С самого начала дул крепкий норд-ост, едва не срывая паруса. Еще в бухте Манилы всем стало ясно, что судно безнадежно перегружено. Всем, кроме командующего. Матрос Бенито дель Уэрто, которому чудом удалось спастись вместе с другими 20 моряками, свидетельствовал: «Вода за бортом достигала портов орудий – корабль так оказался забит, что даже к пушкам нельзя было подойти».
Чтобы хоть как-то выровнять крен, почти весь экипаж собрался с наветренной стороны, но тщетно. Судовладелец Луис де Бельвер очень тревожился за свой галеон и умолял хотя бы часть груза выбросить за борт. Но именно де Морга приказал «весь хлам убрать с палубы вниз», так что там, среди всей этой рухляди, не осталось даже места, чтобы при необходимости позаботиться о раненых или погасить случайную искру (чудо, что весь корабль не взлетел на воздух!).
14 декабря ван Ноорт заметил на горизонте чужие паруса. Он немедленно приказал «Эендрахту» возвращаться на родину с дубликатами всех его многочисленных экспедиционных отчетов. На оставшемся корабле стали готовиться к бою.
Испанцы начали атаку сразу, но первый выстрел прозвучал с «Маврикия». Прямое попадание. Грот «Сан-Диего» разорвало в клочья, одну из помп – вдребезги. Де Морга в ярости приказал открыть ответный огонь, но шеф канониров рапортовал, что орудия зарядить невозможно. Тогда де Морга решил брать «Маврикий» на абордаж – к несчастью, забыв приказать убрать паруса. «Сан-Диего» на полном ходу врезался в противника, получив при этом пробоину ниже ватерлинии. У «Маврикия» в тот момент серьезных повреждений не оказалось.
Тем временем 30 испанцев уже спрыгнули на палубу «Маврикия» и с криками «Сдавайтесь, псы!» принялись резать снасти и срывать с мачт паруса, готовясь поднять испанские флаги. Ван Ноорт и 58 человек экипажа забаррикадировались в трюмах. Перевес был явно не на их стороне, и голландец предложил начать переговоры о сдаче.
В этот момент подплыл «Сан-Бартоломе» и… сразу открыл огонь по «Маврикию», невзирая на то что голландский корабль был уже почти занят испанцами. Лишь в последний момент вице-адмирал де Алькега наконец понял, что же произошло. Он бросился в погоню за «Эендрахтом» и настиг его через несколько часов.
А что же происходило на «Сан-Диего»? Матрос Бенито дель Уэрто нашел своего адмирала бледным и безразличным, лежащим на матраце у якорной лебедки, на самом носу судна. Дель Уэрто махал перед его глазами захваченным вражеским флагом, заклиная де Моргу отдать, наконец, приказ о полном захвате «Маврикия», ибо экипаж последнего фактически уже сдался. В ответ он услышал лишь лепет заикавшегося командующего: «Делай, что можешь.» Ничего конкретного он так и не приказал. Все это никак не вяжется с героическими мемуарами самого де Морги, у которого едва ли не на каждой странице описываются ожесточенные схватки, но нигде нет ни слова о томительном ожидании так и не поступившего распоряжения.
Из неразберихи на «Сан-Диего» голландец ван Ноорт решил извлечь выгоду. Он приказал снова открыть огонь из орудий второй палубы, одновременно пойдя на чисто военную хитрость: его люди взорвали дымовые шашки, и из люков стал медленно выползать густой дым, разъедая глаза нападавшим.
Опасаясь, что и «Сан-Диего» будет охвачен пламенем с «Маврикия», де Морга отдал свой первый приказ (после 6-часового молчания!), оказавшийся самым фатальным в его короткой карьере командующего. Вместо того чтобы эвакуировать команду с поврежденного «Сан-Диего» на «Маврикий», он отозвал своих людей с борта голландского судна и приказал рубить абордажные канаты.
В течение нескольких минут неспособный к маневру «Сан-Диего» затонул в Южно-Китайском море, унеся с собой в пучину 350 жизней. Полные отчаяния солдаты пытались расстегнуть тяжелые нагрудные панцири и латы, но не успевали этого сделать. Лишь немногим все же удалось вплавь достигнуть суши. Между тем голландцы собрались на палубе и преспокойно открыли пальбу по потерпевшим кораблекрушение.
Де Морга оставил свое судно одним из первых (снова полное расхождение с его мемуарами) и поплыл на плоту, припрятав на себе два захваченных неприятельских флага. Плот с горе-командующим до самого острова Фортуна толкал перед собой его секретарь.
Находки
Вот такая трагически захватывающая, но противоречивая история. И вот теперь, 400 лет спустя, перед археологом Френком Годдио стояла задача: на основе изученных документов попытаться обнаружить обломки «Сан-Диего» и найти вещественные доказательства всему описанному. Де Морга указывал место кораблекрушения – в шести милях от побережья острова Фортуна. Но Годдио имел достаточно оснований не доверять запискам тщеславного глупца. По другим источникам, берег находился в досягаемости пушечного выстрела, поэтому Годдио сразу ограничил поиски сравнительно небольшим участком (4,6 х 2,8 км) у юго- восточного побережья острова. Глубина воды здесь составляла 70 метров, а морское дно покрывали коралловые пласты, соответствовавшие примерно высоте остова «Сан-Диего». В такой ситуации помочь мог только магнитометр, ведь все металлические части «Сан-Диего» после стольких лет коррозии наверняка потяжелели на сотни килограммов. Итак, настроили детекторы, после чего исследовательский катамаран Френка Годдио, руководителя экспедиции, прошел контрольное поле метр за метром. На это ушло несколько недель. Результата никакого. Годдио даже стал склоняться к мысли, что де Морга мог написать правду…
Но однажды детектор все-таки среагировал, показав, что прямо под археологами находятся 250 килограммов железа. Для «Сан-Диего» этого было, конечно, мало. И все же после долгого погружения один из водолазов всплыл на поверхность с радостной улыбкой – в 52 метрах под исследовательским судном действительно находятся обломки какой-то посудины – всего в полукилометре от берега.
В полумраке подводного мира корпус затонувшего корабля едва ли отличался от коралловых пластов, но сотни больших кувшинов образовали нечто вроде бруствера, вокруг которого сновали пестрые косяки рыб. То тут, то там под отложениями угадывались контуры якорей и пушечных лафетов.
Здесь встала на якорь рабочая аварийно-спасательная платформа, рассчитанная на команду в 52 человека, среди которых находились 18 глубоководных водолазов. В первый же день исследователи натолкнулись на артефакты редкой красоты: 1000 совершенно неповрежденных предметов из небесно- голубого китайского фарфора времен династии Мин – первоклассный экспортный товар, удивительно хорошо сохранившийся за столько лет пребывания в морской воде.
Был найден и единственный в своем роде изящный сосуд для воды в форме баклажана, служивший скорее всего для увлажнения чернильного камня, который аквалангисты тоже подняли на поверхность. Не меньшее культурно-историческое значение имеют и 570 огромных глиняных кувшинов, служивших для хранения запасов мяса, овощей, приправ, масел, вин и, естественно, воды. Кроме того, водолазы извлекли практически действующую астролябию и корабельный компас.
От многочисленных утопленников не осталось практически ничего. Были найдены только двенадцать фрагментов черепов и несколько частей скелетов. Похоже, несчастные находились на нижней палубе, когда судно провалилось в пучину, а при ударе о морское дно были расплющены пушками: все обнаруженные
