Они вышли из университета, и Стейси спросила:
— Куда пойдем?
Стоял жаркий безоблачный день, солнце плавилось в небе, как масло на раскаленной сковородке. Хотелось упасть на траву в парке и лежать, впитывая тепло. В Чикаго, когда Стейси улетала, шел мелкий холодный дождь, люди кутались в плащи, прятали недовольные лица под зонтами. А здесь — красота, уже лето. Она с удовольствием подставила лицо солнечным лучам.
— Если библиотека отменилась, — сказал Дэвид, — то предлагаю прогуляться по центру и выпить где-нибудь кофе, а может быть, и пообедать. Обедать все равно нужно.
— Ты не попытаешься подсыпать мне сонного зелья и исчезнуть?
— Стейси, — сказал он раздраженно, — все, хватит. — Он остановился напротив нее и снял солнечные очки. Глаза у него были очень сердитые. — Я уже осознал всю глубину своего падения. Дал слово не сбегать. Ты меня уже нашла. Я уже сказал, что постараюсь вернуться к Лоле как можно скорее. Чего тебе еще нужно? Приковать меня цепочкой к запястью и носить как дамскую сумочку?
Стейси молчала. Она не хотела ему говорить, что все его гарантии кажутся ей мишурой. Почему-то ее не оставляло чувство, что он лжет. Не все время. Но лжет.
Она медленно покачала головой.
— Нет, я не буду тебя приковывать. Но не могу отступиться.
— И не надо отступаться. Я обещаю, что никуда не денусь из Беркли в ближайшую неделю. Ты можешь быть моей гостьей. Если не желаешь жить в моем доме, я порекомендую тебе отель. Но я должен работать, а постоянный контроль очень раздражает.
— Я, оказывается, совсем тебя не знаю, — тихо сказала Стейси.
— Конечно. Я ведь жених Лолы, а не твой.
Слова почему-то отозвались внутри неприятным эхом. Чтобы заглушить его, Стейси сказала:
— Хорошо. Но ты обещаешь мне…
Дэвид закатил глаза.
— Да, да и еще раз да! Никуда я не исчезну.
Они отправились в центр.
Беркли — небольшой городок, во всяком случае по сравнению с кишащим людьми мегаполисом, показался Стейси приятным. Она не была уверена, что смогла бы здесь жить, она привыкла к Чикаго. Однако Дэвид, кажется, не испытывал никаких трудностей. Ему здесь явно нравилось.
И он хорошо знал город. Проведя Стейси по основным улицам, он свернул в какой-то переулок и предложил пообедать в крохотном ресторанчике, с виду не очень презентабельном. Стейси сама бы никогда сюда не зашла. Они сели, сделали заказ, и выяснилось, что кормят тут превосходно.
— Ты сумел меня удивить, — сказала Стейси, когда принесли десерт: мороженое, украшенное взбитыми сливками и листиками мяты.
— Чем? Выбором ресторана?
— Собой. — Стейси решила, что злиться на него бесполезно. Она вообще не умела долго сердиться на людей, и Грэм-Дэвид не исключение. Впрочем, ей удалось быстро переключиться, так что она уже мысленно называла его Дэвидом.
— Я оказался особенным?
— Ты ведешь себя не так, как в Чикаго.
— Я уже говорил, что города меняют людей.
— Это не объяснение.
Дэвид пожал плечами и принялся за мороженое.
— Со стороны виднее.
— Какой же ты невозможный!
— Возможный. Я же есть.
Стейси не выдержала и засмеялась.
— Значит, ты правда математик?
Он снова пожал плечами.
— Ты же видела.
— Я видела, верно. И у тебя друзья тоже математики. А в Чикаго ты водился с теми, кто посещает ночные клубы.
— Неужели со стороны это выглядело так? Я так развязно себя вел?
— Нет, просто более свободно и…
— Безответственно?
— Верно. — Стейси удивилась, что он сам произнес это слово.
Дэвид подцепил листик мяты и отправил его в рот.
— Видишь ли, человек — натура двойственная. У меня особый случай. Мое второе «я» иногда берет надо мною власть в самые неожиданные моменты. — Произнес он это со странным выражением лица, и Стейси нахмурилась, пытаясь осознать, в чем тут подвох. — Я не всегда могу это контролировать.
Боже, только сумасшедшего на ее голову не хватало! Может, и правда сбежать, пока не поздно? И Лоле сказать, как и матери, что жених ее недостоин? А вдруг он ночью решит прирезать гостью?
— Прямо доктор Джекилл и мистер Хайд, — нервно хихикнула Стейси.
— Все не так страшно. И тебе не стоит смотреть на меня так подозрительно. Я не страдаю умственным расстройством, это мешало бы работе. — Он задумался. — Хотя… может, и помогало бы. Гении, говорят, часто бывают сумасшедшими. А мне хотелось бы быть гениальным математиком. Но чего не дано, того не дано.
— Ты не гениальный?
— Я талантливый. Поэтому я здесь. В университет не пролезешь, если не обладаешь кое-какими навыками и не умеешь соображать. Так что недооценивать себя я не люблю, но и переоценивать не стану. — Дэвид усмехнулся. — Ну, а ты?
— А что я? — Стейси не была готова к вопросу.
— Разве мы с тобой часто беседовали до сих пор?
— Нет. Нечасто. Ты ведь уделял все внимание Лоле.
— Вот видишь. — Он выглядел странно удовлетворенным. — Расскажи о себе.
Она смешалась. Так просто рассказывать о себе человеку, на которого еще утром была жутко зла… Стейси уставилась в вазочку с мороженым: малиновое уже совсем растаяло.
— Ну, ты знаешь, что я художница. Начинающая. И сама не знаю, талантливая ли. — Она улыбнулась. — У меня еще не было ни одной выставки, я за свою жизнь продала пятнадцать работ, а хотелось бы больше. И я этого добьюсь. Я рисую, сколько себя помню. Ты же видел.
— Да, и мне понравилось.
Стейси уставилась на него во все глаза.
— Когда я преподнесла тебе твой портрет, ты сказал, что большей жути в жизни не видел!
Портрет был подарком на помолвку с Лолой. Сестра всегда восхищалась работами Стейси, так что с ее стороны в отличие от жениха все было нормально.
— Ну, я просто был удивлен, что ты подарила мне портрет.
Стейси прищурилась.
— И потому обозвал его «Ковбой поит коня», пока я не сказала тебе, что это?
— Гм. — Дэвид уставился в сторону. — Каждый из нас может ошибиться.
— По-моему, сейчас ты просто стараешься заслужить мое доброе расположение.
— А если и так? Тебе что, неприятно?
Это было уже в стиле старого доброго Грэма. Стейси фыркнула.
— Не старайся.
— Моя цель недостижима?
— Тебе придется всю жизнь на это потратить.
— Я готов пойти на подобную жертву.
— Я не ацтекская богиня, чтобы мне приносили жертвы. Так что обойдемся без этого.
