– Возможно, возможно. Но даже та, которую видел, напугала до усрачки. Сильно пожалел, что отпустил тебя с тем кудрявым карапузом. Как он, кстати, поживает? Вы уже целовались?
Рыков заржал.
– Никак не поживает.
– Оба-на! А что так?
Мне надоела его напускная веселость. Я прищурился:
– Много будешь знать, плохо будешь спать.
Рыков тоже резко посерьезнел.
– Другого приема я ждал от человека, для которого сделал столько хорошего, – сказал он с угрозой. – Не многовато ли смелости хамить второму лицу в областной полиции?
– В самый раз.
– Так-так. – Рыков задумчиво покачал головой. – Похоже, наш Колун нашел себе нового дровосека. Кто бы это мог быть?
– Министр Коремин, – отрезал я.
– Коремин, значит. Интересное получается кино… Ладно, о делах потом поговорим. Сегодня не стану портить праздник.
– Какой еще праздник? – насторожился я.
– День приятных встреч. – Он постучал пальцем в боковое стекло. – Тут к тебе гостья. Попросила подвезти.
Дверца медленно открылась. Из салона появилась молодая женщина, одетая с трогательной простотой героинь европейского кино шестидесятых-семидесятых годов двадцатого века. Серенький болоньевый плащик, цветной шарфик из искусственного шелка, короткие сапожки на низком каблуке, косынка. А еще у нее были шальные серые глаза, полыхающие румянцем щеки и губы той формы и сочности, за которую иные дамочки продают душу дьяволу пластической хирургии.
– Здравствуй, Люба, – сказал я.
– Здравствуй, – ответила она. – А у меня с сегодняшнего дня отпуск. Че-то сидела-сидела, думала- думала, чем заняться, а тут Иван Артемьич. Съезди, говорит, к Родиону. Он рад будет. Я взяла да и поехала. Собиралася на маршрутке, а тут товарищ полковник едут. Остановилися, разговорилися. Оказалося, он тебя хорошо знает. Предложил подвезти. Я че-то и согласилася. Примешь?
– Милости прошу, – сказал я, не в силах сдержать улыбки.
Ее деревенская непосредственность, каждое движение ладного тела, каждый звук голоса врачевали по крошечному шраму в моей душе. Я хотел, чтоб это продолжалось и продолжалось. Потому что это было волшебно.
Рыков, наблюдавший за нами с умильной рожей добровольного сводника, хлопнул ладонью по передней дверце. Выскочил мордатый капитан, рысью пробежал к багажнику, вытащил чемодан.
– Только у меня страшный бардак, – предупредил я.
– Дак как раз и помогу прибраться. Не отощаю поди-ка. – Она отобрала чемодан у водителя и по- хозяйски вручила мне. – Показывай свои хоромы.
«Артемьич, – подумал я, уводя ее, – старый ты подколдунок. Если меня слышишь, то большущее тебе человеческое спасибо».
Люба бросила плутоватый взгляд через плечо. Там уже хлопали дверцы «порша». Благородно, солидно, не то что в каком-нибудь «УАЗе». Прошептав: «Ух и давно об этом мечтала», – Люба звонко шлепнула меня по ягодице ладошкой.
Будто корову по крупу.
Примечания
1
Юджин Крейн.
2
Так и есть!
