Тут постарался новый начальник войск ПВО Покрышкин. Его произвели в генерал-лейтенанты прямо из капитана. По предложению Александра были созданы специальные группы перехватчиков из лучших асов ВВС. В сотне километров от границы днем и ночью посменно барражировали Ту-4М с мощными радиолокаторами на борту, этакое подобие 'аваксов' того мира, не очень совершенное, но, тем не менее, довольно эффективное средство обнаружения самолетов противника. С высоты восемь тысяч метров дальность обнаружения цели достигала почти четырехсот километров. Перехватчики взлетали одновременно с самолетом-постановщиком помех. Как только разведчик врага залетал на полсотни километров вглубь нашей территории, тут же включалось глушение всех возможных вражеских диапазонов радиосвязи. Звено новых Яков с легкостью принуждало вражеский самолет сесть на наш аэродром или, если экипаж противника был очень несговорчивым, сбивало на месте обнаружения. На вопросы сопредельной стороны, не залетал ли к нам случайно их якобы заплутавший рейсовик, наши дипломаты вежливо и непринужденно заявляли, что ничего об этом не знают.
- Исходя из всего, мною сказанного, - продолжил я убеждать присутствующих на совещании, - пусть лучше эта война будет именно сейчас, когда мы к ней более-менее готовы, и знаем основные планы противника.
Распечатки 'Барбароссы' легли на стол Сталина еще в начале марта.
- Так значит, ты не за саму войну, а только за момент ее начала? - дошло наконец-то до Ворошилова, - Именно поэтому тебе так нужен этот танк?
- Конечно, Климент Ефремович, вы как всегда все правильно понимаете, - решил польстить я маршалу.
Сталин хмыкнул в усы, но промолчал. В том, что Иосиф Виссарионович сразу понял все правильно, у меня не было и тени сомнения. Вот только почему он не прервал эту перебранку сразу?
Стройные ряды воинов, марширующих мимо трибун, смотрелись красиво и даже немного грозно. Мосинки с примкнутыми трехгранными штыками были оружием Первой мировой войны, но никак не наступившей уже второй. Конные повозки с пушками и несколько тачанок с 'Максимами' тоже не произвели на меня особого впечатления. Довольно красиво, надо признать, проехали по Красной площади инвалидные коляски под названием Т-26. Я, конечно, понимаю, что нельзя так называть когда-то вполне неплохой легкий танк. Но, в сравнении с теми же боевыми машинами пехоты, которые сегодня стоят на вооружении Советской армии, он смотрится каким-то непропорциональным недомерком. Следующими на площадь выехали тяжелые танки. Большие и неповоротливые с мизерными ресурсом и надежностью. Зато целых пять башен. Экипаж монстра Т-35 разыграл все как по нотам. Танк заглох прямо напротив трибун. Сквозь грохот гусениц других машин прорывались закономерные матюки. Послы Германии и Великобритании довольно переглянулись и не смогли скрыть улыбок. Доклады о том, что у этих комми танки глохнут прямо во время парада на Красной площади уйдут в Берлин и Лондон сегодня же. Заранее проинструктированный экипаж идущего сзади танка не растерялся, сходу обогнул заглохшую машину, остановился и быстренько взял увечных товарищей на буксир. В этот момент над площадью начали крутиться шустрые ястребки И-16, заглушая ревом своих моторов все звуки на земле. Внимание зрителей было отвлечено самолетами и неприятный инцидент заметили только сидевшие на дипломатической трибуне. Мы, присутствовавшие на трибуне мавзолея, переглядываться не стали, и свое удовольствие смогли скрыть. Военный парад наконец- то закончился, и я смог опустить руку. Вот в этот момент мне и принесли эту сводку радиоперехвата. Наши еврейские товарищи по общей борьбе выполнили свое обещание и сделали свой подарок Советскому народу к празднику всеобщей солидарности трудящихся. В ночь на первое мая трубопровод из Ирака в Хайфу, где нефть грузилась на танкеры, был взорван сразу в нескольких местах. Судя по захлебывающимся словам корреспондентов, полыхнуло там здорово. А ведь тушить такие пожары они еще не умеют. У британцев ожидаются большие проблемы с горючим.
<!--[if !vml]--><!--[endif]-->
Глава 8.
- Без тебя разберутся. Привыкай. Ты теперь не только директор СГБ, но и член Политбюро. Лицо, так сказать, нашей партии. Поэтому, хочешь, не хочешь, а обязан посещать официальные мероприятия, - сказал Лазарь Моисеевич и был таков. А то, что мои ребятки обнаружили сосредоточение английских войск на границе Ирана, его не волнует. Для Кагановича главное - это порядок в его многочисленных министерствах. Во, министр-многостаночник! Железные и автомобильные дороги в его руках. Тяжелая и топливная промышленность под ним. Метрострой тоже под себя заграбастал. При этом он один из замов премьера и член Политбюро. И как он везде успевает? Сие уму непостижимо! Моему, во всяком случае. Еще и указания дает! Значит, должен присутствовать на праздничном концерте в Центральном Доме Советской армии? Лицо партии демонстрировать? Виссарионыч речь перед телекамерой толкнул и на ближнюю дачу работать смотался. А я отдувайся. Кто будет на концерте? Ворошилов? Обязательно. Лаврентий Павлович со своей красавицей женой Нино? Наверняка! А если? Вот тут я немного задумался. Доложат Самому? А как же. Настучат! Но из подполья все равно надо выходить. Заодно и покажем народу лицо нашей родной Коммунистической партии Советского Союза. Переименовали из ВКП(б) на последнем съезде.
Так, первое. Звоню в оперативный отдел дежурному.
- Самохин? Молодец, Самохин! Найди мне Торопову и Зейдлиц из седьмого управления. Живыми или мертвыми. Тьфу, черт, конечно живыми! И пусть их обеих доставят со всеми причиндалами ко мне домой.
Кто такие Торопова и Зейдлиц? Лучшие гримеры-визажисты Москвы. Да, да. Эта специальность и здесь уже так называется. Почему они работают у меня в седьмом управлении? Так наружка же, то бишь, наружное наблюдение. Из принца сделают нищего и строго наоборот легко и непринужденно.
Ровно в восемнадцать сорок пять мой министерский 'Паккард' останавливается перед Домом Советской армии. Журналисты наши и ненашенские - а как же без иностранцев? - толпятся перед входом, но на красную ковровую дорожку не заступают. Знают уже, что мои ребята из девятого управления* могут 'демократизаторами' по почкам пройтись, невзирая на лица. Только что отъехала машина Берии, а сам он с женой еще на дорожке. Из передней дверцы моего транспортного средства выскакивает ординарец и открывает мою дверь. Я в белом парадном мундире со Звездой Героя, двумя орденами Ленина и Красной звездой на груди выхожу из 'Паккарда', поправляю фуражку с высокой тульей и, непринужденно повернувшись ко всем присутствующим верхней частью своих нижних конечностей, протягиваю руку внутрь машины. И вот появляется она - моя Светлана. Почти мгновенно наступает тишина. Слышны только редкие охи и ахи. Говорить с отвиснувшей челюстью несколько сложновато. Светка гордо стоит в изящных туфельках на длиннющих шпильках и белоснежном длинном платье без рукавов с боковым разрезом снизу почти до трусиков. Высокая причудливая прическа, голые плечи и полуголая спина. Еле заметный макияж подчеркивает кажущиеся огромными карие глаза моей любимой. И никаких украшений. Только белые же почти прозрачные перчатки до локтей. Тишина продолжалась пару минут, затем защелкали блицами опомнившиеся репортеры. Светлана берет меня под руку, и мы гордо идем по ковровой дорожке. Подходим к чете Берии и раскланиваемся. И все это под ярким светом софитов, которые я распорядился установить на здании еще днем. Что там выход английской королевы, которая здесь еще принцесса? Вот где настоящая принцесса! Со мной под руку. Мы - лучше! Мы - Свободные! Пусть потом смотрят на красочную обложку 'Огонька' и завидуют! Лаврентий Павлович уже давно пришел в себя, прокачал ситуацию и даже успел незаметно подмигнуть мне. Мы идем смотреть первомайский концерт.
****
Интересно, это что политическая мода такая в двадцатом веке, переходить границу именно в воскресенье? Англичане ввели свои войска в Иран пятого мая, чем дали нам законный повод для войны.
Свежую сводку мне привезли прямо на дом в полдевятого утра. На аэрофотоснимках, переданных из Баку по фототелеграфу, были отчетливо видны колонны английской пехоты, марширующие от пирсов под косыми лучами восходящего над Ираном солнца. В принципе, из разведданных мы знали о подготовке британского вторжения и ждали его со дня на день. А в девять утра нас посетил Сам. Он прошел прямо ко мне в кабинет, грозно потрясая свежим номером 'Огонька', еще пахнувшего типографской краской. Вероятно, второго числа ему доложили о нашем триумфальном посещении Дома Советской армии, но не
