Счастье за углом

смотрел на руки, покрытые пеплом и застывающей кровью. И снова смотрел, как падают башни. Не в силах пошевелиться.

— Джон? — спросил я, поднося трубку к уху. — Что случилось?

К тому времени я уже стоял, голый, возле кровати. Енот и два опоссума выскочили из хижины, оставив на полу разворошенное мусорное ведро и пустые жестянки из-под тушенки. Жестянки блестели в холодном лунном свете.

— Томас? — спросил голос Кэти. — Это был ты, так ведь? Это ты вечером звонил моей домоправительнице. Ты сказал ей, что таблетки нужно искать в моей спальне. Ты понял, что я собираюсь покончить с собой.

Я резко вздохнул и провел ладонью по лицу.

— Судя по твоему голосу, я был прав. У тебя были таблетки. И ты собралась их принять. Верно?

— Прописанные врачом. Все совершенно легально. Ты не имел права пугать моих людей.

— Да? Смерть — это смерть, и не важно, от врача таблетки или от парня на углу.

— У меня нет суицидальных наклонностей.

— Еще как есть.

— Ты психолог?

— Нет, но я знаю, как хочется порой сдаться, плюнуть на все и умереть.

— Даже если и так, прости, но это не твое дело.

— Мое.

— Ты посылал мне фотографии, ты говорил со мной по телефону. Я благодарна тебе за дружбу, но ты не знаешь меня по-настоящему.

— Я знаю, что ты собиралась принять эти таблетки. Так что можешь признать это.

— Не собираюсь я ничего признавать. Да какое тебе до этого дело? У тебя есть свои скрытые мотивы? Чего ты от меня хочешь?

Всего. И ничего. Больше, чем я могу сказать. Упростим задачу.

— Хорошо. Если ты правда веришь, что меня интересует только выгода, подведем итог. Я хочу купить дом твоей бабушки.

Ошеломленная тишина.

— Дом моей… Ты хочешь сказать, что три месяца подбирался ко мне только для того, чтобы я продала тебе ферму?

— Нет, этоты хочешь это сказать. Но раз уж мы подняли эту тему, тыдолжна продать ферму. Почему нет? Тебе же наплевать на нее, ты не хочешь тут жить. Ты и твой отец бросили этот дом.

— Это неправда. Папа нанял человека поддерживать там порядок. О доме хорошо заботились. Папа мне говорил. А когда он умер, его бизнес-менеджер заверял меня, что дом в хорошем состоянии.

— Значит, он лгал.

— Мой отецне лжец.

— В данном случае, боюсь, именно лжец. Слушай, тебе же не нужен дом? Отлично. Продай его мне. Я куплю его, восстановлю, буду им дорожить.

— Понятно. Значит, это правда. Ты был добр со мной, только чтобы подобраться к дому.

— Нет, ничего тебе не понятно, Кэти. Приезжай сюда, я тебе покажу. Вот тогда ты поймешь и увидишь.

— Я не могу… — Ее голос сорвался. — Я бы с удовольствием, но я не могу приехать. Ты не знаешь моих проблем.

— Знаю. Я знаю, каково это — каждую ночь закрывать глаза и бояться, что тут же увидишь и почувствуешь то, о чем мечтаешь забыть. Я знаю, каково каждый день удивляться, что есть еще силы переставлять ноги. И нет простого способа со всем этим справиться. Но ты не трусиха. Я знаю, что нет. Любой, кто может стиснуть зубы и шутить, пока медсестры обдирают ткань до живого мяса… ты очень сильная, Кэти.

— Откуда ты… ты никогда не звонил во время… — Я услышал, как она ахнула. — Так это ты звонил тогда мне в больницу! Не Геральд. Ты.

— Дельта отчаянно пыталась к тебе пробиться. Я помог. Но я не собирался тебя обманывать, просто так получилось.

— Ты.

— Да, я. И после того, что тогда услышал, я понял: в тебе достаточно сил, чтобы выжить. Не смей сдаваться сейчас.

— После всего, что я сегодня узнала, как я могу доверять твоим словам?

— Тебе небезразлично бабушкино наследство?

— Да. Что бы ты ни думал. Я люблю ее дом, воспоминания о ней, свободу, которая там меня ждала… Я люблю это место.

— Тогда поверь вот чему. Если ты убьешь себя, я сожгу ее дом дотла. Ясно? Если ты умрешь, все, что ты любишь, — и все, что она оставила для твоей любви, — тоже умрет. Клянусь тебе. Если только так тебя можно заставить сосредоточиться на жизни.

Я услышал, как она резко вздыхает.

— Ты еще более сумасшедший, чем я.

— Годы практики.

— Все, что я думала о тебе, оказалось неправдой. Ты социопат. И поджигатель.

— Тебе не нужно верить в меня или мне. Я в тебя верю. Останься в живых, приезжай в гости, докажи, что ты права.

Она повесила трубку.

Я посмотрел на себя. Что ж, я хотя бы не позволил ей принять таблетки. Я спас ее жизнь, по крайней мере сегодня. И вместе с победой заработал лучший стояк в моей жизни.

* * *

— Ты обещал уничтожить дом ее бабушки, — медленно повторила Дельта, скаля зубы при каждом слове. — Сжечь дом. Ты угрожал женщине, которая пострадала от огня. Ты угрожал сжечь дом ее бабушки. Томас.

Я стоял на кухне кафе, а меня окружали Пайк, Джеб, Бека, Бубба, Клео, Санта. Весь клан Уиттлспунов окружал меня, медленно сжимая кольцо. Они были присяжными, я обвиняемым. И в руках они сжимали кухонные ножи и сковородки.

— Возможно, не лучшая тактика, — мрачно согласился я, — но я добился ее внимания. Я хотел разозлить ее, заставить встряхнуться и вынырнуть из депрессии хоть на секунду, заставить думать. Нет ничего хуже, чем страдать, жалеть себя и не иметь возможности ясно мыслить. За моменты ясности можно схватиться и удержаться на плаву. Надеюсь, у нее получится.

Тишина. Я не мог определить, приняли ли они мои аргументы. Пайк нахмурился. Другие смотрели в пол. Дельта закрыла глаза и стояла, повесив голову и уперев руки в бока. Наконец Джеб поднял голову и сжал зубы. — Том прав. Он сделал для Кэтрин Дин то же, что сделал для меня, когда забрался на тот утес и отговорил меня прыгать. Я не стану повторять его слова. Это личное. Но он заставил меня увидеть свет.

Мало кто подозревал, что вместо меня тогда говорила водка. И получилось что-то вроде: Джеб, мать твою, либо прыгай уже, либо отвали с дороги, я прыгну. У тебя есть семья, ради которой нужно жить. У меня — нет. Тот факт, что Джеб углядел в моих словах крупицу мудрости и схватился за нее, говорил о том, что кто-то в тот день присматривал за мной и Джебом. Я не знал, повезет ли мне снова. Чего я добился прошлой ночью? Могли я спровоцировать Кэти вышвырнуть меня и Дельту из своей жизни?

— Что, если она перестанет отвечать на мои звонки? — громко спросила Дельта.

— Я позвоню ей и извинюсь. Прямо сейчас. И сделаю все, что в моих силах, чтобы она успокоилась.