неопределенности.
«Прекрати эти излияния! – приказал Слейд себе. – Скажи, что тебе совершенно не интересно и вообще это ее проблемы». Но он помимо воли спросил:
– А что вы к нему чувствуете?
– Я завишу от Майкла, – быстро-быстро ответила Джессика. – Он часть моей жизни. Он важен для меня, очень важен…
– Но вы его не любите, – закончил спокойно Слейд. – Но тогда вы должны знать, что делать.
– Ах, все не так просто, – возразила Джессика. И, устало вздохнув, она хотела было встать, но осталась сидеть. – Он любит меня. Я не собираюсь мучить его и, возможно…
– Вот как? Вы полагаете, можно выйти замуж из сострадания? – Слейд безрадостно усмехнулся. – Не надо быть такой дурой.
Гнев вспыхнул и столь же быстро угас. А что, и не поспоришь. Больше несчастная, чем обиженная, она глядела на чайку, низко пролетевшую над водой.
– Я знаю, что если выйду за него, то когда-нибудь мы оба будем страдать, особенно если его чувства так глубоки, как он думает.
– Но вы не уверены, что он вас любит, – медленно проговорил Слейд, взвешивая мысленно совсем другие причины предложения Майкла.
– Я уверена, сам он считает, будто влюблен, – возразила Джессика. – И я подумала, что если мы станем любовниками, то…
– Господь милосердный! – Слейд грубо схватил ее за плечо. – Вы что, желаете предложить ему свое тело как утешительный приз?
– Не смейте! – Джессика закрыла глаза, не в силах вынести его презрительный взгляд. – Из ваших уст это звучит грязно.
– А это так и есть, черт побери!
Она подняла руки нехарактерным для нее жестом бессилия.
– Мой список мужчин очень короток, и я думала, что… Ну, через некоторое время он откажется от своего намерения.
– Безумная! – оборвал ее Слейд. – Скажите ему «нет», и дело с концом.
– Как это у вас все просто на словах.
– Просто, Джесс, это вы все усложняете. И совершенно напрасно.
– Неужели? – Она снова опустила голову на колени.
Он едва не погладил ее по волосам, но остановился на полпути.
– Вы так уверены в себе, Слейд, а я становлюсь настоящей трусихой, когда предстоит огорчить близких мне людей. От одной мысли, что снова надо с ним встречаться, зная заранее, что я ему откажу, мне хочется бежать куда глаза глядят.
Ее слабость, которую она так редко проявляла, пробудила в нем сочувствие. В глубине души ему так хотелось утешить ее, и он едва успел подавить это желание.
– Ну, он будет не первый человек, которому откажут.
Джессика вздохнула. Все ее доводы теряли смысл, будучи высказанными. Слейд во всем был прав. Ей стало легче. Слегка улыбнувшись, она повернулась к нему.
– А как бы вы?
– Что я?
– Что бы вы сделали, если бы вам отказали?
Он усмехнулся. Ему было приятно, что взгляд у нее уже не растерянный.
– Ну, я, если и предлагал бы, то не жениться.
Она неожиданно хохотнула:
– А что бы вы предлагали?
Он захватил пальцами несколько прядей ее волос.
– А этот цвет настоящий?
– Это невозможно грубый вопрос.
– Один другого стоит.
– Но если я отвечу на ваш, вы ответите на мой?
– Нет.
– Тогда, значит, нам обоим надо пустить в ход воображение.
Смеясь, Джессика снова хотела встать, но рука, лежавшая у нее на плече, удержала ее на месте. Ее лукавая улыбка исчезла мгновенно. Он в упор глядел на нее, а глаза были темные, неистовые, и в них можно было прочесть все. Желание! Жаркое, пронзительное, неуемное желание! Джессика потянулась к нему, возбужденная одним только взглядом. И еще она впервые испугалась, не хотел ли он получить от нее то, чего сам не собирался дать. Да и вообще, не слишком ли много он хочет? Он притянул ее к себе, но она в инстинктивном порыве этого непонятного страха уперлась руками ему в грудь.
– Нет, этого мне не надо. – «Да, да, именно этого я и хочу», – кричали глаза, выдавая ее с головой.
Достаточно было одного неловкого движения, и она уже лежала под ним на песке.
– Я тебя предупреждал, что не стану обращаться с тобой, как с леди.
Он прикоснулся губами к ее рту, завладел им и покорил ее. Куда девался страх? Он растаял в огне страсти. Ощутив вкус его губ, Джессика уже не владела собой. Ее целиком охватило, подчинило себе дикое, безграничное желание. Джессика совсем забыла, что нужно сдерживать себя, и просто отдалась ощущениям. Его губы искушали, они неотступно требовали. И она отвечала ему, безумно желая, испытывая отчаянную жажду быть с ним, отдаваться. Он оторвался от ее рта, но только затем, чтобы ласкать губами ее лицо, ощутить мягкость, нежность и сладостный вкус ее кожи.
Джессике это не понравилось, она хотела снова и снова ощущать губами его губы. Она повернула голову, чтобы перехватить его поцелуй, но он жадно впился в ее шею, и она застонала. Тихо поскрипывал песок. Джессика старалась переменить положение, чтобы продлить бесконечное и мучительное наслаждение.
Она просунула руки под его свитер, к лопаткам, почувствовала под руками напряженные мышцы спины. Во влажном воздухе пахло солью и морем, а также – мускусным запахом страсти. Он снова нашел губами ее рот. Волны яростно бились о скалы рядом с ними. Он что-то пробормотал, но она не поняла. Уловила лишь тон – сердитый и отчаянный. А потом его ладони, требовательно и жестко, поднялись по всему ее телу от бедер к груди и там остались, словно плененные ее мягкостью. Солнце уже било прямыми лучами в закрытые глаза Джессики, но она этого не замечала, точно так же, как шероховатости песка. Существовали только его руки и губы.
Мозолистые пальцы гладили ее, невольно царапали, но зажигали огнем каждую жилку и словно усиливали пламя, уже бушующее в крови. Он больно зажал зубами ее нижнюю губу, и ее вздохи перешли в стон. В неистовстве страсти Джессика выгнулась дугой и прижалась к нему бедрами. Их разделяла лишь тонкая ткань.
Слейд зарылся лицом в ее волосы и вдохнул их запах, пытаясь в то же время совладать с собой. Желание было сейчас настолько сильнее его, что запросто могло совсем подчинить своей власти.
Со стоном он скатился на песок и вскочил на ноги, прежде чем она успела дотронуться до него, чтобы он совершенно потерял рассудок. Он жадно, хрипло втягивал в легкие воздух в надежде остудить жар, охвативший его. «Я рехнулся, – подумал Слейд, – я едва ею не овладел». Прошло несколько секунд. Он мог их сосчитать, прислушиваясь к ее прерывистому дыханию и своему собственному.
– Джесс.
– Нет, ничего не говори. Я все поняла, – сказала она, едва не задохнувшись.
Слейд повернулся к ней и увидел, что она стряхивает с себя песок. Утреннее солнце зажгло ее летящие под бризом волосы.
– Ты просто передумал. У всех бывает.
Джессика хотела пройти мимо, но Слейд схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.
Слейд без труда мог видеть уязвленность в ее гневном взгляде. Ну что ж, так даже лучше. Но против воли у него вырвалось:
– Ты предпочитаешь, чтобы мы любили друг друга на песке, как подростки?
Джессика потеряла всякое представление о времени и пространстве. Какое они имеют значение перед вечной потребностью любви? Она лишь почувствовала обиду еще глубже, он помнил о таких вещах и смог остановиться.
– Я бы предпочла, чтобы вы больше ко мне не притрагивались, – возразила она холодно, выразительно взглянув на его удерживающую руку, – начиная с этого момента.
Но он только сильнее сжал ее запястье.
– Я тебя уже однажды предупредил, не вынуждай меня заходить слишком далеко.
– Разве я начала? Я вообще этого не хотела.
– Вполне возможно, но ведь и я не хотел так. – Он крепко встряхнул ее, держа за плечи. – Так что можешь отчаливать.
У нее аж зубы клацнули. Если прежде она была просто обижена, то теперь ее гнев бушевал пожаром. Она в ярости отбросила его руки.
– Не смей на меня орать! – закричала Джессика во все горло.
За их спинами билась о скалы волна. Вот она вздыбилась и рассыпалась кипучими брызгами.
– И не смей намекать, что я сама все это устроила!
Он схватил ее за руки, и она могла только мотнуть головой, чтобы откинуть назад развевающиеся волосы. За прядями, упавшими на лицо, гневно сверкали глаза.
– Если бы я только захотела, ты ползал бы тут на четвереньках, умоляя меня.
Глаза Слейда свирепо сузились. Он злился, чувствуя некоторую справедливость ее слов.
– Я не стану ползать ни перед одной женщиной в мире, тем более перед высокомерной грубиянкой, которая использует духи, чтобы приманить мужчину.
– Высокомерная… – Она замерла от возмущения. – Грубиянка! – выдавила она из себя через силу. – А ты глупый, себялюбивый осел! – Джессика стукнула кулаком в его грудь, не зная, как еще защитить себя от оскорблений. – Надеюсь, ты не станешь описывать в своем романе постельные сцены. Тебе ведь удается только ловко расстегивать «молнию» на ширинке! Я никогда, никогда не употребляю духов. И мне не потребовалось бы этого… – Джессика, задыхаясь, осеклась: – Почему ты ухмыляешься?
– Ты порозовела, – сказал он, – тебе идет.
И снова ее глаза блеснули янтарным пламенем. Она пошла на него с явным желанием ударить, и Слейд, подняв руки вверх, отступил.
– Давай помиримся? – Непонятно почему, но, пока она отчитывала его, он перестал злиться. Ярость улетучилась. Он уже почти жалел, что ввязался в перепалку. Но ссора с ней так же стимулирует, как поцелуй. Почти так же.
Джессика заколебалась. Она еще не остыла, но было в его улыбке что-то, способное погасить и не такой пожар. Он впервые улыбается так, искренне, совершенно открыто. И это очень важно.
–
