включенной сиреной. По мере приближения машины громкость душераздирающего звука возрастает, длина волны становится короче. Когда машина окажется непосредственно перед вами, волна сократится настолько, что у вас заложит уши. Но затем машина снова начнет удаляться, и уши можно будет уже не затыкать, звук будет делаться тише с удлинением волны. То есть по мере удаления источника звука удлиняется волна. К счастью, эффект Доплера отлично поддается математическому моделированию. Хаггинсы вычислили, что Сириус удаляется от Земли со скоростью 45 км в секунду.
В начале XX в. астрономы продолжили исследования красного смещения. Уже к 1931 г. американцам Эдвину Хабблу и Милтону Хьюмасону удалось доказать, что в районе 100 млн световых лет от нас галактики стремительно разбегаются от Земли — и чем больше расстояние, тем стремительнее. Открытие имело колоссальное значение. Ведь если представить все «в обратной перемотке», получалось, что вся Вселенная была сконцентрирована в каком-то небольшом участке пространства. Дальнейшее развитие событий замечательно описано у Саймона Сингха в «Большом взрыве».
Давайте посмотрим, что должно было происходить непосредственно в момент «взрыва», поскольку именно с ним связаны ключевые доводы креационистов, касающиеся происхождения времени. Во время «большого взрыва» температура должна была измеряться триллионами градусов: молодая Вселенная состояла из света и практически бесконечного числа атомных частиц. По мере расширения протоны, эквивалентные ядру водорода, вступали в реакцию с другими энергетическими частицами, образуя гелий, а также выбрасывая в пространство энергетические электроны и свет. Где-то через 300 000 лет температура понизилась где-то до 6000 °C — теперь свободные электроны могли замедлить движение и позволить свету распространяться беспрепятственно, не сталкиваясь ни с чем. Свет достиг постоянной скорости 299 792 км/с и держит ее до сих пор.
Тем временем некоторые участки Вселенной стали достаточно плотными, чтобы к ним начала притягиваться материя и стали образовываться первые звезды. Расширение Вселенной продолжалось, звезды рождались, жили и умирали. Для нас важно, что на протяжении их жизни и смерти в ходе термоядерных реакций образовывались более тяжелые элементы, чем водород и гелий. Почти все, что мы видим вокруг себя, — это продукты жизненного цикла звезды: и металл, из которого сделана чайная ложка, и кислород, которым мы дышим, и углерод, из которого состоим мы сами. Все эти и другие элементы берут начало во внеземных процессах, происходивших задолго до образования нашей планеты. Мы — потомки по крайней мере одного поколения звезд, погибших до нас. Земля никак не могла родиться на заре времен.
Для определения времени «большого взрыва» применяются различные методики. Многие основаны на измерении расстояний между разными удаляющимися друг от друга созвездиями и вычислении времени, которое им потребовалось, чтобы разлететься из единой точки пространства. Последние результаты вычислений возраста Вселенной были опубликованы в 2003 г.: отсчет времени начался 13,7±0,2 млрд лет назад. В основе расчетов — фоновые микроволновые колебания, идущие с «большого взрыва», и результаты не имеют ничего общего с цифрами из популярного в 2005 г. хита.
Достаточно просто взглянуть на ночное небо, чтобы увидеть время в действии. На самом деле все эти бесчисленные мириады звезд — свет, выпущенный ими миллионы лет назад. Яркая точка в небе — это не звезда в том виде, в каком она существует сейчас. Представьте на миг инопланетного астронома, который разглядывает нашу Землю в мощный телескоп за 65-251 млн световых лет отсюда. Свет, который он увидит, был отражен от поверхности нашей планеты, когда по ней еще гуляли динозавры. Глядя на звезды, мы все переносимся назад во времени, обычно мы об этом просто не задумываемся.
Многим креационистам, понятное дело, со всем этим смириться тяжело. Поэтому часто они предпочитают просто игнорировать неудобные факты и считать, что скорость света стремительно падает с момента творения. Однако подтверждений этому нет. Если бы дело обстояло так, и жизнь на Земле, и существование этой книги, вероятнее всего, оказалось бы под вопросом. Многим знакома знаменитая формула Эйнштейна E = mc2, выведенная им для теории относительности, однако не все понимают до конца, что она означает. Великое открытие Эйнштейна состояло в том, что материя (m) и энергия (E) — это разные формы одного и того же, а значит, взаимозаменяемы. Чтобы вычислить количество энергии в материи, массу надо помножить на квадрат скорости света (c). Отсюда следует, что любое, самое крошечное изменение скорости света кардинальным образом повлияет на количество энергии, выделяющееся при радиоактивном распаде.
Чтобы сжать 13,7 млрд лет до 6000, скорость света должна была бы возрасти на несколько порядков. Да, время бы сжалось, однако вылезла бы куча проблем в других местах. Прежде всего возросшая скорость света вызвала бы заодно увеличение объемов радиоактивного распада, а значит, нагревание Земли до роковых температур. Количество жара, излучаемого Солнцем, тоже возросло бы — из-за увеличения объемов реакции синтеза водорода, и от такой избыточной энергии Земля попросту бы сгорела. Как выжили бы наши предки на раскаленной планете?
И наконец, если бы скорость света так разительно изменилась, мы бы совсем по-другому воспринимали и формулировали время, происхождение жизни, Вселенной и всего прочего. На этот счет очень красноречиво высказался Иан Плаймер из Мельбурнского университета:
Надо ли говорить, что никаких подобных доказательств до сих пор не представлено.
Поняв прошлое, мы можем извлечь из него урок. Если соотнести временную шкалу с прошлыми событиями, можно попытаться увидеть в катастрофах подсказку, как действовать, если ситуация повторится. Смирившись с 6000-летним возрастом Земли, который нам навязывают креационисты, мы рискуем упустить ценный опыт прошлого, способный помочь нам справиться с будущими проблемами.
Представим, как мы могли бы поучиться у наших предков, проанализировав их реакцию на относительно небольшие климатические изменения. Вместе с коллегами из Королевского университета Белфаста мы отслеживали изменения климата по годичным кольцам ирландских деревьев (см. главу 6). Эта масштабная реконструкция, охватывающая период в 7468 лет, потребовала непосильного тридцатилетнего труда (не моего, честно скажу) по вытаскиванию дубовых бревен из топей по всей Северной Ирландии. За это время исследовательская группа в Королевском университете установила, что случались странные периоды, когда деревья, видимо, не росли вовсе. А временами, наоборот, у деревьев наступал земной рай, когда даже самые заболоченные участки начинали зарастать, настолько увеличивалась популяция. Присмотревшись повнимательнее, мы заключили, что эти чередования отражают изменения климата. В периоды бурного роста климат становился достаточно сухим, чтобы деревья занимали заболоченные участки. А когда возрастала влажность, уровень воды в болотах поднимался, деревья гибли и молодая поросль гнила на корню — прирост падал. Климат Ирландии как западного морского рубежа Европы очень остро реагирует на происходящее в Северной Атлантике. Океан чихнет — в Ирландии простуда. Поэтому, когда океану в прошлом случалось закашляться, в Ирландии, судя по деревьям, наступало воспаление легких. Но если деревьям приходилось туго, как же чувствовали себя люди?
Что касается археологических данных, для нас было удачей наличие результатов работ по радиоуглеродному датированию раскопок за 50 лет. У нас на руках оказались данные 450 исследований по фортам, кранногам (постройкам на искусственных островках посреди озер и болот) и поселениям. Мы перевели возраст в календарные годы, чтобы сравнить время построек и отраженные в колебаниях численности деревьев климатические изменения. Результаты ошеломляли. Строительство убежищ совпадало с ухудшением климата. В лихие времена люди практически всегда сплачивались, сберегая скудные остатки пищи и других ресурсов. Судя по прогнозам климатических изменений, нас ждут времена куда более тяжелые, чем довелось пережить нашим предкам. Сможем ли мы проявить благоразумие и найти более достойный выход, чем напасть на соседей и отобрать то немногое, что у них осталось? Надеюсь, что да.
Нам надо безотлагательно изучить реакцию людей в других частях света, чтобы узнать, сходная ли картина наблюдается в разных климатических зонах. Однако, если Земле всего лишь 6000 лет, никаких таких событий — да и других, которые мы рассматривали в этой книге, — попросту не было. Мы не сможем
