выйти вслед за Борхом, нетвердой походкой направлявшимся к выходу во двор. Тэя пожала плечами и последовала за работодателем.
— Как тебя по-настоящему зовут? — спросил Геральт оставшуюся за столом Вэю. Девушка сверкнула белыми зубами. Рубаха у нее была расшнурована почти до пределов возможного. Ведьмак не сомневался, что это очередной вызов залу.
— Альвэаэнэрле.
— Красиво. — Ведьмак был уверен, что зерриканка сложит губки бантиком и подмигнет. И не ошибся. — Вэя?
— А?
— Почему вы ездите с Борхом? Вы, свободные воительницы? Ты можешь ответить?
— Хм…
— Что «хм»?
— Он… — Зерриканка собрала лоб в складки, пытаясь отыскать слово. — Он… самый… красивый.
Ведьмак кивнул. Критерии, на основании которых женщины оценивали привлекательность мужчин, не впервой ставили его в тупик.
Три Галки ввалился в эркер, на ходу застегивая штаны и громко отдавая распоряжения трактирщику. Державшаяся в двух шагах позади Тэя, прикидываясь утомленной, осматривала залу, купцы и плотогоны старательно избегали ее взглядов. Вэя высасывала очередного рака, то и дело бросая на ведьмака многозначительные взгляды.
— Я заказал еще по угрю, теперь жареному. — Три Галки тяжело опустился на стул, позвякивая незастегнутым поясом. — Намучился я с этими раками и вроде бы проголодался. И договорился тут для тебя о ночлеге. Какой смысл тащиться ночью. Еще повеселимся. Ваше здоровье, девочки.
— Vessekheal, — сказала Вэя, подняв кубок. Тэя подмигнула и потянулась, при этом ее захватывающий дух бюст, против ожиданий Геральта, не разорвал рубаху.
— Повеселимся. — Три Галки перегнулся через стол и шлепнул Тэю по заду. — Повеселимся, ведьмак. Эй, хозяин, а ну жми сюда!
Трактирщик быстро прибежал, вытирая руки фартуком.
— Бадья у тебя найдется? Такая, для стирки, крепкая и большая?
— Сколь большая, господин?
— На четверых…
— На… четверых… — Трактирщик разинул рот.
— На четверых, — сказал Три Галки, вынимая из кармана пузатый мешочек.
— Найдется, — облизнулся трактирщик.
— Ну и чудно, — рассмеялся Борх. — Вели отнести ее наверх в мою комнату и наполнить горячей водой. Быстро, дорогуша. И пива вели тоже туда отнести, три кувшина.
Зерриканки захохотали и одновременно подмигнули.
— Которую хочешь? — спросил Три Галки. — Ну? Которую?
Ведьмак поскреб затылок.
— Знаю, трудно выбрать, — с пониманием сказал Три Галки. — Я и сам порой колеблюсь. Ладно, разберемся в бадье. Эй, девочки! Помогите подняться по лестнице!
На мосту был заслон. Дорогу перегораживало длинное крепкое бревно, лежащее на деревянных козлах. Перед ним и за ним стояли алебардисты в кожаных, украшенных шишками куртках и островерхих шлемах с прикрывающими шею кольчугами. Над дорогой лениво шевелилось пурпурное полотнище со знаком серебряного грифа.
— Что за черт? — удивился Три Галки, шагом подъезжая к бревну. — Проезда нет?
— Грамота есть? — спросил стоявший ближе других алебардист, не вынимая изо рта прутик, который жевал то ли с голоду, то ли ради того, чтобы убить время.
— Какая Грамота? Что такое, мор, что ли? Иль война? Кто приказал перекрыть дорогу?
— Король Недамир, властитель Каингорна. — Стражник перебросил прутик в другой угол рта и указал на хоругвь. — Без Грамоты в горы не можно.
— Идиотизм какой-то, — сказал Геральт утомленным голосом. — Здесь же не Каингорн, а Голопольские владения. Голополье, а не Каингорн взимает пошлину с мостов через Браа. При чем тут Недамир?
— Не ко мне вопрос, — стражник выплюнул прутик. — Не мое дело. Мне только Грамоту проверить. Хочите — говорите с десятником.
— А где он?
— Вона там, за хозяйством сборщика пошлины на солнышке греется, — сказал алебардист, глядя не на Геральта, а на голые бедра зерриканок, лениво потягивающихся в седлах.
За домом сборщика пошлины на сохнущих бревнах сидел стражник, концом древка алебарды выводящий на песке женщину, вернее, ее фрагмент в весьма своеобразном ракурсе. Рядом, нежно касаясь струн лютни, полулежал худощавый мужчина в надвинутой на глаза фантазийной шапочке сливового цвета, украшенной серебряной пряжкой и длинным, нервно покачивающимся пером цапли.
Геральту были знакомы и эта шапочка, и это перо, известные от Буйны до Яруги в замках, молельнях, на постоялых дворах, в корчмах и борделях. Особенно в борделях.
— Лютик!
— Ведьмак Геральт! — Из-под сдвинутой шапочки выглянули веселые синие глаза. — Надо же! И ты здесь? У тебя, случайно, Грамоты нет?
— Да что вы все носитесь с этой Грамотой? — соскочил с седла ведьмак. — Что тут происходит, Лютик? Мы хотели перебраться на другой берег Браа, я, рыцарь Борх Три Галки и наше сопровождение. И, оказывается, не можем.
— Я тоже не могу. — Лютик встал, снял шапочку, с преувеличенной учтивостью поклонился зерриканкам. — Меня тоже не желают пропустить на другой берег. Меня, Лютика, известнейшего в радиусе тысячи верст менестреля и поэта, не пропускает этот вот десятник, тоже, как видите, жрец искусства.
— Никого без Грамоты не пущу, — понуро проговорил десятник, после чего дополнил рисунок последней, завершающей деталью, ткнув концом древка в песок.
— Ну и лады, — сказал ведьмак. — Проедем левым берегом. Правда, так до Хенгфорса дорога будет подальше, но что делать, на нет и суда нет.
— До Хенгфорса? — удивился бард. — Так ты, Геральт, не с Недамиром едешь? Не за драконом?
— За каким таким драконом? — заинтересовался Три Галки.
— Не знаете? Нет, серьезно? Ну, так надо вам обо всем рассказать, господа хорошие. Я все равно тут жду, может, проедет с Грамотой кто-нибудь из тех, кто меня знает, и позволит присоединиться. Присаживайтесь.
— Сейчас, — сказал Три Галки. — Солнце на три четверти от зенита, а у меня жажда, мочи нет. Не болтать же на сухую. Тэя, Вэя, вернитесь-ка рысью в городок и купите бочонок.
— Вы нравитесь мне, господин…
— Борх по прозвищу Три Галки.
— Лютик, именуемый Несравненным. Некоторыми девушками.
— Рассказывай, Лютик, — нетерпеливо бросил ведьмак. — Не торчать же тут до вечера.
Бард ухватил пальцами гриф лютни, резко ударил по струнам.
— Как предпочитаете, стихотворной речью или нормальной?
— Нормальной.
— Извольте. — Лютик тем не менее не отложил лютни. — Послушайте же, благородные господа, что случилось неделю тому непоодаль города вольного, Голопольем нареченного. Так вот, ранним утром, едва поднимающееся солнышко зарумянило висящие над полями и лугами покровы туманов…
— Ведь решили — нормальной! — напомнил Геральт.
— А разве нет? Ну ладно, ладно. Понимаю. Кратко, без метафор. На пастбища под Голопольем повадился прилетать дракон.
