носящих красные шапочки, и о грозной щучине, коя вырывает, слышь, белье из рук стирающих в реке баб и того и гляди возьмется за самих энтих баб. Не обошлось, как обычно, без жалоб на то, что-де старуха Нарадкова по ночам летает на помеле, а днем ворует фрукты, мельник подмешивает в муку желудевый просев, а некий Дуда, говоря о королевском управляющем, обзывает того вором и сволочью.
Геральт выслушал спокойно, кивая в притворном внимании, задал несколько вопросов, в основном относительно дорог и топографии, затем встал и кивнул Лютику.
— Ну, бывайте здоровы, добрые люди, — сказал он. — Я скоро вернусь, тогда посмотрим, что удастся для вас сделать.
Они молча ехали вдоль халуп и заборов под лай собак и ор детей.
— Геральт, — проговорил Лютик, поднявшись на стременах и сорвав маленькое яблочко с выглянувшей за ограду ветки. — Ты постоянно сетуешь на то, что тебе все труднее найти занятие. А из сказанного нам следует, что работы у тебя здесь навалом, будешь вкалывать до зимы, причем без передыху. Ты бы заработал немного деньжат, я набрал бы чудные темы для баллад. Так почему, объясни мне, мы едем дальше?
— Я не заработал бы и шелонга, Лютик.
— Это почему же?
— А потому же, что в их словах не было и сотой доли правды.
— Не понял?
— Нет таких существ, о которых они говорили. Нет и не было.
— Да ты шутишь! — Лютик выплюнул зернышко и запустил огрызком яблока в лохматого пса, особо яростно кидавшегося на бабки лошади. — Невероятно. Я внимательно наблюдал за этими людьми, а я в людях знаю толк. Они не лгали.
— Верно, — согласился ведьмак. — Не лгали. Они глубоко верили во все сказанное. Что, однако, не изменяет факта.
Поэт какое-то время молчал.
— Ни одного, говоришь, из этих чудищ… Ни одного? Да быть того не может! Что-то из их придумок должно существовать. Хотя бы одно! Согласись.
— Соглашаюсь. Одно тут есть наверняка.
— Ну вот! Что?
— Нетопыри. Летучие мыши, стало быть.
Они выехали за околицу, на дорогу, шедшую по полям, желтым от рапса и волнующегося на ветру овса. Навстречу тащились груженые возы. Бард перекинул ногу через луку седла, поставил лютню на колено и натренькивал на струнах тоскливые мелодии, время от времени помахивая рукой хихикающим девчонкам в подобранных юбках, топающим по обочине с граблями на крепких плечах.
— Геральт, — сказал он вдруг, — но ведь чудовища существуют. Ну, может, их теперь не так много, как бывало, может, они не таятся за каждым деревом в лесу, но они — есть. Существуют. Так зачем же люди дополнительно придумывают таких, каких нет? Мало того, верят в свои придумки? А? Геральт из Ривии, прославленный ведьмак? А? Ты не задумывался над причиной?
— Задумывался, прославленный поэт. И знаю причину.
— Интересно бы услышать.
— Люди, — Геральт повернул голову, — любят выдумывать страшилищ и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными. Напиваясь до белой горячки, обманывая, воруя, исхлестывая жен вожжами, моря голодом старую бабку, четвертуя топорами пойманную в курятнике лису или осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любят думать, что ужаснее и безобразнее их все-таки привидение, которое ходит на заре по хатам. Тогда у них легчает на душе. И им проще жить.
— Запомнил, — сказал Лютик после минутного молчания. — Подберу рифмы и сложу балладу.
— Сложи, сложи. Только не надейся на бурные аплодисменты.
Вскоре последние хаты селения скрылись у них из виду. И хоть ехали они медленно, вскоре осталась позади и полоса лесистых холмов.
— Хм. — Лютик остановил коня, осмотрелся. — Взгляни, Геральт. Разве не красиво? Идиллия, разрази меня гром. Глаз радуется!
Местность за холмами понемногу опускалась к ровным, плоским полям, изукрашенным мозаикой разноцветных посевов. Посреди, округлые и правильные, как листки клевера, стеклянились зеркала трех озер, окаймленных темными полосами ольховника. Горизонт обозначала затянутая дымкой синяя линия гор, вздымающихся над черной бесформенной полосой бора.
— Едем, Лютик.
Дорога вела прямо к озерам вдоль дамбы и укрытых в ольховнике прудов, полных крякв, чирков, цапель и чомг. Богатство пернатой живности вызывало удивление, если учесть, что всюду просматривались следы деятельности человека — дамбы были ухожены, обложены фашиной, спуски для воды укреплены камнями и балками, шлюзовые щиты не прогнили, весело брызгали водой. В приозерном тростнике были видны лодки и помосты, а из глубины торчали шесты расставленных сетей и верш.
Лютик вдруг обернулся.
— За нами кто-то едет. На телеге!
— Это ж надо! — не оглядываясь, усмехнулся ведьмак. — На телеге! А я-то думал, местные ездят на нетопырях.
— Знаешь, что я тебе скажу? — проворчал трубадур. — Чем ближе к краю света, тем тоньше становятся твои шуточки. Страшно подумать, до чего это может дойти!
Они ехали не спеша, а поскольку запряженная двумя пегими лошадьми телега была пустой, она догнала их быстро.
— Тпррр! — державший вожжи мужчина остановил коней сразу за ними. Кожушок он носил на голое тело, а волосы отпустил до самых бровей. — Славлю богов, милостивцы!
— И мы, — ответил Лютик, знакомый со здешними обычаями, — славим.
— Если хотим, — буркнул ведьмак.
— Меня зовут Крапивка, — сообщил возница. — Я слышал, как вы с солтысом из Верхнего Посада балакали. Знаю, что вы ведьмак.
Геральт опустил поводья, позволив кобыле пофыркать на придорожную крапиву.
— Слышал, — продолжал мужчина в кожушке, — как солтыс байки плел. Наблюдал за вами и диву давался. Давно я таких бредней и врак не слыхивал.
Лютик рассмеялся. Геральт молчал, внимательно глядя на парня. Крапивка кашлянул.
— А не возьметесь ли вы за настоящую, приличную работу, милсдарь ведьмак? — спросил он. — У меня для вас кое-что есть.
— И что же именно?
Крапивка глаз не опустил.
— О делах на дороге-то не болтают. Едемте ко мне, в Нижний Посад. Там поговорим. Ведь вам все равно туда.
— Откуда такая уверенность?
— Оттуда, что другой дороги тут нету, а ваши кони в ту сторону мордами, а не хвостами повернуты.
Лютик снова засмеялся.
— Что скажешь, Геральт?
— Ничего, — сказал ведьмак. — На дороге о делах не болтают. В путь, уважаемый Крапивка.
— Привязывайте коней к телеге и перелезайте ко мне, — предложил парень. — Удобнее будет. Чего ради задницу седлом мозолить?
— Святая истина.
Они перебрались на воз. Ведьмак с удовольствием растянулся на сене. Лютик, вероятно боясь испачкать модный зеленый кафтан, уселся на доску. Крапивка чмокнул коням, и телега затарахтела по укрепленной бревнами дамбе.
Переехали по мосту заросший кувшинками и ряской канал, миновали полосу скошенного луга. Дальше, насколько хватал глаз, тянулись обрабатываемые поля.
