После такого сообщения Моргунов несколько минут изображал из себя поведение директора фирмы «Гиппократ» во время добивания справедливости. Чтобы Капон ни в чем не обвинил коллегу, Славка сходу заявил: Таран – впереди паровоза, а уже потом – личные взаимоотношения Моргунова с бывшим сотрудником. Если бы Шапиро услышал, чего собирается сделать с ним Славка, он бы не дрыгнулся со своей Америки и больше того, прорыл бы под ней тоннель в Африку на случай моргуновской агрессии через океан.
Сенсей Вонг немного подождал, пока главврач «Гиппократа» перестанет скакать среди его единственного глаза выше Бубки без палки и бросил:
– В общем так, Слава. Мало того, как этот фуфлогон приедет до нас, так теперь только от вас зависит, чтобы он вернулся из отсюда до родины не вперед ногами, а с радостью на морде. Как все остальные таранята. И не надо сильно переживать. Вы же прекрасно догоняете – мы не просто кинем их. Мы сделаем такое, что от вашего Шапиры и его подельников завоняет из Америки еще сильнее, чем от мертвяков с трехнедельным стажем. Падло буду, если этого не станет, так я отдам взад ваше слово. И лечите тогда Шапиру всеми известными медицине средствами – от раствора цемента в хавале до ванны Шарко из серной кислоты.
– Ну, допустим, вы слышите меня, Капон, я говорю только допустим, этого произойдет. Так потом американцы вперемешку со своей вонью притаранят сюда на разборы.
– Не переживайте, Слава. Они будут думать не за разборы с нами, а поглубже заныкаться среди родной земли. Через недельку-другую после завершения дела, но не раньше. Только между нами, Слава, по ихним дефективным американским законам бригада Тарана наследила на пару пожизненных заключений. И… Вообще, Слава, я вам не втираю: им будет не до нас. Так что давайте пахать. Оборзевшего Тарана не устраивает другой уровень, кроме мэра города. Это добавляет забот.
– А мэр согласен встретиться с Тараном?
– Какая разница? Может, я еще должен ломать свою голову за таких глупых вопросов? Если Таран имеет желание набить стрелу мэру, так он с ним обязательно встретится. Я отвечаю.
В кабинет Моргунова Сосисомиди вошел на полусогнутых стропилах. Янис сильно переживал: вдруг главврач еще не отказался от затеи научить Судно следовать правильным курсом при езде в сумке с надписью «Мальборо»? После первого урока вождения начальник рекламы «Гиппократа» стал вкалывать с удвоенной энергией, не помышляя за отдых, дополнительные вознаграждения и вопросы по поводу пока неизданной поэзии.
– Ты чего припозднился, Отсосопуло? – строго спросил доктор Вонг.
– Да, Сосис, опоздавшим достаются кости, – сделал недовольную морду Моргунов. – Я тебе плачу такие бабки, учу водить машину, девочки опять же… Ты, паскуда, у меня точно кости будешь жрать вместо той полбочки меда, которой я лично наградил тебя, зараза, за работу на фирме.
– Вы его наградили, а он задрал нос, – словно ненароком бросил сенсей.
Сосисомиди, упав на четыре кости, стал бурно заверять руководство – он ни разу не загордился и приложит все силы, чтобы реклама за «Гиппократ» вышла на новую ступень качества. Моргунов и Капон еще немного попугали фраера недовольными выводами, а потом озадачили его ответственным заданием.
– Учти, Сосис, если завалишь рекламу, тебя тоже завалят, – гарантировал Моргунов. – Но когда сделаешь всё грамотно, так я тебе добавлю зарплаты и, может, даже награжу именной саблей с рук самого доктора наук Вонга. Да, тут мне какую-то верстку твоей книжульки притаранили, потом подпишешь свои мансы. А если задание обосрешь – так тебе тем более писать уже нечем будет.
У Яниса сильно чесались руки увидеть свою книжку в напечатанном виде прямо уже, однако он хорошо помнил за урок вождения автомобиля и потому не рисковал нарываться своими просьбами до характера главврача «Гиппократа».
Сосисомиди горячо замолол слова признательности и бросился выполнять ответственное поручение.
– Скажите, Слава, – обратился до главврача Капон. – Этот Отсосопуло вместе с фотографильщиком нас не подведет? Вдруг они роты свои поганые раззявят не до места?
– Сосис будет молчать, как Канцельбогенштраузинер за день до опубликования его завещания, – ухмыльнулся главврач «Гиппократа». – А наше кино – прямо-таки лучше не бывает. Этот деятель фотографии за бабки готов снимать хоть свадьбу, хоть похороны, хоть вашу встречу в верхах с потусторонним миром. Он всю дорогу ходит такой синий, лишний раз открыть рот может в одном случае. Чтобы плеснуть в него еще полстакана какого-то шмурдяка. Вдобавок мы же не оставим наедине Тарана с мэром. Как только Сосис со своим ханыгой сделают работу, так первый заместитель горсовета культурно потеряет их за двери. По натуре, разве Таран не врубится – в присутствии нашей независимой прессы можно обсуждать политическую погоду в комнате, но только не деловые мансы.
Глава двадцать седьмая
Трудовые будни «Гиппократа» не стали менее ударными от того, что Таран решил заняться благотворительностью на чужой территории. Больные по-прежнему осаждали палаты интенсивной терапии. Лаки Люкс только успевала заряжать собственные фотографии, целлофановые кульки, анализы публики и другие лекарства против вредной чертовщины. Белая колдунья Анна с нездешней силой разбрасывалась во все стороны жизненной энергией, неся клиентам повальное счастье, а при виде обшарпанного «Москвича» директора Борща всякие собесы баррикадировали двери. Горе, конечно, но зато по другому поводу чуть легче дышится: нотариусы едва успевают оформлять хаты одиноких стариков, а дом престарелых «Гиппократа» – принимать клиентов. И крысомором их никто не лечит – вот что самое удивительное, хотя фирма торгует квартирами в полный рост.
Кроме всего этого, на макушку Майки свалилось счастье заботиться за требования врачей вовсе не из скорпионовского отделения, больных по натуре и прочие хозяйские дела, от чего ее голова делалась квадратной, а мешки над глазами стали увеличиваться, словно доктор Майка засовывала свои сбережения именно в такие сейфы.
До чести Пилипчук, она не скулила, как стоило ожидать с-под хрупкой женщины. На плечи Майки упало огромное хозяйство: от спортивного клуба до санатория «Синие зори» со всеми вытекающими проблемами, будоражившими докторшу с раннего утра до поздней ночи. Только сейчас Майка стала догадываться, какой, без понтов, объем работы взвалил на себя Моргунов, и удивилась, как это Славка выдерживал сильное напряжение, ни разу не выйдя из себя с помощью хотя бы пистолетных выстрелов?
Скоро Майка поняла: приходит то время, когда эти самые выстрелы не проканают элементарным снятием стресса, и врубилась – нужно подлечиться, как завещал Гиппократ. А потому выписала сама себе сильное лекарство, после которого, как учит народная медицина, любая женщина чувствует себя гораздо лучше. Пилипчук выдернула трех медбратов из женского отделения и потребовала от них доказать, на что способны эти жеребцы. Они обязаны стараться изо всех сил на благо «Гиппократа», нехай даже под видом взятки исполняющей обязанности главврача.
На следующее утро Майка приступила к работе с утроенной энергией без помощи белой колдуньи Анны. Встревоженный Скорпион оторвал ее от жмени важных дел, сильно переживая, как три его лучших сотрудника делают на себе вид парализованных, лишь бы не заниматься своими непосредственными медицинскими обязанностями.
Пока Майка воспитывала Скорпиона клятвами Гиппократа и другими словами, поднимающими докторов на благо страдающих, Капон спокойно сидел в квартирке Сони, не переживая, что это уютное счастье пролетело мимо рук шести кандидатов в опекуны мадам Левицкой, фраера резко перестали здесь бегать, когда вместо сильно смахивающей на пожилую мумию бабаньки им открывал дверь мордоворотистый Сучок. Бывший лучший друг всех собак города замечал опекунам, не успевшим оформить все необходимые для счастья старушки бумаги: он есть единоутробный внук владелицы квартиры.
Опекуны резко скрипели зубами, услышав за такую приятную новость, как появление внука на
