Театр про любовь (сборник)

нет). В своей квартире на кровати лежит Они читает. У телефона-автомата на лестничной клетке – Она. Набирает номер. Он долго слушает звонок, потом, вздохнув, берет трубку, но тотчас в панике Она вешает свою. И снова набирает номер.

Он. Алло…

Она молчит.

Алло!.. (Уже зло.) Алло!

Она (сумрачно). Это я.

Он (безумно обрадовавшись). А-а! Здравствуйте, здравствуйте!

Она . Я вам звонила все эти дни.

Он . Я уезжал.

Она . Вы были дома все эти дни, но почему-то не подходили.

Он (засмеялся). Откуда вы узнали?

Она . У меня есть теория: обычно проходишь мимо других нормально. Это значит, ты уносишь с собой свое изображение – оно скользит по другим, не больше. Но иногда ты отражаешься в ком-нибудь, как в зеркале. Это опасно. Начинаешь тотчас погружаться в этого человека. Это значит, ты чувствуешь все, что чувствует он. Например, я по-разному чувствую себя, когда этот человек дома, когда его нет и когда он уехал из города. Начинаешь ощущать даже его мысли. Это приводит к страшной путанице: он ведь не знает, что ты все о нем знаешь.

Он . Где вы сейчас?

Она . Сейчас я могу… возникнуть из пространства… Я в некотором роде Карлсон – «привидение жуткое, но симпатичное». (Бросает трубку. Гудки. Уходит.)

Он вскакивает, лихорадочно начинает убираться, потом приносит стакан воды, надевает пиджак, снова снимает. Звонок в дверь. Он открывает, входит Она.

Он . Вы звонили из парадного?!

Она (изумленно). Неужели вы не можете поверить, что я действительно – из пространства. Я зазевалась – и передо мной тотчас возник ваш дом. Он стоял на солнцепеке, весь багровый, и я чуть не разбилась о него. Я хочу пить.

Он . Я приготовил. (Протягивает стакан воды.) Она ( агрессивно ). Как молочко в блюдечке для кошки. (Пьет.) Послушайте, как умиленно вы на меня смотрите, ну точно на котенка. А чувствуете вы наверняка совсем другое… но просто так безопасно, да? Так положено смотреть, да?

Он молчит.

Послушайте… а вы несвободный человек, да? Вы, как они, – любите все, что положено.

Он (усмехаясь). Например?

Она . В прошлый раз я хотела рассказать о себе ужасную вещь… Вы запомнили?

Он . Да.

Она . Еще бы! Если бы я хотела рассказать о себе замечательную вещь… ни за что не запомнили бы!.. Хорошо, я расскажу. Но с условием: я – о себе, а вы – о себе.

Он . Не сумею. Когда я рассказываю о себе ужасные вещи – они выглядят очень милыми.

Она . Вот! Это и есть первый пример несвободы!.. Свободный человек может рассказать о себе такое!.. Опасно заставлять рассказывать о себе свободного человека!

Звонок. Он не берет трубку.

Странно, я тут, а телефон звонит.

Он . Это вы звонили все дни?!

Она . А это недостойный вопрос…

Телефон по- прежнему звонит.

Я начинаю рассказ. Итак, живут три подруги: Эрика, Наденька и еще одна… В это время люди вокруг усиленно играют в «генералов». Можете спросить.

Он . Спросил.

Она . Это популярная игра: вы фильм «Генералы песчаных карьеров» видели?

Он . Нет.

Она . Тогда я объясню! Считается, что все плоды, которые висят на деревьях… даже если эти деревья за забором… принадлежат матери- земле… и всем людям, естественно… Или: если люди… заходят в кондитерский магазин… и там их охватывает жажда конфет… а человек, если чего желает, никогда себе не откажет… Что делают неимущие «генералы». Они берут два пакетика конфет… и пока движется очередь… желание конфет исчезает и один пакетик тоже… Они подходят к кассе, свободные от желания и лишнего пакетика.

Он . То есть самое обычное воровство?

Она . Я рассказываю не образцовую историю, а ужасную.

Он . Простите.

Она . Тогда продолжаю. Однажды некая девочка возненавидела одну из нашей троицы из-за мальчика… Мальчик полюбил, ну, скажем, Эрику… И вот та отвергнутая девочка… ох, какие страсти бывают у отвергнутых девочек… заставила другую девочку… назовем ее «Икс»… сделать следующее: когда Эрику выбирали в старосты… эта Икс встала и все рассказала про конфеты. Подлость была в том, что она сама ела эти конфеты в магазине и потому все могла подробно рассказать. Естественно, она нарушила законы игры. Но, согласитесь, в мире все должно идти по законам: детским, взрослым, законам природы, законам праведным и неправедным – но по законам, иначе мир рухнет! Законы надо соблюдать… Ну вот… А дальше… (Замолчала.)

Он . Дальше…

Она . Вы догадались. Немного лихорадило, но была абсолютная ясность мысли… Самое страшное было то, что Икс покорно пошла в лес за троицей. Она знала, зачем ее повели. Но пошла – и не от бесстрашия, а от покорности, от рабства… Так же как наябедничала из-за покорности перед той! Итак, четверка вошла в лес и стояла на солнышке… как-то страшно соединенная. Все чувствовали, что они одно… такое, наверное, бывает у религиозных фанатиков! Экстаз! Из этого состояния уже было не выйти… и позже человек понял: покорность жертвы – это и есть одна из причин насилия. Но это потом, а тогда были самые простые мысли: воротничок надо выстирать… нельзя в школу с таким грязным, потом вымыть посуду, книгу в руки… включить маг и на диван. Только надо быстрее сделать, если пришли. Человек понял, что сойдет с ума. То, что происходило вокруг, воспринималось кусками, и человек ударил ее первым, чтобы не заорать… (Молчание.) Каково?

Он . Вы правы… это действительно ужасно.

Она . Вы могли представить, что я способна на такое?

Он (подумав). Я отвечу потом.

Она . Это нехорошо, я рассказала сейчас… Тогда другой вопрос. Зачем я вам все это рассказала? Как вы думаете? Опять вы почему-то смотрите на меня, как на котенка… Послушайте, вы сегодня что-то ни черта не понимаете!

Он . А вы сегодня что-то…

Она (перебивает). А я вообще злая!.. Я иногда со злости могу натворить такое!.. Разве не видно? (Яростно.) Ну, я жду… Теперь ваша очередь!

Он . Значит, четыре года назад. Уже четыре года! Да, четыре года назад… (Усмехнулся.) С… «человеком» было то, что в старину называли горячкой. Ночью он сидел у стены с западавшим языком, обливаясь потом, и когда сознание возвращалось, он думал: совсем недавно я мог спать без боли, мог лежать на траве, мог гулять под солнцем… И все это было мне дано! А вместо этого я завидовал, скучал и суетился, суетился, суетился. И вот тогда, в своем полубреду, человек поклялся: если выздоровею – уж никогда не забуду – важности жизни! Особенно он настаивал на вечной благодарности молоденькой врачихе, которая возилась с ним. Она казалась ему такой прекрасной! В страшные ночные часы… Это было обожание. Он представлял, как выйдет из больницы и будет посылать ей цветы в день рождения… Нет, на все праздники! Она давно забудет, кто он! Но он, сохранивший навсегда память о важности жизни, – он будет помнить… А потом «человек» (засмеялся) вышел… Он сидел на скамейке в парке и смотрел, как движутся тени по траве… и плакал… И через неделю он жил… как прежде.

Она (торжественно ). Я рада вашей истории… Мне кажется, если бы вы не почувствовали, зачем я вам рассказала свою, – вы не решились бы поверить мне это, да?

Он подошел к ней.

(Охрипла.) Ощущение… что все было… Самое нелепое, я помню… чем кончилось.

Он . Вы…

Она (еле слышно) . Что?

Он . Звоните.

Она не двигается.

Звоните, ладно?

И тут Она выбегает из квартиры, хлопнув дверью. На лестничной клетке Она остановилась у телефона-автомата, набирает номер.

Звонок.

Да?

Она . Я хочу задать вопрос: сколько я у вас была? Хорошо, я сама отвечу. Я была у вас двадцать три минуты по часам… Значит, двадцать три минуты по часам и целых три рабочих смены. ( Засмеялась .) Это окончание к моему ужасному рассказу.

Он . Не понял.

Она . Это хорошо. И все-таки вы много сегодня поняли. Учтите: была только одна… одна возможность, чтобы все продолжалось… Человек стоял в дверях, умирая от страха. Все висело на волоске. Но вы сказали одну… единственно возможную фразу: «Звоните» – и все стало на свои места. ( Швыряет трубку на рычаг, потом вновь набирает.) Потому что все другие фразы… означали бы, что вы – не вы… и снова назад – в пространство! Я благодарна вам за это. (Убегает.)

Наступил вечер. В «квартире». Он лежит на кровати. Джазисты (их теперь трое)