, волосы прикрыли пылающие щеки. Поскольку он говорил очень спокойно, ей стало совсем легко. — Я могу надеяться, что ты не заставишь меня… Хосе? — Девушка произнесла необычное для нее слово, как некое заклинание. Наконец-то она назвала его по имени.
— Я вовсе не собираюсь… красавица. — Бархатный голос словно ласкал ее. С особым чувством он произнес последнее слово, заменявшее имя. — Бросать тебя на берегу слишком жестоко. Это значило бы, что ты вновь превратишься в подкидыша.
— Ты считаешь, так поступать нельзя, да?
Подкидыш. Без роду без племени. Ей стало не по себе от услышанного. Ну, хорошо, а что он может мне обещать? Удочерит, поскольку видит во мне девчонку? Или возьмет в жены, безымянную, оказавшуюся в море и проведшую с ним меньше одного дня! Оба варианта выглядели бессмысленными, и все же Лилит отважилась спросить:
— А ты способен оставить собственное дитя без призора?
— Нет. — Ответ был быстрым и однозначным. Девушка даже не ожидала, что от его резкого «нет» на глазах у нее выступит влага. — Но предпочел бы, чтобы он не появился в результате мимолетного любовного свидания.
— Почему ты сказал «он»? А если появится девочка?
— Должен быть мальчик, — заявил Хосе уверенно. — В моей семье всегда были мальчики.
От такой твердой уверенности ее сердце екнуло. Что он за человек? Ко всему относится с поразительной твердостью, у него словно не возникает никаких сомнений.
— Ты говорил, — пробормотала она, растягивая слова, — что в твоей семье четыре брата…
— Мои родители, — в его подернутых дымкой глазах засветилась гордость, — вырастили пятерых сыновей. — Моя мать даже перевыполнила свой женский долг.
— Потому что вырастила сыновей? — Лилит почувствовала, что готова возмутиться.
Хосе покачал головой, подтверждая правильность ее вывода.
— Женщины для этого и созданы.
Она вздрогнула, словно на нее вылили ушат холодной воды. Какая ограниченность! Какой отвратительный, чисто мужской взгляд на женщину! Неужели еще секунду назад она могла предположить, что готова выйти замуж за человека, который на поверку оказывается пещерным жителем? Он еще хуже, чем ее самодур-папенька!
— Женщина не… инкубатор для вынашивания мужского семени, — резко возразила она, считая, что феминизм матери имеет больше прав на существование, чем дикая мужская точка зрения. — Люди имеют право относиться к жизни так, как они хотят.
— И моя мать так считает, — согласился он без тени смущения. — Сама увидишь.
— Все это очень хорошо, но… — Лилит запнулась, осознав его последние слова. — Постой-постой, что ты имел в виду, сказав, что я что-то увижу?
— Просто я собираюсь отвезти тебя к моей семье в Оливьеру, — заявил Хосе так, словно принял окончательное решение. — Ты подсказала, как лучше всего обойтись с тобой.
— Я подсказала? — Она попыталась представить, что ее ждет. — Но… ты не можешь! Что в семье скажут? Что подумают? И как ты всё объяснишь?
— Расскажу только правду, — ответил он, удивившись ее вопросам. — Они поверят мне и окажут тебе гостеприимство, как человеку, который заблудился.
— Но, Хосе, ты не можешь поступить со мной как… с почтовой бандеролью! Я полагаю… — Она закрыла глаза и закачала головой, стараясь привести мысли в порядок. — Мы же еще не разобрались с тем, что произошло здесь.
— Думаю, что разобрались.
Его предложение выглядело как безумие, как какое-то извращение здравого смысла, но, в сущности, доставило удовлетворение. Этот мужчина намерен взять на себя ответственность за нее, предоставить ей возможность начать все с нуля. Однако она появится в семье, которая убеждена, что главное и единственное предназначение женщины состоит только в том, чтобы рожать детей. Эта мысль вызвала у нее решительный протест.
— То, что ты собираешься сделать, будет выглядеть как… как похищение! Ты сказал, что возьмешь
