Первая группа. А. А. Горяинова, окончила девятилетку, стаж 14 лет.
Вторая группа. Толкач Ольга, окончила медтехникум в Москве.
Третья группа. А. С. Малород, окончила музтехучилище в Краснодаре. Имеет и общее среднее образование.
Четвертая группа. Е. П. Савельева, окончила Ленинградский сельскохозяйственный институт.
Пятая группа. Литература — А. С. Малород. Математика — С. М. Тюрк, окончила физико- математический факультет 1-го Московского университета.
География. | Густав Густавович Тюрк, окончил
Ботаника. } физ. — мат. факультет 1-го Московского
Биология. | университета.
Физика. |
История } Гюнтер Густ. Тюрк, окончил девятилетку
Нем. яз. | с электротехническим уклоном.
Геометрия. Е. И. Попов, окончил среднее учебн. заведение.
Пение во всех группах — А. С. Малород. Рисование во всех группах — И. В. Гуляев.
Кроме общеобразовательных предметов, учащиеся 4-й и 5-й групп проходили начатки ремесел (столярное, токарное, бондарное, сапожное, кузнечное, кройка и шитье) в имеющихся в коммуне мастерских.
Работа школы направлялась и регулировалась при помощи собраний: 1) ученических — по классам и общешкольных; 2) учительских — деловых и методических; 3) родительских; 4) общих — всех членов коммуны.
В школе производились и внеклассные кружковые занятия. Работали:
1. Стенографический кружок. Руков. Е. И. Попов.
2. Художественный кружок. И. В. Гуляев.
3. Певческий кружок. А. С. Малород.
4. Украинский кружок. А. А. Горяинова.
По вечерам для школьников устраивались чтения (не менее двух раз в неделю). Один раз в неделю им показывались световые картины по курсу географии и естествознания.
Один раз в неделю школьники имели „вечер свободных игр“; кроме того, не менее раза в месяц в школе устраивались ученические литературные вечера (пение, стихи, чтение), ученические доклады (темы: Пушкин, Некрасов, Тургенев — их биографии и творчество), ставились спектакли: „Чем люди живы“ Толстого, „Недоросль“ Фонвизина, „Порченый“ Семенова, „Приключения доисторического мальчика“.
Экскурсии. Преподаватели с учащимися старших групп провели несколько экскурсий в г. Сталинск, посетили образцовую школу, мастерскую при ней, музей, театр, кино.
При школе существовал кружок по ликвидации безграмотности. Занятия проводились по вечерам.
27 апреля (1934), когда в школе заканчивался учебный год, коммуну посетил командированный гороно т. Благовещенский со следующим извещением от Сталинского горсовета:
„Постановление № 200/535 президиума Сталинского городского совета. 27 апреля 1934 г. гор. Сталинск. О школе толстовской коммуны „Жизнь и труд“.
Постановили: 1. Считать совершенно недопустимым дальнейшее существование частной школы, как не входящей в государственную сеть.
2. Предложить зав. гороно т. Шляханову:
а) школу коммуны „Жизнь и труд“ немедленно включить в государственную сеть школ, приведомственных гороно, и выделить из местного бюджета потребные средства на ее содержание;
б) укомплектовать школу проверенными и обладающими достаточным педагогическим опытом советскими педагогами, проводя обучение детей в полном соответствии с программой Наркомпроса.
3. Утвердить по совместительству зав. школой ФЗО № 12 т. Благовещенского зав. школой коммуны „Жизнь и труд“.
4. Предупредить родителей толстовцев, что в случае попытки с их стороны не допускать детей в школу, а также в случае попытки организации групповых занятий на дому по обучению детей к ним будут применены предусмотренные законом о всеобуче меры административного воздействия.
5. Коммуне „Жизнь и труд“ выделить квартиры педагогическому персоналу школы.
Председ. Сталинского горсовета Алфеев“.
Общее собрание членов коммуны вначале 1 мая, а потом 20 июня не согласилось с решением Сталинского горсовета и постановило поставить перед ВЦИКом вопрос о действиях местных властей и возбудить ходатайство об оставлении нашей школы в прежнем положении».
Записки Мити Пащенко о школе кончаются 1933/34 уч. годом, но наша школа существовала еще 1934/35 и 1935/36 годы. В этот период школа опять стала «бродячей», как и в первое время, когда не было еще помещения. Теперь помещение было, но мы не могли им пользоваться, — его «опечатали», повесили замок представители районной власти.
Когда это случилось, то вызвало большое возмущение среди членов коммуны: детей надо учить, есть помещение, нами построенное, есть парты, оборудование, нами приобретенное, и вдруг — замок, и дети ходят так.
Раздавались голоса:
— Сбить замок, да и все.
— Нельзя, — возражали другие.
— Почему нельзя?
— Это насилие.
— Да какое же это насилие? Ведь это замок, а не человек…
Все же решили, что задирать не надо, но свое дело продолжать. И продолжали, хотя вновь были угрозы, что опять опечатают помещение, а учителей арестуют.
Помню один разговор о создавшемся напряженном положении со школой с Евгением Ивановичем Поповым.
— А ведь борьба за школу, — сказал Евгений Иванович, — пожалуй, начинает носить политический характер. Стоит ли?
Я не согласился с ним:
— Что же тут политического? Мы же не выходим за пределы интересов и дел нашей коммуны.
Угрозы применить репрессии по отношению к нашим учителям заставляли их глубже задумываться о своей деятельности, взвешивать, стоит ли рисковать свободой ради нашей школы? Мне очень врезался в память такой случай: кто-то из представителей районной власти сказал мне и просил передать учителям, что если они будут и впредь продолжать занятия, то их арестуют.
Я шел по улице поселка, навстречу мне шли Анна Степановна Малород, заведующая нашей школой, и ее муж Павел Леонтьевич. Мы остановились, я сказал им о предупреждении и спросил ее:
— Что будем делать?
Анна Степановна опустила голову, задумалась и некоторое время молчала.
— Ну, как же? — спросил я ее вновь.
Анна Степановна подняла голову, посмотрела мне прямо в глаза и сказала тихо и улыбаясь:
— Ну, что ж, будем продолжать!
Эта кроткая, не крепкая здоровьем, робкая женщина нашла в себе силы так решить. Так же решили и остальные учителя, никто не попятился, никто не бросил нужное дело.
Нам приходилось много ходить и ездить по учреждениям, защищая нашу школу. Помню, я, Анна Степановна и Ваня Зуев стояли в кабинете секретаря райкома. Перед нами стоят Хитаров — секретарь райкома, и Алфеев председатель горсовета. Они расспрашивают о коммуне, о нашем отношении к жизни. Мы отвечаем. Некоторые ответы их, видимо, озадачивают:
— И много таких коммун в Советском Союзе? — спрашивает Хитаров.
— Наверно, одна наша.
Хитаров комически хватается за голову и, обращаясь к Алфееву, восклицает:
