Моргнув, я развернулся в его сторону. На перила передней веранды кафе опиралась Дельта — полный материнской любви пухлый ангел еды под выбеленным нимбом крытого ресторанного крыльца, стоящий в окружении цветочных кадок и плетеных кресел-качалок.
Как и все жители Кроссроадс, Дельта казалась идеальным воплощением заботы и уюта. Поверх ее потной розовой футболки был повязан фартук шеф-повара с надписью: «Южные девчонки знают: рецепты Господни неисповедимы», из заднего кармана перепачканных мукой джинсов торчала прихватка. Пока я любовался этим зрелищем, по столбу веранды спустилась белка. Она прыгнула к ногам Дельты и возле самых сандалий на толстой подошве подхватила орешек, выпавший из одной из многочисленных птичьих кормушек. Пурпурная пташка, пролетев возле головы Дельты, скрылась в переплетении виноградной лозы, обвивающей столб веранды.
К этой миссис так и тянулись потерянные души и дикая природа. Она была темноволосой веснушчатой женщиной среднего возраста, улыбчивой, любящей, упрямой, к тому же отличным поваром с деловой хваткой. А еще она была матриархом для всего, что попадало в поле ее зрения, включая меня. Она была полна решимости сохранить мне жизнь.
— Так ты заходишь или мне гнать тебя палкой под зад? — поинтересовалась Дельта.
— Я медитирую, — отозвался я. — Мы с Бэнгером размышляем о смысле жизни. Он считает, что для лучшего постижения нужно все подряд бодать головой.
— Избавь меня от своего брюзжания. Давай заходи, а то пропустишь мисс Кэтрин по ТВ! У нее пресс-конференция по поводу ее косметической компании! Интервью будет в прямом эфире!
Дельта искренне верила, что вид ее звездной родственницы прольет бальзам на мою измученную душу. А я вежливо держал при себе правду о том, что от Кэтрин Дин мне хотелось секса и договора на продажу заброшенной фермы ее бабушки.
— А если я зайду, ты угостишь меня горячим бисквитом?
— Давай! Быстро! В дом! — Она ткнула пальцем в сторону двойной входной двери под маленькой вывеской: «Кафе на Перекрестке. Хорошая еда и не только». — У меня нет времени с тобой нянчиться! Взгляни на все эти мини-вэны и внедорожники на стоянке. Ресторан заполонили семейства из Эшвилля. Так что я нанимаю тебя помощником официанта!
Я показал ей два больших пальца. И она вернулась внутрь.
— Не жди меня, милый, — кивнул я Бэнгеру, жевавшему брошенный мною окурок.
И неторопливо зашагал к кафе, уже устав от бодрствования и трезвости. Ладно, зайду и полюбуюсь, как Кэтрин Дин сверкает красотой.
Фантазировать никто не запрещал.
Пентхаус «Четыре Сезона» увешан портретами звезды. «Лицо Совершенства» — гласила подпись под черно-белой фотографией в стиле фильмов нуар. Я любила это фото. Классика. И при этом — невинность. И стильное очарование. Темноволосая Грейс Келли двадцать первого века. Принцесса, живущая по соседству и носящая стринги.
Иногда такой наглый пиар заставлял меня слегка краснеть. Или притворяться, что краснею. Королева красоты с Юга с детства учится очаровательно сомневаться в себе и своей красоте, чтобы люди не давились от зависти, когда она входит в комнату и все внимание тут же переключается на нее. Фальшивая скромность? А как же. Она не раз выручала меня во время интервью и сессий с раздачей автографов. Мы, супергламурные кинозвезды, такие же, как вы. Мы не считаем себя лучше или выше других людей.
Ага.
Ну ладно, ладно, признаю: я была высокомерна, избалована, чересчур жеманна и слишком влюблена в себя, чтобы кому-то понравиться. Но давайте будем честными. Я
Со мной носились с тех самых пор, как я научилась мило гулить, пока мой папочка возил меня по лучшим балам и модным показам Атланты в изумрудно-зеленой коляске, которую он специально подобрал под цвет моих глаз. Все меня обожали. Кассовые сборы это подтверждали. За следующий фильм мне заплатят двадцать пять миллионов долларов; это будет римейк «Гиганта», где я сыграю роль вместо Элизабет Тейлор, Хит Леджер заменит Джеймса Дина, а Хью Джекман сыграет роль Рока Хадсона.
— Мы заставляем девочек пятнадцати лет выглядеть на двадцать пять, а тридцатипятилетних женщин походить на двадцатипятилетних. — Джуди, мой парикмахер, взбивала длинный локон моих волос цвета кофе с молоком. — Чтобы наша порнографическая культура продолжала хотеть нас трахнуть.
— Наша порнографическая культура? — улыбнулась я, глядя, как они надо мной колдуют. — Это просто человеческая природа. Девочки хотят флиртовать, а мальчики отвечают.
Рэнди, мой визажист, захихикал.
— Не
Джуди хмыкнула.
— Ты же парень. Для тебя все иначе. Мужчины считаются желанными, даже когда превращаются в жирных морщинистых мопсов с пенисами. Состарившись, ты все равно будешь в центре внимания.
— Да уж надеюсь!
— Порнокультура? — вмешалась Люси, мой костюмер. — Давайте я расскажу, как занималась гардеробом для продюсера порнофильмов. Там все состояло из кожаных корсетов и высоких каблуков. Для животных, проституток и команды. — Она фыркнула, поправляя серебристое шелковое платье на моем рискованном серебряном бюстгальтере. Я продела руки в кружевные бретельки, и Люси разгладила платье у меня на груди, а потом наклонилась, присматриваясь.
— Слева по курсу гордо торчащий сосок, босс.
Я кивнула. Даже мои груди гордились собой.
— Давай пластырь. Мы же не хотим, чтобы пресса таращилась на мою упругую грудь, в то время как должна слушать мои изумительные остроумные идеи по поводу новой косметической империи.
Рэнди прищелкнул языком.
— Босс, вы можете натянуть бурку и политься верблюжьим мускусом, все равно все мужики будут пялиться на вашу грудь.
— Верблюжий мускус? Может, стоит его добавить в новую косметическую линию. Джуди, мне всего тридцать два. Сколько это в пересчете на верблюжий возраст? Сколько времени пройдет, пока верблюды не перестанут свистеть мне вслед? А порнокультура учитывает верблюдов?
— Ой, босс, вы же знаете, о чем я, — продолжила Джуди. — Женщины — это сексуальные объекты. Даже после десятилетий феминизма мы ими остаемся. Если женщина не молодая горячая штучка, она ничего не стоит.
— Я планирую быть сексапильной и в сто, — прорычала Люси. — Пока в мире есть смазка и водка, со мной будут спать.
Я рассмеялась. Сексапильность была еще одним счастливым подарком, которым судьба одарила меня
