иначе, но высшее руководство страны и высшее командование Красной Армии решили привести войска приграничных округов в полную боевую готовность с помощью специальной директивы. В этом решении не было бы большой беды, если бы Директива № 1 дошла до войск своевременно. Однако величайшая трагедия состоит в том, что данная директива до начала немцами боевых действий до наших войск не дошла.
В этой связи возникает ряд вопросов, чрезвычайная важность которых, казалось, очевидна, однако которые так и остались до настоящего времени слабо исследованными:
– почему Директива № 1 «О приведении войск в боевую готовность» – это важнейшее решение И. В. Сталина и высшего командования Красной Армии – не была немедленно доведена не то что до каждого солдата, но даже до командиров дивизий и корпусов?– возможно ли было привести войска приграничных округов в состояние боевой готовности и выполнить данную директиву в полном объеме за отведенное время, если бы эта директива была бы доведена исполнителям немедленно?
– кто виноват в несвоевременном доведении Директивы № 1 до войск и было ли это опоздание критическим?
Попытка ответить на эти очевидные вопросы с неочевидными ответами и является одной из главных целей данного труда. Кроме того, здесь же очень важно ответить на дополнительный вопрос, вытекающий из первого: что делать, чтобы подобное никогда в истории нашей страны не повторилось?
То есть очень важно извлечь уроки из кровавого прошлого. Уверен, что правильные ответы на поставленные вопросы были бы самым лучшим памятником миллионам погибших наших солдат.
Вопросы тяжелые, нелицеприятные, требуют откровенного критического анализа, которые, так или иначе, задевают честь и достоинство многих заслуженных людей, причем уже ушедших из жизни. У нас принято, что о мертвых говорят либо хорошее, либо ничего. Однако здесь особый случай. Кровь напрасно погибших солдат в результате крупных ошибок начальников, а также долг перед будущими поколениями защитников Отечества, естественное стремление уберечь их от ошибок предков – все это, вместе взятое, ставит нас в положение, когда мы должны искать и говорить правду и ничего кроме правды, какая бы она ни была горька и обидна.
Правду говорить тяжело, особенно если оценивать собственные действия. Автору этих строк, да и, наверняка, многим из вас, читатели, не раз приходилось видеть, когда заслуженные люди, даже Герои Советского Союза, много раз смотревшие смерти в лицо, в довольно зрелом уже возрасте, когда о будущей карьере говорить не приходится и, кажется, что терять им уже нечего, однако, чтобы уйти от прямого и правдивого ответа на поставленный острый вопрос, начинают юлить до неприличия.
И все потому, что говорить правду подчас опаснее, чем идти на танк. Высказывать правду опасно. Правдолюбцев опасаются и даже ненавидят.
В их лице видят чудаков или придурков типа Дон-Кихота или хуже – врага, например, Иисуса Христа, в отношении которого окружающие его люди кричали: «Распни его, распни!».
Поэтому, несмотря на великое множество литературы о Великой Отечественной войне, горькая правда о 22 июня 1941 года остается для нас, наследников Великой Победы, далеко не очевидной. Непосредственных свидетелей событий, принявших на себя всю мощь немецких дивизий, уже к концу войны осталось очень мало, кроме того, писать о тяжелых поражениях Красной Армии в течение десятилетий считалось непатриотично, поэтому трагические события тех дней до сих пор во многом остаются загадкой.
Вместе с тем поиск горькой правды событий 22 июня, как никогда, становится снова актуальной задачей. В настоящее время супостат снова у порога, причем значительно ближе, чем он был в далеком уже июне 1941 года. В отличие от прошлых лет, Запад наступает на нашу страну объединенными усилиями, причем оснащенный высокоточным ядерным оружием и другой современной техникой, которая в никакое сравнение не идет с вооружением гитлеровской Германии. Состояние нашего государства и его вооруженных сил таково, что у нас имеются все шансы наступить на те же грабли, но только уже ядерные. Выдержать новый внезапный удар объединенных сил Запада при нынешнем отношении к обороноспособности Россия не сможет – слишком неравные силы.
Избежать в современных условиях событий очередного 22 июня – это вопрос вопросов.
В связи с изложенным представляется весьма уместным день 22 июня объявить нерабочим днем, по крайней мере для военнослужащих. В отличие от 9 мая – Дня Победы, который, по словам популярной песни Д. Тухманова, является «праздником со слезами на глазах», когда не грех и выпить, а желающие могут и поплакать (хотя, вообще-то, на праздниках нормальные люди не плачут; кроме того, для нас, православных русских людей, уныние является одним из семи смертных, то есть наиболее тяжелых, грехов). А вот день 22 июня должен быть днем абсолютной трезвости, для раздумий, когда каждый защитник Отечества, от президента страны (он же по Конституции является одновременно и Верховным Главнокомандующем Вооруженных Сил России) до рядового солдата, должен отчитаться перед своей совестью, а лучше перед всем народом, о том, что он лично сделал и что нужно еще сделать для того, чтобы не допустить повторения 22 июня. Хотя, разумеется, об этом должны думать защитники отечества все время, но выделение специального дня для подведения итогов было бы очень полезно для дела повышения обороноспособности нашего государства.
Возвращаясь к трагедии 22 июня 1941 года и отвечая на первый вопрос, кто виноват в несвоевременном доведении директивы войскам о приведении их в боевую готовность, можно однозначно утверждать, что главным виновником – при всем, что сказано выше и что будет сказано ниже – И. В. Сталина считать несправедливо. Его осторожность не поддаваться ни на какие провокационные действия, кроме всего прочего, вызвана тем, что Гитлер все войны начинал именно с провокационных действий.
Как уже было выше сказано, нападение на Польшу Гитлер осуществил 1 сентября 1939 года. В этот день, в 4 часа 45 минут, немецкие войска без объявления войны вторглись в эту страну. Накануне, 31 августа, фюрер подписал секретную директиву № 1 по ведению войны в соответствии с ранее разработанным планом «Вайс».
Гитлер, конечно, понимал, что он, развязывая войну против суверенного государства, совершает тягчайшее преступление. Поэтому, стремясь хоть как-то оправдать себя и Германию перед мировой общественностью и немецким народом за вероломное нападение на Польшу, приказал адмиралу Канарису, под началом которого была фашистская разведка и контрразведка, совместно с гестапо накануне войны осуществить крупную провокацию, которая якобы должна оправдать нападение на эту страну.
Выполняя это указание фюрера, Канарис в строжайшей тайне разработал операцию «Гиммлер», которая предусматривала нападение эсэсовцев и уголовников на пограничную немецкую радиостанцию города Глейвиц. Для этого немецких уголовников переодели в польскую военную форму, выдали польское оружие, снаряжение и фальшивые польские удостоверения личности. Участникам инсценировки «польского нападения» предстояло не только захватить указанную радиостанцию, но и зачитать по радио специальную речь на польском языке.
В 20 часов 31 августа 1939 года приказ Гитлера осуществить провокацию был выполнен. После перестрелки с немецкой полицией «поляки» захватили радиостанцию в Глейвице. Один из немцев, знавший польский язык, быстро зачитал перед микрофоном заранее составленный в гестапо текст, в котором содержались угрозы немецкому народу со стороны восточного соседа, например: «Пришло время войны Польши против Германии».
После этого эсэсовцы сразу же расстреляли переодетых в польскую военную форму немецких уголовников. Позже их тела демонстрировались как «неопровержимое доказательство» нападения польских военнослужащих на немецкую радиостанцию.
Такая провокация, по мнению Гитлера, была достаточным предлогом, чтобы Германия начала войну с Польшей.
Перед началом «молниеносной войны» на Западе Гитлер также позаботился об ее пропагандистском прикрытии. Он, как и в случае с Глейвитцем, осуществил циничную провокацию. На этот раз почетную обязанность выполнить данную провокацию фюрер доверил Герингу. В ночь на 10 мая 1940 года немцами на своей территории был совершен крупный террористический акт: налет немецких бомбардировщиков на один из университетских городов Германии – Фрейбург. Фугасные бомбы, сброшенные немецкими самолетами, разрушили женский пансионат и больницу. Сотни людей были убиты и ранены. Как потом было выяснено, злодейский приказ о бомбардировке Фрейбурга выполняла 51-я эскадрилья люфтваффе под командованием Иозефа Камхубера.
Данную провокацию Гитлер приписал авиации Бельгии и Голландии, что и послужило предлогом для нападения немецких войск на эти нейтральные страны.
Глава 17
Таким образом, Гитлер войны в Польше и на Западе не начинал без серьезных провокаций, с помощью которых он пытался снять ответственность с Германии за последствия своих авантюр. Он, конечно, хорошо знал, что войны рано или поздно кончаются. Их последствия всегда ужасные, которые даже не подаются исчислению. Он, конечно, также хорошо знал, что возмещать все убытки, понесенные в процессе войны, однозначно должен агрессор, то есть во всех войнах, развязанных им, Гитлером, – Германия. Это значит, что в случае поражения страна-агрессор около ста лет после окончания войны будет нищей, поскольку вынуждена будет работать
