— Послушайте, неужели вы не способны пойти навстречу хрупкой девушке? Я очень хочу спать на диване.
Алекс громко расхохотался.
— А ты, оказывается, довольно хитрое создание, так резко сменить подход ко мне и тональность разговора — это надо уметь. Все, сдаюсь. Сейчас постелю тебе и исчезну.
— Что, я сама не сумею постелить?
— Давай договоримся на всю оставшуюся жизнь: компромисс на компромисс. Я уступил, теперь уступи ты. Иди в ванную и делай там все, что хочешь. Умойся, почисти зубы, прими ванну, залезь под душ. А тут уж в это время распоряжусь я.
— Сдаюсь. Куда мне идти?
— Вот дверь, прямо напротив тебя.
Ванная комната оказалась на редкость неприветливой. Огромная, холодная, больше похожая на склеп, она вовсе не расположила к себе Ингу. Господи, бедный! Неужели он не может сделать что-нибудь получше из этого помещения? Когда она возвратилась в гостиную, сердце ее охватило теплое чувство. Он так красиво все устроил. Невероятно мило выглядели и две подушки, большая и маленькая, и теплый плед.
— Слушай, я, пожалуй, не буду выключать обогреватель, а то ты здесь замерзнешь. Смотри: если будет слишком тепло, нажмешь на эту кнопку — и дальше все сработает автоматически.
Инга так устала от событий этой ночи, что понимала все с трудом. Ресницы ее слипались.
— Нет, обогреватель мне не нужен. Я привыкла спать в прохладной комнате. Жара для меня гораздо хуже. Можно выключить прибор сразу же. — Не сдержавшись, она громко и сладко зевнула.
Алекс тихо рассмеялся.
— Все, ложись и спи долго и беззаботно. Ты находишься под моей охраной, будь абсолютно спокойна. Если я тебе понадоблюсь в течение ночи, дверь в мою спальню — прямо против входа в ванную.
— Надеюсь, я не помешаю вашему отдыху. Спасибо за все. Пора нам обоим заснуть. Впереди много дел.
— Хочется верить в это, — двусмысленно хохотнул Алекс и вышел из гостиной.
Инга сразу же надела пижаму и выключила свет. Ее почему-то успокоила мысль о том, что больше не надо просыпаться несколько раз за ночь, чтобы проверять оросительную систему. Ей было приятно, что все вокруг, в том числе и белье, хранит запах Алекса.
Безмятежность оказалась обманчивой: Инга проснулась от какой-то безотчетной тревоги. В течение нескольких секунд она пыталась осознать, где она, и, придя в себя, заметила луч карманного фонарика, скользящий по потолку и стенам комнаты. Снаружи кто-то пытался рассмотреть внутренность помещения. Это было не просто сделать, потому что окна были защищены решетками.
Охваченная ужасом, она беззвучно выскользнула из гостиной и стала пробираться к приоткрытой двери спальни. Войдя, услышала вполне различимый шепот Алекса:
— Тихо, не бойся, я тоже проснулся и пытаюсь оценить обстановку. — Инга не слышала, как он приблизился к ней. — Замри. Вот здесь телефон. Я попытаюсь разобраться в обстановке. В случае чего звони в службу спасения. Еще раз повторяю, сиди здесь и веди себя максимально тихо.
Инга осторожно присела на край его большой кровати. Через несколько секунд она пришла в себя настолько, чтобы понять, что Алекс так и не расстилал постель. Скорее всего, он предвидел события и, не раздеваясь, прилег прямо поверх одеяла. Но потом до нее дошло, что причина вовсе не в его сверхбдительности. Просто он отдал ей свой единственный комплект постельного белья. Она поняла, что Алекс не рассматривает это пристанище как свой дом. Почему?
Инга вздрогнула от неожиданно яркого света. Зажглось освещение на большой веранде. Зная уже, что Алекс осторожен как хищный зверь, она успокоилась. Он никогда бы не включил свет, если бы не был уверен в полной безопасности. Через несколько секунд Инга услышала звуки двух мужских голосов. Слова разобрать не могла. Чтобы услышать разговор, она подобралась к наружной двери. Но услышала только последнюю фразу Алекса: «…Увидимся завтра, тогда и поговорим подробнее. Пока». Потом раздался звук открывающегося замка и возник его силуэт.
— Ты почему здесь? Я же сказал тебе, чтобы ты оставалась на месте.
— Мне было страшно за… вас. Это был Роберт?
— Да.
— Как он оказался здесь?
— Этот придурок выслеживал тебя. Он хотел убедиться, что ты в моей постели. И потом мстить!
— Интересно, какие основания у него мстить мне. Он мне никто, тем более — я ему! Кстати, а как он узнал, что я не ночую дома?
— Объясняет он это вполне реалистично. Парень каким-то образом увидел, что от твоего дома ночью отъезжает грузовик, и, заподозрив неладное, примчался убедиться, что с тобой все в порядке. Он понял, что дома тебя нет, и отправился на поиски. Впрочем, догадаться, где ты можешь быть вне дома, не так уж трудно. Он давно уже подозревает, что ты моя любовница.
— Довольно странные доводы. И что вы ему сказали по этому поводу?
— Правду. — Тон Алекса показался Инге двусмысленным, но она была настолько обессилена всем, что произошло в последние сутки, что ей было не до выяснений. — У него есть основания для такого поведения? Я спрашиваю тебя об этом не из праздного любопытства. Если между вами что-то было и ты этого больше не хочешь, я сумею нейтрализовать его.
— Ничего не было, кроме невинного школьного ухаживания. Не хочу больше распространяться на эту тему. Да и середина ночи не лучшее время для выяснения отношений.
— Как ты думаешь, у него хватит ума не распространяться о том, что ты провела ночь под моей крышей?
— Не знаю. Но, скорее всего, он не станет болтать лишнего. — Злые слезы навернулись ей на глаза. Какого черта ты появился здесь? — мысленно обратилась она к Алексу. — Как мы спокойно жили, пока тебя не занесло сюда. — А это она произнесла уже вслух. Инга в запале не заметила, что перешла на интимное «ты».
А Алекс заметил.
— Умница, наконец-то ты отбросила формальности и мы стали на шажок ближе. Все, вали на свое спальное место. Умные разговоры отложим на завтра.
— Кстати, не надо было меня обманывать. Я обошлась бы одним пледом. Я чувствую себя неуютно на отобранных у тебя постельных принадлежностях.
— Малышка, не обижай меня. Я все-таки считаю себя джентльменом. Не могу же я нежиться на чистых простынях, в то время как моя любимая девушка мается на жестком диване под грубым пледом.
Ингу так поразили слова «моя любимая девушка», что на некоторое время она потеряла дар речи, а когда пришла в себя, переспросила:
— Как ты меня назвал?
— Очень просто — «моя любимая девушка». Все, заканчивай дискуссию и иди на полюбившийся тебе диван. Перед завтрашним днем надо хоть немного поспать. Хотя, признаюсь, мне это удастся с трудом. Единственное, о чем я могу думать, это ситуация, когда ты подо мною, ласковая, податливая, желающая меня так же, как я тебя. Все, уходи.
Дрожащим голосом Инга вдруг прошептала:
— Я тоже могу думать только об этом… Ну и дура же я, что сказала… — добавила она, спохватившись.
— Так в чем же дело? Ты что, боишься меня?
— Нет, с чего бы? — По ее тону чувствовалось, что боится она вовсе не его, а себя, точнее своих выходящих из-под контроля эмоций.
— Пойми меня правильно. Если тебе страшно, ложись под мое одеяло. Мы просто заснем вместе. Обещаю тебе, что с моей стороны не будет никаких попыток. Мы просто обнимемся и заснем в тепле и уюте.
Хорошо, что он не видит выражения моего лица, подумала Инга.
