пытаться взять его приступом и двинутся прямо на Глазго.
— Неужели вы так дурно думаете о нас, милорд, — сказала Эдит, отдаваясь порыву великодушия, которое так часто бывает свойственно женщинам и так их украшает; ее голос дрожал от волнения, лицо залила краска благородной горячности, подсказавшей ей эти слова, — неужели вы так дурно думаете о ваших друзьях, что допускаете мысль, будто подобные соображения могут побудить их отказать вам в убежище и защите, когда вы не в силах сами себя защитить и когда вся округа полна врагов? Да разве найдется в Шотландии хоть одна хижина, хозяин которой позволил бы своему дорогому другу покинуть ее в таких обстоятельствах? И неужели вы полагаете, что мы отпустим вас из нашего замка, который считаем достаточно укрепленным, чтобы защитить нас самих?
— Пусть лорд Эвендел и не помышляет об этом, — вмешалась леди Маргарет, — я сама перевяжу его раны; ведь только на это и годна в военное время такая старуха, как я. Но покинуть Тиллитудлем, когда меч врага взнесен над вашею головою, милорд, когда он готов опуститься на вас, — да я бы не позволила этого и последнему из солдат, носившему когда-либо мундир королевских войск, и тем более не позволю того же лорду Эвенделу. Наш дом не таков, чтобы стерпеть подобный позор. Замок Тиллитудлем был слишком высоко вознесен посещением его священнейшего вели…
В этом месте ее речь была прервана появлением майора Беллендена.
— Мы захватили пленного, дядя, — сказала Эдит, — наш пленник ранен и хочет бежать от нас. Вы должны нам помочь удержать его силою.
— Лорд Эвендел! — воскликнул старый майор. — Я не меньше обрадован, чем когда получил свое первое производство. Клеверхауз говорил, что вы или убиты, или, во всяком случае, пропали без вести.
— Я был бы убит, если бы не ваш друг, — взволнованно сказал лорд Эвендел, опустив глаза, как если бы не желал видеть, какое впечатление произведут на мисс Белленден его слова. — Я потерял коня и был лишен возможности защищаться; один из мятежников уже поднял надо мною палаш, чтобы поразить меня насмерть, как вдруг молодой мистер Мортон, — это тот арестованный, в судьбе которого вы приняли вчера утром такое участие, — вступился за меня самым великодушным образом, спас от неминуемой гибели и дал возможность вырваться из гущи врагов.
Сказав это, он почувствовал мучительное любопытство, пересилившее первоначально принятое решение: он поднял глаза и посмотрел на Эдит; румянец покрыл ее щеки, глаза заблестели, и ему показалось, что он прочел на ее лице радость, — ведь ее возлюбленный в безопасности и на свободе, — и торжество, — ведь он не уступил в этом соперничестве великодушия и благородства. Таковы в действительности и были охватившие ее чувства; но здесь было и восхищение искренностью лорда Эвендела, поспешившего отдать должное своему счастливому сопернику и признать, что он обязан ему жизнью, хотя, по всей вероятности, он предпочел бы, чтобы эту услугу оказал ему кто угодно, но только не Мортон.
Майор Белленден, который не заметил бы этих чувств, будь они выражены и более явно, удовольствовался тем, что сказал:
— Поскольку Генри Мортон среди этих разбойников пользуется влиянием, я счастлив, что он смог употребить его с такой благородной целью; но я надеюсь, что он отделается от них при первой возможности. У меня нет ни малейшего основания сомневаться в этом. Я знаю его убеждения и знаю, как он ненавидит их ханжество и лицемерие. Я тысячу раз слышал, как он смеялся над педантизмом этого старого подлеца Паундтекста, который, имея индульгенцию правительства в течение стольких лет, теперь, едва начались беспорядки, показал свое истинное лицо и отправился с тремя четвертями своей лопоухой паствы на соединение с этой ордой изуверов. Но как же вам все-таки удалось избегнуть погони, милорд, выбравшись с поля сражения?
— Я мчался, спасая жизнь, словно трусливый рыцарь, — ответил с улыбкою лорд Эвендел. — Я выбрал дорогу, на которой, казалось, была наименьшая опасность столкнуться с врагами, и потом на несколько часов я нашел убежище — поручусь, что вы не угадаете где.
— В замке Брэклен, наверно, — сказала леди Маргарет, — или в доме какого-нибудь другого верного королю джентльмена.
— Нет, сударыня. Я тщетно стучался в ворота многих дворянских усадеб, но под разными предлогами, а в действительности — опасаясь погони, меня не приняли ни в одной; я нашел убежище в хижине бедной вдовы, муж которой месяца три назад пал в схватке с одним из наших отрядов, а оба сына сейчас находятся в войске мятежников.
— Неужели! — воскликнула леди Маргарет. — Неужели эта фанатичная женщина оказалась способной на такое великодушие? Но она, видимо, не одобряет взглядов своих домашних.
— Напротив, сударыня, — продолжал молодой лорд, — эта вдова по своим убеждениям ярая пресвитерианка, но она поняла грозившую мне опасность, поняла, в каком отчаянном положении я нахожусь, и увидела во мне своего ближнего, постаравшись забыть о том, что я приверженец короля и солдат. Она перевязала мне раны, уложила в свою постель; она скрыла меня от отряда мятежников, искавших наших солдат, накормила, напоила и не выпустила из своего дома, пока не убедилась, что я смогу безопасно добраться до замка.
— Это был в высшей степени великодушный поступок, — заметила мисс Белленден, — и я уповаю, что вы в самом непродолжительном будущем сможете вознаградить ее благородство.
— Печальные обстоятельства минувшего дня, мисс Белленден, вынудили меня оставить за собой целый хвост обязательств такого же рода, — ответил молодой лорд. — Но когда я получу возможность выразить свою благодарность, то в доброй воле недостатка у меня, конечно, не будет.
Все снова принялись уговаривать лорда Эвендела не покидать замка; но доводы майора Беллендена оказались самыми убедительными:
— Ваше присутствие в замке будет чрезвычайно полезным, а быть может, и совершенно необходимым, милорд, чтобы с помощью вашего авторитета поддерживать надлежащую дисциплину среди солдат, которых Клеверхауз оставил у нас в гарнизоне и которые не производят впечатления больших поклонников субординации; к тому же именно в этих целях полковник предоставил нам право задержать любого офицера его полка, если он будет проезжать мимо замка.
— Это, — сказал лорд Эвендел, — довод, против которого мне нечего возразить, так как он говорит в пользу того, что мое пребывание в замке, даже в таком беспомощном состоянии, как сейчас, может оказаться полезным.
— Что касается ваших ран, милорд, — заявил майор, — то лишь бы моя дорогая сестра, леди Белленден, согласилась вступить в сражение с лихорадкою, если она на вас нападает, а я, со своей стороны, ручаюсь, что мой старый боевой товарищ Гедеон Пайк перевяжет ваши раны не хуже любого члена корпорации цирюльников-костоправов. У него было довольно практики во времена Монтроза, потому что у нас, как вы понимаете, было не так уж много дипломированных хирургов. Итак, решено: вы остаетесь с нами.
— Причины, побуждавшие меня уехать из замка, — сказал лорд Эвендел, бросая взгляд на Эдит, — представлялись мне достаточно вескими, но они полностью теряют свое значение после того, как вы меня убедили, что я могу на что-нибудь пригодиться. Разрешите спросить, майор, какие средства защиты вы подготовили и каковы ваши планы? Могу ли я также осмотреть вместе с вами оборонительные работы?
От внимательного взора Эдит не укрылось, однако, что лорд Эвендел и физически и нравственно бесконечно устал.
— Я полагаю, сэр, — сказала она, обращаясь к майору, — что раз лорд Эвендел соблаговолил стать офицером нашего гарнизона, вы прежде всего должны потребовать от него полного подчинения; прикажите ему отправиться в его комнату и отдохнуть, прежде чем он приступит к исполнению своих новых обязанностей.
— Эдит права, — поддержала ее старая леди, — вы сейчас же должны лечь в постель, милорд, и принять лекарство от лихорадки, я его приготовлю своими руками; тем временем моя фрейлина, миссис Марта Уэддел, состряпает для вас цыпленка по-монастырски или какое-нибудь столь же легкое блюдо. От вина, по-моему, следует пока воздержаться. Джон Гьюдьил, скажите домоправительнице, чтобы она привела в порядок комнату с альковом. Лорд Эвендел должен немедленно лечь в постель. Пусть Пайк снимет повязки и исследует его раны.
