- То есть, получается, ты ему все наши планы раскрыл? - удивляясь от осознанного Викентьев остановился.
- Конечно, - улыбнулся над опешившим директором Коган, - Мы со Сталиным теперь соратники, как бы пафосно это не звучало.
- И про Женю-Егора сказал?
- Нет, ни в коем случае, - полковник достал из внутреннего кармана куртки небольшую плоскую фляжку, открутил на ней колпачок и протянул Викентьеву, - прими, Юра.
Тот не отказался, сделал глоток. Куратор тоже приложился к фляжке, убрал ее, и они дружно задымили сигаретами.
- Понимаешь, Юрь Саныч, - прервал молчание Коган, - эти беседы были для нас обоих очень тяжелыми. От меня требовалось очень быстро соображать, а Иосиф Виссарионович вынужден был иногда ждать из-за разницы течения времени в наших мирах. Хотя это ты и сам знаешь. Несколько неравнозначное положение. У него море времени на обдумывание, а у меня чекистский опыт, современное мировоззрение и послезнание. Вымотался я страшно. Две недели Сталин каждый вечер сидел у приемника по четыре часа, а я, как проклятый, больше четырех суток каждые шесть с мелочью часов садился к компьютеру и тарабанил так быстро, как только мог. Николай Малышев конечно молодец. Его программа автоматически растягивала мою речь и подбирала высоту голоса так, что на той стороне казалось, будто я просто делаю большие паузы между словами и очень много задумываюсь. И только потом запись сжималась и передавалась туда. Я потом посмотрел несколько кусочков записи. В режиме реального времени той стороны сам себе показался этаким восточным мудрецом.
Полковник глубоко затянулся и опять очень аккуратно растоптал докуренную сигарету. На Вопросительный взгляд Викентьева пояснил:
- Привычка после одного пожара.
Директор также затоптал окурок и спросил:
- О чем же вы договорились?
- Об очень многом. Очень долго ругались на тему сокращения армии.
- Ругались? - переспросил директор.
- Именно, - весело подтвердил Коган, - на третий их вечер мы уже на ты перешли. Договорились о совсем небольшом сокращении. Армия - девятьсот тысяч будет. Пограничники в составе войск СГБ в это число не входят.
- Что за СГБ? - удивился полковник.
- Служба Государственной Безопасности. Стопроцентный аналог нашего КГБ. Подожди, не перебивай, Юра, сейчас все расскажу. Полный переход на наши стандарты. От формы, камуфляжа и разгрузок до погон и званий. От СГБ до министров, вместо наркомов. Практически все, что в спешке делалось у нас во время войны, и многое из того, что поэтапно много позже. Уже идет форсированное обучение войск, от солдата Советской Армии, который уже не боец РККА, до генерал-майоров, а не комбригов, и выше. Институт комиссаров преобразуется в институт замполитов. Вводится единоначалие. Военная контрразведка временно переподчиняется лично Сталину и вместе с СГБ занимается охраной государственных и военных секретов страны. Производство вооружений образца тридцать седьмого года немедленно останавливается. Заводы и фабрики также форсировано подготавливаются к выпуску оружия и техники по присланным нами чертежам. Производство будут начинать только тогда, когда будут способны делать изделия только с хорошим качеством. На ближайший год более-менее готовые предприятия занимаются станкостроением, опять-таки по нашим чертежам. Недостающие станки срочно закупаются в германии и штатах. Насчет штатов вообще разговор особый. Чуть позже объясню. Все КБ и НИИ разгоняются и специалисты гонятся на производство с одновременным доучиванием по нашим учебным курсам современных технологий.
- Как это НИИ и КБ разгоняются? - не выдержал Викентьев, - А научные школы, как же потом без них?
- Юра, ну сам подумай, - улыбнулся полковник, - Вот попробуй представить себе КБ образца тридцать восьмого года, проектирующего ну, скажем, - Куратор задумался, - АПЛ или ДиВиДи проигрыватель. Все придется создавать заново с молодыми, знающими современную нам науку, учеными и инженерами. Несомненно, используя нынешних специалистов, которые смогут переучиться и отказаться от существующих сейчас там научных догм.
Коган посмотрел на немного смущенного директора и продолжил:
- Конечно физические, математические и те же медицинские научные институты останутся. Куда же без них. Пусть сейчас осваивают наши современные знания. О медицине тоже разговор особый позже у нас будет, - полковник опять немного задумался, прикурил очередную сигарету и продолжил:
- Одновременно начинается строительство электростанций, алюминиевых заводов, металлургических и химических комбинатов. Ты спросишь, откуда на все взять деньги? Ну, для начала, выгребаются все запасы золота. Резко, соответственно, взлетает цена драгметаллов на внутреннем рынке. Что-то граждане понесут в госскупку. Одновременно идет возврат к НЭПу. Причем, разрешается даже самостоятельная промывка золота, как отдельными старателями, так и промышленными кооперативами. Но все под очень жестким контролем государства. Да и налоги для новых хозяев-производственников будут несколько другими. Под контролем экономического отдела СГБ много на себя не потратишь. На производство - пожалуйста. Разросся до серьезного уровня - контрольный пакет государству.
- Это же полный отход от основной линии на построение социализма! - удивился Викентьев.
- Ну, не такой уж и полный. Что-то типа шведского варианта. Вся тяжелая промышленность остается в руках правительства. В конце концов, что такое социализм, никто в мире толком тогда еще не знает, какой построим, таким и будет, а кто не согласен, что мы его по Ленину строим, тот троцкист и мы в этом не виноваты.
- Да, не представляю, как ты Сталина уговорил на немедленную остановку производства оружия, а тут вообще такое начнется! - директор покачал головой.
- С оружием, как раз достаточно просто. Особых изменений международной обстановки, от событий в Советском Союзе, вызванных нашим послезнанием, там пока еще нет. Поэтому, где сосредоточить основные имеющиеся уже запасы вооружений, я Виссарионовичу подсказал. А вот, что касается реакции на резкое изменение внутренней экономической политики... - полковник задумался, - В тридцать седьмом году Сталин уже успел сосредоточить абсолютно всю полноту власти в своих руках. Кто-то начнет дергаться - к стенке или в Гулаг. Тут я с Иосифом согласен. Просто нет другого выхода. Это как на гонке. Или рвешь все жилы, чтобы прийти к финишу первым, или падаешь, надорвавшись, и сходишь с дистанции. Вот главная задача и состоит в том, чтобы удержаться на самой грани этого максимального напряжения всех сил державы и не сорваться. Использовать все, вплоть до самых маленьких, ресурсы для достижения великой цели.
- Да, - сказал после небольшой паузы Коган, - что-то я совсем уж высоким штилем заговорил. И в горле, плюс к тому, пересохло. Давай ка, Юрь Саныч, мы в твой новый кабинет переместимся. Кофейку попьем. Ребят наших соберешь. Посоветуемся, как дальше работать будем.
****
Первыми в кабинете директора появились две подруги, Ольга с Екатериной. Радостно поздоровавшись с полковником и покивав Викентьеву, которого сегодня уже видели, они тут же принялись заниматься кофе и бутербродами, устроив ревизию очередному бездонному холодильнику директора. Одновременно, треща как две сороки, девушки стали хвастаться успехами Жени-Егора, как своими. Он уже по-немецки с берлинским акцентом говорит. И несколько вузовских экзаменов на юридическом факультете Московского университета экстерном сдал.
Пришедшие следом два друга, Дима с Малышевым, не успев поздороваться, тут же накинулись на бутерброды. Со стороны это выглядело так, как будто их до того неделю не кормили. Влетевший последним Логинов дежурно чмокнул Ольгу в щеку и присоединился к молодым проглотам. Пока молодежь усиленно насыщалась Коган, смакуя кофе, обрисовал ситуацию с согласием Сталина на коренную перестройку экономики, план которой был, якобы, передан на ту сторону по фототелеграфу. Практически он повторил все то, что рассказал только что Викентьеву, скрыв, соответственно, только информацию о прямом контакте с Иосифом Виссарионовичем.
