крестьянами. Это именно и составляет нашу цель. Общество, в котором осталась классовая разница между рабочим и крестьянином, не есть ни коммунистическое, ни социалистическое общество» (см. ПСС, т. 38, с. 353) «Цель — создать социализм, уничтожить деление общества на классы, сделать всех членов общества трудящимися, отнять почву у всякой эксплуатации человека человеком» (там же, с. 385). «В результате НЭПа страна должна прийти к правильному социалистическому продуктообмену между промышленностью и земледелием», — считал он (см. ПСС, т. 44, с. 8), только тогда «фундамент социалистической экономики можно считать заложенным» (там же, с. 502), причем «переход от денег к безденежному продуктообмену бесспорен. Чтобы этот переход был успешно завершен, надо чтобы был осуществлен
Цель государственного социализма, как отмечал Ф. Энгельс, — «превратить возможно большее число пролетариев в зависимых от государства чиновников и пенсионеров и организовать наряду с дисциплинированной армией солдат и чиновников такую же армию рабочих». «Принудительные выборы под наблюдением назначенного государством начальства вместо фабричных надсмотрщиков — хорош социализм», — возмущался он (К. Маркс, Ф. Энгельс Собр. соч., т.35, с. 140).
Но именно это и было в СССР. Характер труда рабочих оставался наемным — администрация нанимала работников и обладала реальной властью на производстве, а не наоборот. Прибавочный продукт отчуждался государственным аппаратом и им же перераспределялся. Между тем еще Маркс предупреждал: «Никакая форма наемного труда, хотя одна из них может устранить недостатки другой, не в состоянии устранить недостатки самой системы наемного труда» (см. там же, т. 46, ч. 1, с.62) Капитал, по его убеждению, «
Утвердившийся в ходе реализации модели «государственного социализма» монопольно- государственный способ производства, основанный на наемном труде в промышленности, сфере услуг и значительной части сельского хозяйства, — тот своеобразный государственный капитализм, которого, по словам В. И. Ленина, «никакой Маркс и никакие марксисты не могли предвидеть» (ПСС, т. 45, с. 117) — оказался на деле путем отсталой, полуазиатской, России в современный капитализм.
Партийно-хозяйственная «номенклатура» выполнила объективно прогрессивную задачу организации крупной промышленности и увязывания ее с колхозно-кооперативным сектором в едином народно- хозяйственном комплексе; таким образом были преодолены экономические уклады, доставшиеся многонациональной стране в наследство от феодализма и даже дофеодальных способов производства.
Однако созданная за годы «социалистического строительства» громадная система управления с ее всепроникающим бюрократическим планированием была эффективна только при двух главных обстоятельствах: при не очень значительных номенклатуре и ассортименте промышленной продукции и при значительных объемах дешевого, с полукрепостническими рецидивами труда колхозников и полурабского труда миллионов заключенных в исправительно-трудовых лагерях, что позволяло взамен армии безработных сдерживать рост стоимости рабочей силы и занижать ее реальную цену на монопольном рынке труда.
По мере исчезновения этих двух факторов административно-командная система с каждой новой пятилеткой все более пробуксовывала, а к середине 1980-х годов и вовсе стала, выход из создавшегося тупика партийно-государственная верхушка поначалу пыталась найти в «перестройке», т. е. переходе, по примеру Китая, к модели «рыночного социализма», но тут же выяснилось, что большая часть «номенклатуры» не хочет поступаться при этом своими привилегиями и вообще привычным полупаразитическим образом жизни, что было бы неизбежно.
В развернувшейся борьбе «перестройщики» подняли тогда знамя «демократии и гласности» — разумеется, буржуазной демократии и буржуазной гласности, — попытались привлечь на свою сторону всех недовольных системой, в том числе наиболее эксплуатируемую часть рабочего класса, пробудив ее к политической деятельности. Роль проводника курса рыночных реформ при этом отводилась социально активной буржуазной интеллигенции, до того прилежно обслуживавшей нужды класса буржуазной бюрократии.
Именно в ходе перестроечной борьбы наиболее зрелая часть «номенклатуры» полностью осознала к началу 1990-х годов направление развития своего классово-эксплуататорского интереса и занялась — руками буржуазных либерал-демократов — приватизацией всего ранее созданного в СССР под ее руководством. Так завершилась в России эпоха буржуазно-демократической революции в широком смысле слова, начатая революцией 1905 года и закончившаяся августовской политической революцией 1991 г. На смену переходному государственному способу производства на основе наемного труда пришел стандартный рыночно-монополистический капитализм; закон стоимости одержал — вопреки чаяниям сталинистов — очередную убедительную победу в сфере товарного хозяйства, доказав несостоятельность любых товарно- денежных «моделей» немарксистского социализма — как государственных, так и рыночных.
Постсоветская Россия и наши задачи
Единый прежде эксплуататорский класс буржуазной бюрократии уступил место при этой смене способов производства в рамках системы товарного хозяйства — обычному спектру свойственных развитому капитализму буржуазных слоев и классов: финансовой олигархии, бюрократической буржуазии, торговой и промышленной буржуазии, одним из первых возник огромный слой городской мелкой буржуазии и т. д. Устойчиво идет процесс классового размежевания и на селе: быстро исчезает особый класс колхозного крестьянства, возникают классы новых сельхозрабочих, фермеров, крупных землевладельцев; узаконивание частной собственности на землю наряду с другими средствами сельхозпроизводства катализирует этот процесс.
Современная политическая система России, — при всей ее очевидной кризисности — очень выгодна для всей буржуазии в целом, ведь все без исключения крупные партии и общественные объединения — от крайне правых нацистов до якобы левых псевдокоммунистов — отражают в конечном счете экономические и политические интересы соперничающих группировок господствующего класса, т. е. государственного и частного капитала.
В 1990-е годы государственная власть в России находится в руках блока непроизводственных слоев буржуазии — высшей бюрократии и финансовой олигархии, которых поддерживает часть торговцев, занимающаяся экспортом сырья и импортом ширпотреба. Этот блок полностью контролирует сферу денежного обращения в стране, используя ее в чисто спекулятивных целях. Это идет вразрез с интересами промышленников и предпринимателей, которые вынуждены делиться с правящей элитой львиной долей прибылей, а сами в этих условиях перейти на бартер (натуральный товарообмен). Той части прибавочной стоимости, которая остается в распоряжении производственной буржуазии, едва хватает ей на поддержание воспроизводства и собственное ненасытное потребление, поэтому пролетариату — производителю прибавочной стоимости и источнику всей прибыли — не оставляют даже средств на зарплату. Так «патриотически настроенные отечественные товаропроизводители» — буржуа изобрели новый вид выколачивания абсолютной прибавочной стоимости помимо удлинения рабочего дня и интенсификации труда: необходимое рабочее время сводят к минимуму, а прибавочное рабочее время доводят до максимума путем внедрения системы добровольного холопства эксплуатируемых рабочих.
Вся деятельность правящего компрадорского блока носит откровенно паразитический и антинациональный характер, поэтому противостоящие ему фракции буржуазии стараются сплотиться сами и повести за собой возможно большую часть неимущих и малоимущих слоев и классов (в ограблении которых они также принимали и принимают участие) под шовинистическими лозунгами. Этому и призваны способствовать различные комбинации государственно-патриотических коалиций, которые нацелены на формирование буржуазного блока «патриотов-профессионалов» из бывших номенклатурно-КПССовских политиков, региональных элит, чиновников среднего и низшего звена, промышленников и торговцев в сфере отечественного производства, представителей ущемленного мелкого и среднего бизнеса и т. п. При этом
