ответ.
— И вы можете управлять этим? — сделал я умное лицо, что не произвело никакого впечатления на моего собеседника.
— В большой степени, но не абсолютно.
— А как вы отделяете одну кровь от другой?
Тот изумленно смотрит на меня, будто впервые видит, настолько он шокирован ограниченностью моего ума, но соизволяет произнести:
— Нам не нужно ничего отделять. Вы же сдаете кровь не в цистерну.
— А как же машины, лабиринты?
Я понимаю, что мы мыслим разными категориями. Для него не существует тех вопросов, которые роятся в моей голове, легкие как рыженькие тараканчики.
— А-а, — доходит до него, — вот вы о чем. Так это далеко не главная часть потока. Чистая кровь поступает в охлажденном виде в отдельных упаковках, где уже присутствует сделанный вашими врачами ряд показателей.
Что-то искрит в моей голове и я спрашиваю, наконец, что-то умное:
— А как же в древности, когда доноров не было?
Но его и это не смущает:
— Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.
Я качаю головой.
— Что же дальше происходит с кровью?
— В других лабораториях, — он машет рукой в дальний конец зала, — производятся эксперименты по смешиванию крови. Там мы различными способами моделируем новую кровь, затем помещаем ее в аналогичный этому резервуар и смотрим на ее поведение.
— Но количество резервуаров должно быть бесконечно, — удивился я, — столько же, сколько вы создаете новой крови.
— Нет, из сотен тысяч экспериментов редко когда один считается успешным и по-настоящему новым. Все остальное можно прогнозировать с помощью простых расчетов, — объяснил Никодим.
— То есть поведение обычного человека и так можно просчитать, — догадался я.
— Вот именно.
— А можно повлиять на существующего человека путем влияния на его кровь?
Экскурсовод отреагировал мгновенно:
— Мы занимаемся моделированием человечества, а не черной магией. И ваше присутствие здесь блестяще это доказывает.
Он вывел меня из этого зала и повел дальше по коридорам. Пернатый Змей куда-то исчез. Пока мы шли, я понял, что примерный ответ на то, как доставляется кровь, я получил, хотя устройство скоростных лабиринтов мне почему-то знать расхотелось. А вот вопрос, из-за которого погиб Костя…
— А откуда берутся деньги на покупку крови у правительств мира?
Никодим рассмеялся.
— Вот удивительно, — сказал он, — побывав в лабиринтах, вы не спрашиваете об их устройстве. А ведь по сравнению с получением золота они просто шедевр мысли.
— То есть вы получаете золото лабораторным путем, а потом продаете его на рынке, расплачиваясь вырученными деньгами с правительствами?
— Проще простого, — хмыкнул мой спутник.
Мы вошли в лифт и понеслись вниз.
— Но ведь тайна превращения других элементов в золото так и не была раскрыта в прошлом веке?
— Это в книжках пишут, что не была. А вас не удивляет, что столько умов трудилось над этой проблемой и ничего не получилось?
Я пожал плечами: мало ли в мире удивительного и нерешенного.
— Трансформация веществ и элементов существует в природе сама по себе. Ее просто нужно пронаблюдать. Ведь и золото не падает на Землю с небес.
Что тут скажешь?
Дверь, в которую мы вошли, была такой же, каких здесь было множество, но вот за ней… Я шарахнулся обратно, но она уже захлопнулась, и я остался один в пещере, другого края которой я не видел, да и потолок скрывался от моего взора. Отчего-то мне захотелось упасть на колени и просить о прощении всех моих грехов. Охватившее меня чувство не было страхом, а было желанием бесконечного благоговения. И я упал, взмолившись к тому, кого видел пред собой.
Назвать его Сатаной я бы не решился, хотя по описаниям он был очень на него похож, кроме размеров. Впрочем, кто сказал, что Сатана маленький? Но ведь не настолько же он велик!
Он сидел так, что его ноги и часть туловища утопали в озере крови, пенившейся глубоко подо мной, а его голова с десятью рогами высилась, как здание Московского университета.
Стоя на коленях на краю пропасти, я молился о спасении своей души.
В ответ своим молитвам я услышал:
— Твоя кровь уже готова. Ступай, открой ворота Ангелам….
…Я оказываюсь в известном мне зале и вижу теперь уже шестерых знакомых мне людей. Одного их них я видеть бесконечно рад, хотя его присутствие меня удивляет.
— Как ты сюда попала? — подхожу я с вопросом и заглядываю в безбрежную синь небес.
— Шла по твоим следам. — В глазах Василисы я вижу чувства, коих прежде не обнаруживал.
— Но ведь это было очень опасно!
— Ты бредил и все мне рассказал. У меня была возможность подготовиться.
Я вспомнил про лабиринты с кровью и спросил:
— Ты тоже полезла в резервуар?
— Да. И даже видела твою драку с вампирами. А она ничего!
Догадавшись, кого она имеет в виду, я улыбнулся и вздохнул одновременно:
— Да, была ничего.
Оглядев собравшихся, я задал глупый вопрос: — И зачем мы тут собрались?
— Леш, — сказала Василиса, — я хочу тебя кое с кем познакомить.
Она подозвала к себе знакомую мне девочку с колючими вишенками глаз.
— Так я ее знаю, — прокомментировал я ее приближение, — это Маша.
— Ты знаешь не все, — прозвучал ответ, — это наша дочь.
Говорить я несколько минут не мог. Ну не о чем было говорить. В самом деле что за дурацкие шутки?
— Она, правда, еще не родилась, — продолжала моя радость, — но я уже беременна ею.
— Да? — прорывает меня наконец. — А откуда это известно? Уж не тот ли с рогами нашептал?
— Ты имеешь в виду Отца нашего?
— А-а, так именно его называют здешние обитатели Отцом? Это что ж, сатанинское общество, что ли? А ты-то как могла во все это поверить? — возмутился я.
В зале повисла тишина. Мой вопрос просто проигнорировали.
Василиса с Машей отошли от меня, а Серебряный Медведь высоким голосом вдруг затянул какую-то заунывную песню, похожую на молитву муэдзина.
Я вдруг понял, что все мы, кроме старика, стоим на вершинах звезды Соломона. По большому периметру в сторону движения часовой стрелки: я, Василиса, Ветер Небес, Полная Луна. Лицом друг к другу, на расстоянии пяти метров стояли Маша и Пернатый Змей, причем Маша стояла от нас дальше мальчика. Центр захватил шаманящий Серебряный Медведь.
Он все ускорял ритм своего мантрама, пока пол под нами не начал вращаться. Движение по кругу все увеличивалось, пока в какой-то миг стены зала не вылетели в неизвестном направлении, а на нас со всех сторон обрушился яркий свет. Раздался грохот, и мне почудилось, что все мы оказались в эпицентре молнии, низвергнувшейся на нас с небес.
И из этого невыносимого света до меня донеслись слова:
