голодный человек, изголодавшийся страшно, так, и вдруг ему сквозь стекло, даже не сквозь стекло (сквозь стекло не пройдет воздух), сквозь решетку он видит и вдыхает ароматы пищи готовящейся какой?то вкуснейшей и ничего не может съесть — непроходимая стена. Душа отделена от тела, представляете? Через тело страсти питались. Тела нет. Представляете, что наступает для человека?
Вот смотрите, мне кажется, если бы одна только эта мысль глубоко вкоренилась в нашу душу, мы бы уже поняли, с какой силой, с какой настойчивостью мы должны действительно готовиться к смерти, чтобы не оказаться людьми стоящими вот и видящими все и не могущими ничего сделать. Начинаются страшные страдания. Почему вот христиане и Церковное Предание говорят, что, как страшна смерть моментальная, т. е. для человека не подготовившегося, человека, который не успел раскаяться, 'метания', т. е. перемениться. Не успел. А весь с этим набором воспаленных страстей вдруг неожиданно оказывается перед лицом вот этой стеклянной решетки, непроходимой решетки, через которую он видит, слышит, обоняет и ничего не может вкусить. Это в высшей степени серьезный акт. Великое счастье, почему именно великое счастье тех, кто является христианами, и которые знают: они могут готовиться к этому испытанию. Кто не верит, кто не знает… Можете себе представить перед чем он оказывается? Какой ужас!
Я думаю, что вот нам бы неплохо было бы сейчас послушать человека, который перенес Ленинградскую блокаду. Вот мне, например, многие рассказывали: вот очередь стоит, очередь, и вдруг в полусумасшедшем виде женщина говорит: 'Я из Ленинграда', — все расступаются даже, первой ее пропускают, видят, полусумасшедший образ человека, в таком ужасном состоянии находится, — вот что такое голод. Одна только страсть, одна болезнь. А когда в нас целый букет? С чем человек оказывается? Вот оказывается, что происходит.
Я вам не говорю о первых трех днях. По Преданию Церковному, здесь душа еще, может быть, ничего не испытывает, хотя при смерти уже, как говорят очень многие факты, об этом говорят святоотеческие писания, здесь, перед смертью, уже начинается соприкосновение человека с 'тем миром', и это соприкосновение носит характер вполне соответствующий духу человека. На что его дух устремлен, к чему он был прилеплен, что он искал, чем дышал? Правда, Отцы говорят, что даже и к святым приступают, искушая их, но это носит совершенно другой характер. Но первые дни по нашему земному исчислению – там нет времени, а у нас есть время, поэтому мы можем, понимаете, мы можем ориентироваться – считается, что душа находится близ тела. Уже потом она отступает в иной мир. Ведь тот мир, мы можем не сомневаться, имеет бесконечно много принципиальных ступеней, и вхождение в этот мир проходит различным образом. Что из себя представляет вот затем те два этапа, которые в Церкви называются как? Как мы читаем: душа водится по обителям райским и показываются ей. Затем душе показываются все части, если хотите, места адские, и душа тоже созерцает их и испытывается. Вот мы почему?то говорим, что она испытывается только когда касается 'геенны', когда касается страстей. Нет. На все испытывается душа, и на добро также испытывается душа, как потом на зло. Вы слышите, и на добро, и на зло – все душа здесь начинает созерцать и видеть. Как пишет Апостол, что 'сегодня мы как бы зерцало в гадании'. Вот и верно, мы действительно как в зеркале, как в гадании, и не знаем, правда же, и не знаем? Вот читаем, представляем. И как? Ну образы себе, картинки… Тогда же, тогда – лицом к лицу. Т. е. увидим так, как есть. Душа способна оказывается созерцать тот мир, когда освобожденная от тела становится сама частицей этого мира. Душа духовна в этом смысле, она вступает в область духов и начинает видеть, видеть иным образом, конечно не таким, иным образом, но видеть, т. е. познавать. Кстати, обращаю ваше внимание, что познание – это не есть акт внешнего созерцания. А истинное познание – это есть акт, я бы сказал, субъективно–объективный, т. е. охватывающий полноту и переживаний внутренних, и сопричастности с внешним, это сопричастность тому, что человек познает. Так вот, что происходит? Происходит, если хотите, испытание личности, испытание души перед лицом с одной стороны добра, добродетелей. Вот человеку представляется кротость, например, кротость. Что это? Хорошо или плохо? Влечет меня это или, наоборот, отталкивает это. Влечет или отталкивает? Целомудрие… Смеяться можно над этим или, напротив, душа влечется к этому? Знаете, все до одной добродетели – вот здесь я начинаю вам описывать картины – представляются человеку на предмет испытания: на сколько душа жаждет этого и жаждала. Вот, что происходит. Видит в этой полноте красоту этой добродетели, красоту, ибо каждая добродетель она прекрасна, как и Бог есть именно красота, Сам Бог есть Красота неизреченная, и каждая добродетель именно прекрасна. И вот здесь испытывается, есть ли в душе человеческой, приобрела ли она в условиях земной жизни, в условиях земной свободы, приобрела ли она хоть какое?то стремление к этой красоте.
То же самое, то же самое происходит дальше, то что мы называем мытарствами, и о чем говорится, конечно значительно больше, чем о первом. Происходит нечто в высшей степени серьезное: душа ставится перед лицом с одной стороны – ведь Бог, Бог открывается же, этот мир духовный — это мир святыни, и открывается вся сила страсти. Итак, человек, ну? Красота Божия и сила страсти. Что в тебе побеждает? Вы теперь понимаете, что вот как в земной жизни, как нас иногда страсть побеждает, несмотря на разум, несмотря на желание добра, на искание, несмотря на все, страсть просто побеждает и все. Вот что там начинается. Перед лицом святыни уже, а не просто совести, не просто моих умственных соображений, что есть добра и зло, а перед лицом открывшегося добра проявляется и вдруг и страсть обнажается во всей силе. Итак, человек, куда ты? Ну–ну, куда? Зависть и любовь. Так, куда? Вот что такое мытарства. Каждая страсть за страстью выявляются со всей силой, и здесь обнаруживается, в какой степени присутствует она в душе человеческой, боролся ли он здесь или нет. Здесь обнаруживается для христианина все величие и благость Христовой Жертвы. В чем? Если человек боролся здесь, вы слышите, если он боролся, даже будучи побеждаем, но боролся, не сам творил страсть ради страсти, если он здесь боролся, ТАМ, ТАМ этот начаток добра, эта вот капелька, этот, если хотите, как говорил Варсонофий Великий, 'медный обол' ничтожный, он становится залогом того, что Господь входит и побеждает, дает ему возможность побеждения того зла, которое в душе, тем не менее, присутствует. Самое главное в мытарствах вот это происходит. Понимаем мы теперь, какое огромное значение имеет искреннее покаяние, искреннее покаяние и борьба в этой нашей жизни? Это становится залогом того, что не упадет человек в эту страсть, не отречется перед лицом Божиим, не отречется от Бога, если хотите, во имя господства и рабства этой страсти. И так проходит душа перед лицом, знаете ли, вот того, что мы называем мытарства. Одна за другой эти свойства, эти искаженные свойства, эти страсти представляются взору души человеческой, испытывается человек на них. Итак, что он, к чему он влечется, что он хочет, что в нем побеждает? Теперь мы понимаем, что такое падение на той или иной ступени? Вот оно оказывается что происходит. Картиночки те – они просто картиночки, для ребенка больше не скажешь. На самом то деле происходят вещи настолько серьезные, я бы сказал настолько страшные, страшные не в смысле ужаса, страшные в смысле ответственности колоссальной, что происходит с душей человеческой. Повторяю, в высшей степени важно что знать. Это мы знаем, христиане знают. Нехристиане, как жалко, они не знают, что здесь надо бороться, если есть хоть маленький расточек этой борьбы у человека, если есть произволение, ТАМ Господь выводит его за эту борьбу и за то покаяние, которое он приносил здесь, освобождает его от страсти, от рабства этим страстям. Вот видите, оказывается, что серьезное, что в высшей степени важное происходит с душей человеческой.
Итак, повторяю, это проходит душа, проходит путь по всем, сначала добродетелям, то что мы называем: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, кротость, воздержание… — по всем добродетелям, потом проходит по тому, что мы называем грехами. Испытание души. Почему испытание? А потому: Бог дал человеку свободу, которой Он Сам Бог не смеет коснуться. Свободная личность ему нужна, а не рабы. Свободная. Ты, человек, что ты избираешь? Вот. Почему Бог смирился до конца, почему смирился до Креста? Мог бы сойти с Креста, когда ему говорили? Да. Мог бы явиться каким?нибудь царем непобедимым? Да. Нет, подумайте, кем пришел? Не патриархом, не архиереем, не богословом, не учителем, не фарисеем, в переводе, ну скажем, монахом. Пришел то кем? Последним, никем, ни одной внешней регалии, ни одной лычки. Почему? Потому что все это внешнее, оно может увлечь многих людей, и они увлекутся этим внешним, а не той истиной, которую говорит он. Это одно.
Второе. Этим самым Господь показал, что Он есть не только величайшая Любовь, Он есть и величайшее Смирение. Этим самым Он показал, третье, что показал? Что, оказывается, ни малейшего, вы слышите, ни малейшего давления на человеческую свободу. Царство Божие, а Царство Божие есть Бог, только свободою человеческою приобретается. Никакого насилия. Любовью. Кто ответит на любовь любовью, тот становится богоподобным существом, и ни как не иначе. Вот, оказывается, почему и испытывается душа человеческая по разлучение с телом, испытывается перед лицом добродетелей, перед
