стареющих вооружений. Проще говоря, Россия собирается парировать реальные военные угрозы, а не готовиться к абсолютно невероятной войне «со всем миром».
Впрочем, есть одно существенное но. Россия – очень большая страна с разнообразными театрами военных действий. И если для европейских театров, особенно для Южной Европы, бригадная структура выглядит явно предпочтительной, то для пространств Сибири и Дальнего Востока оптимальнее использовать дивизионную структуру. От дивизий почему-то не отказываются ни в армии ФРГ, ни в армии США. Так, основу американских сухопутных сил составляют 10 дивизий. А бригадная структура из состава дивизий выделяется по гибкой схеме, применительно к текущей ситуации. В дивизии обычно есть три штаба бригад, но они наполняются персоналом, только когда бригаде выделяется конкретное количество батальонов под решение определенной боевой задачи.
Другой принципиальный вопрос. Почему-то реформаторы упорно настаивают на сохранении призыва. Если мобилизационный резерв на случай войны не должен превышать 800 тысяч человек, как было заявлено выше, то зачем в таком случае ежегодно прогонять через армию 600 тысяч «срочников»? Ведь весь резерв будет составлять в этом случае не более двух призывов! И если каждое из соединений российской армии должно стать соединением постоянной готовности, то как этого добиться, если большая часть личного состава будет меняться каждые полгода? Или «срочники», прибывающие на полгода-год в регулярные части, нужны лишь в качестве пушечного мяса? Даже если забыть о моральной стороне этого дела и просто подсчитать связанные с подобной «текучкой» расходы, то станет ясно, что служба каждого такого призывника обойдется в кругленькую сумму с минимальной практической отдачей. Может быть, стоит выполнить давние обещания и вообще отказаться от призывной армии?..
Странная ситуация складывается с танками. Некоторое время назад неназванный высокопоставленный источник из Министерства обороны сообщил, что решено сократить количество танков в вооруженных силах до двух тысяч единиц. В сухопутных войсках сохранятся лишь две танковые бригады, остальные боевые машины составят танковые батальоны в мотострелковых бригадах. Если учесть, что по утверждению западных экспертов у России никак не меньше 23 тысяч танков, а официальное издание военного ведомства «Вооруженные силы Российской Федерации. 2006» сообщает о 24 500 танках, то сокращение более чем значительное – на порядок! Получается, реформаторы решили покуситься на основу основ советской стратегии – танковые армады, которые должны были стать «расходным материалом» глобальной войны, обеспечив прорыв обороны противника с развитием боевых действий на его территории. Сокращение танковых армад выглядит разумным решением, ведь, с одной стороны, наши танки устарели, а с другой стороны, мы, вроде бы, никуда пока не собираемся вторгаться.
В то же время президент Дмитрий Медведев внес в Государственную Думу законопроект, дополняющий Федеральный закон 1996 года «Об обороне» в части применения армии России за рубежом. Законопроект, как об этом можно судить по сообщению на президентском сайте, дает право Верховному главнокомандующему на использование российских войск на территории других государств в следующих целях: для отражения нападения на вооруженные силы России и другие войска, дислоцированные за пределами территории России; для отражения или предотвращения агрессии против другого государства; для защиты граждан России за рубежом; для борьбы с пиратством и обеспечения безопасности судоходства. На самом деле и в Уставе ООН, и в Конвенции ООН уже заложены статьи, позволяющие защищать своих военнослужащих и граждан от нападения. То есть изменения в Федеральном законе могли понадобиться только для того, чтобы когда-нибудь оправдать нанесение «превентивных» ударов по чужой территории в обход Совета Безопасности ООН.
В свою очередь, главнокомандующий Военно-воздушными силами генерал- полковник Александр Зелин сообщил, что к 2020 году все части и подразделения ВВС России будут переведены в категорию постоянной боеготовности: «Главной целью совершенствования ВВС на период до 2020 года является создание качественно нового вида Вооруженных сил, являющегося основой системы воздушно-космической обороны государства и способного во взаимодействии с другими видами Вооруженных сил РФ в мирное время обеспечить сдерживание потенциальных агрессоров на глобальном и региональном уровнях, а в военное время – отразить вооруженную агрессию всем имеющимся арсеналом обычного и ядерного вооружения».
Если просуммировать вышеизложенную информацию, то получается следующее: Россия собирается наносить короткие авиаудары по территориям враждебных ей государств, при этом не планируя развивать боевые действия до победы (для вторжения и оккупации, напомню, нужны танки, которых у нас скоро не будет) и готовясь сразу отразить ответный удар, используя весь арсенал средств вплоть до ядерного оружия. Странная стратегия, не находите?
Может быть, моя оценка прозвучит слишком резко, но со стороны всё это выглядит шизофренией, отягощенной раздвоением личности. Возможно ли грамотно провести реформу армии, если мы так и не определились, как, с кем и какими силами будем воевать, оборонная у нас доктрина или наступательная?
Впрочем, имеется еще одно объяснение происходящему. Никакого раздвоения на самом деле нет, а есть очередная попытка изобразить бурную деятельность по реформированию армии, списав на предсказуемые негативные эффекты («лес рубят – щепки летят») неизбежные последствия многолетнего разрушения вооруженных сил.
В идеале реформа армии должна сопровождаться ее перевооружением. Простое сокращение численности личного состава и списывание в утиль старых танков сами по себе ничего не дадут, кроме общего ослабления вооруженных сил. Те офицеры и солдаты, которые останутся на службе, должны получить и освоить новые виды техники, сопоставимые по своим характеристикам с передовыми образчиками вооружений, применяемых в войнах шестого поколения.
На состоявшемся 17 марта 2009 года заседании Коллегии Министерства обороны президент Дмитрий Медведев особо выделил задачу оснащения войск новейшими видами оружия. Однако начало поставки новой техники в войска планируется лишь с 2011 года. Министр обороны Анатолий Сердюков на том же заседании сообщил, что современных образцов вооружения в армии осталось 10 %. В 2003 году, по мнению бывшего министра обороны Сергея Иванова, эта цифра составляла 20 %. Другими словами, за пятилетку доля современных образцов вооружений уменьшилась вдвое!
В свою очередь, в книге «Актуальные задачи развития Вооруженных сил Российской Федерации» указывается, что к 2010 году доля современного вооружения достигнет 35 %. Иначе говоря, если их в войсках 10 %, то за оставшееся время современных вооружений должно быть поставлено 25 %, что вряд ли возможно. Одновременно в книге содержится утверждение, что к 2015 году доля современного вооружения достигнет 40–45 %, а полная замена наличного вооружения может произойти к 2020–2025 годам.
Очень странным выглядит то, что действующие государственные программы перевооружения вместо повышения объема поставок современного оружия содействуют его сокращению. Одновременно эксперты установили, что по затратам «экономичный» путь модернизации за счет ремонта старой техники оказался расточительным, и президенту пришлось его приостановить.
Есть основания предполагать, что в программах перевооружения совсем не учтена роль информационной составляющей вооруженной борьбы, развитие которой является основой сетевых войн будущего. В этом плане начальник Генштаба Николай Макаров сообщил: «Так что система управления у нас – одно из самых слабых мест. Решили создать новую современную систему связи, которая позволит каждому командиру получать необходимую информацию в любом пункте нахождения, осуществлять оперативное управление вверенными подразделениями». Между прочим, у американцев такая система начала функционировать в прошлом веке. Не слишком ли много понадобилось нашим стратегам времени, чтобы прийти к подобному решению? Или они не знают, что делается в США?
Государственные программы вооружения должны обуславливать создание оружия для ведения нового поколения войн. Однако этого не наблюдается. Проблема в том, что разработке требований к новым видам вооружений должны предшествовать результаты специальных научных исследований. Насколько известно, подобные исследования не проводились, а требования брались в буквальном смысле с потолка, ориентируясь на политические декларации типа «в Америке это уже есть, а мы сделаем лучше». Причем был нарушен главный принцип – обязательное наличие отечественной элементной базы. Это привело к тому, что в различных приборах и устройствах используется электронная начинка зарубежного производства, что может в боевых условиях привести к преждевременным отказам и к серьезным трудностям при восполнении техники. Легко представить, чем закончилась бы Великая Отечественная, если бы важные детали танков «Т-34» производились бы, к примеру, в Италии.
Несмотря на существование множества федеральных целевых программ по развитию оборонно-промышленного комплекса, его возможности остаются на низком уровне. В настоящее время у нас просто нет материальной базы для технического переоснащения армии. Оборонно-промышленный комплекс в России как система отсутствует, что отрицательно влияет на организацию серийного
