Глава 26
Тамаре не составило труда разыскать Конана, из трюма доносился скрежет точильного камня. Как и предполагалось, киммериец сидел в закутке, затачивая лезвие нового меча. Безусловно, заметив ее присутствие, он не подавал виду, даже когда девушка подошла к нему почти вплотную.
— Мое нынешнее одеяние соответствует твоему вкусу? — Тамара слегка постучала по деревянной переборке.
Варвар соизволил поднять голову, синие глаза ярко вспыхнули в полумраке маленькой каюты. Пристальный взгляд обследовал ее фигуру с ног до головы. Из многообразия скопившейся на корабле одежды Тамара выбрала высокие сапожки коричневого цвета, сочетающиеся с кожаной безрукавкой. Под нее монахиня надела бледно-зеленую мужскую рубашку, имеющую три ножевых разреза, оставшихся после какой-то схватки. Правда, они не были выставлены на показ, и девушка собиралась зашить их позже. С широкого ремня свисали защитные полосы из крепкой кожи, не ограничивающие подвижность ног.
— Сойдет, — кивнул киммериец и вернулся к прежнему занятию.
Тамара ожидала большего, но не дождалась. Сглотнув комок, она сама обратилась к нему:
— Конан, нам надо поговорить.
Варвар поморщился. В настоящий момент ему было гораздо предпочтительнее довести меч до ума, чем болтать с девчонкой. Тем не менее, он, набрав в грудь воздуха, выдохнул:
— Начинай.
— Я надела те шелка вовсе не потому, что хотела выглядеть… вульгарно, — она пожевала губами. — В монастыре мы вели себя очень дисциплинированно. Там царили строгие порядки. Однако дважды в год устраивались яркие праздники в честь усопших. Наши цветастые наряды символизировали их лучшие качества при жизни. Облачившись подобным образом, я впервые поняла, как много потеряла. В тот момент меня не интересовало, что подумает обо мне команда судна. Мои мысли витали далеко и касались совершенно других людей.
Киммериец неопределенно хмыкнул.
— Мне жаль о последнем своем замечании тебе, — хмуро добавила Тамара. — Твой комментарий обидел меня, поэтому последовал такой ответ. Хотя воспитанному человеку так поступать не подобает. Я прошу прощения за несдержанность.
Конан отложил точило, но его меч остался лежать на коленях.
— Шелковое тряпье смотрелось на тебе как на уличной девке. Я видел тебя в бою и знаю твое упорство в исполнении завета наставника. Зачем же ты позорила себя и своего учителя?
— Наверное, ты был прав.
— Да, и выразился точно.
— Я на самом деле не думаю, что ты общался только с блудницами, — Тамара оперлась о переборку.
— В общем-то твое замечание не столь далеко от истины, — криво усмехнулся варвар.
— А как же… твоя мать… — девушка посмотрела вверх: — Артус говорил…
— Он мог сказать, что я мало знаю. Мать родила меня на поле битвы и дала мне имя. Моя память не сохранила ее облик.
— Я тоже не помню родителей, — Тамара сунула пальцы за ремень. — С раннего детства обо мне заботился мастер Фассир. Теперь его нет, и вся привычная жизнь пошла прахом. Если не считать больного воображения сумасшедшего, я даже не вижу тому причины.
— Халар Зим уничтожил нашу деревню ради крошечного осколка кости, — Конан показал мизинец. — Он убил всех, по крайней мере, ему так казалось. Я за много лет почти забыл о нем, но неожиданно столкнулся с Луциусом, а после встретил Ремо, преследующего тебя. У него есть проклятая Маска Ахерона и гнусный замысел покорить мир, с использованием ее. Мой отец до последнего вздоха защищал тот осколок. Я должен его вернуть, или более кардинально решить проблему.
— Маска Ахерона… — она вздрогнула. — Вещи начинают обретать некоторый смысл.
— Что тебе известно о ней? — в глазах киммерийца зажегся огонь.
— К сожалению, мало. Меня учили, что зло проникает в наш мир через мечты и творения человеческих рук. Маска из мечты превратилась в творение, а потом вновь стала мечтой. Короли- некроманты Ахерона, создав ее, поили свое детище кровью, чтобы обрести непомерную силу. Их империя была создана на агонии миллионов людей. Они пировали на костях угнетенных.
— Подобные легенды я слышал неоднократно.
— Наставления мастера Фассира гласили также, что зло напоминает капризную госпожу. Многих своих поклонников она поднимает высоко, чтобы затем посмотреть, как те с помпой разбиваются о скалы отчаяния и собственной несостоятельности. Наделяя человека властью, зло неумолимо извращает его сущность. Тщеславному воину нужен волшебный меч, поскольку в глубине души живет страх поражения. И это чувство становится для него началом конца. Таким образом, Маска Ахерона выставляет на показ слабость Халар Зима.
Варвар издал низкий рык, означающий, по-видимому, согласие. В полутьме он казался немного другим. Великолепно развитое, с рельефными мышцами, тело осталось прежнем, но на задумчивом лице Конана в свете чадящей лампы сейчас отражался целый букет эмоций. Киммериец, наверное, впервые прислушался к словам Тамары и мысленно переоценивал все свои представления о Халар Зиме.
— Человеку с задатками правителя нет необходимости окружать себя фаворитами, — голос Конана прервал наблюдения монахини. — А Халар Зим опирается на них и дочь — ведьму. Рассчитывая на ее колдовство, он не подозревает, что магия Ахерона сведет его в могилу.
— Да, не владея сам тайными знаниями, Халар Зим полагается на магию, как на единственный способ достичь вершин власти. По его мнению, из этого вытекает, что остальные люди без нее представляют собой полное ничтожество. Однако, даже придя к власти с помощью маски, он не добавит себе больше способностей, чем располагают от рождения простые смертные.
— Возможно, тебе следует поменять убеждения, женщина с четырьмя именами.
— Что ты имеешь ввиду, киммериец?
— Ты хорошо смотрелась бы в мантии философа.
— Признайся, ты думал о том же, — рассмеялась девушка.
— Не совсем, — подняв меч, Конан изучал края. — Я думал, что за время долгих странствий мне никогда не попадалось такого порождения колдовства, которое не могло бы одолеть острое лезвие. Если империя Халара Зима будет зиждиться лишь на черной магии, то холодная сталь разрушит ее.
Конан снова взялся за точильный камень, но провел им по мечу всего два раза, потому что Тамара не уходила.
— Еще что-нибудь?
— Когда ты лежал в горячке и я обрабатывала твои раны…
— Я разговаривал в бреду? — лицо варвара потемнело.
— Иногда, случалось, но на непонятном мне, варварском языке, — она подарила ему простодушную улыбку. — Потом жар спал и наступило улучшение… В общем я была не тем человеком, кого ты ожидал увидеть возле койки.
— Разуметься, — сказал Конан после секундного колебания. — Ты не мой дед.
— Не обманывай меня.
— Неужели обвинение во лжи исходят от тех, кто пытается водить меня за нос? — Конан окинул девушку ледяным взглядом.
Страстность его слов и грубый, намеренно усиленный, киммерийский акцент потрясли ее. Тамара отступила на полшага, приложив ладонь к груди, чтобы унять сердцебиение.
— Я хочу объясниться.
— Тебе пора идти.
— Конан, ты должен понять.
Он промолчал, но не отвернулся.
— Мое прошлое стерто. До встречи с тобой я знала только монастырь, которого больше не существует. Отослав в Гирканию, мне не разрешили защищать родной дом от захватчиков. Каждый монах,
